1. Греко-католик Владимир равноапостольный

Конечно, все знают, что христианство пришло в Россию из Византии. Однако еще Н. А. Морозов задался вопросами: «Почему русское слово церковь происходит от латинского циркус (круг верующих), а не от греческого эклесия (откуда французское eglise)?

Почему русское слово крест, как и польское кржыж, происходит от латинского крукс, а не от греческого его названия ставрос?

Почему русские священники в летописях всегда называются попами, как по-английски и до сих пор называется римский папа (pope), да и само русское название «поп», очевидно, лишь искажение слова папа? Ведь, если б священники пришли к нам из Византии, то они и назывались бы как и там только иереями?

Почему русское слово пост того же корня, как немецкое Fasten, английское fas, латинское fasti – судебные дни, тогда как по-гречески пост называется нестейя и асития?

Почему русское слово алтарь происходит от латинского altarium (по-немецки Altar, по-французски altar), а не от греческого тюсиастерион или бомос?

Почему в старо-церковном языке вместо слова «уксус» употребляется слово оцет от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус прямо и называется оксос, как по-русски?

Почему язычник в старо-церковном языке называется поганин (откуда слово поганый (от латинского paganus), английское pagan), тогда как по-гречески язычник называется этникос?

Почему в старо-церковном языке вместо «причащать» употреблялось «комокати» (ком кати) от латинского communicare (французское communier), тогда как по-гречески причащение называлось койнония?

Почему вещество для церковного каждения называется ладан, от латинского слова ladanum (от корня laudo – восхваляю), тогда как по-гречески оно называется либанос?

Почему само слово «вера» происходит у нас от латинского слова vera, т. е. истинная, откуда и французское verite, а не от греческого докса или пистис, откуда и французское слово piete – благочестие?

Почему полоса материи, надеваемая диаконом при служении, называется орарь от латинского orarium – полотенце?

Почему слово вино, употребляемое при причащении, происходит от латинского слова vinum, а не от греческого ойнос?» (Н. А. Морозов Христос Кн. 8 предисловие к 1-му тому).

Заметим, что Н. А. Морозов перечислил ключевые для религиозной практики термины. Поэтому его список нельзя свести к случайным заимствованиям из латыни. Традиционная версия крещения Руси предлагает нам поверить, что греки, якобы принесшие на «землю русскую» христианство, обучили местных жителей латинской терминологии, то есть терминологии своих католических конкурентов. Но ведь считается, что разногласия между двумя Церквями возникли еще в IV–V веках и с тех пор продолжали углубляться.

Впрочем, если ты, читатель, прочел книгу Первую, то, надеюсь, я убедил тебя, что никакой Древней Руси на Днепре не существовало. Поэтому история о крещении Московии из Византии становится совсем уж фантастической.

Идея о греческой вере московитов внедрялась габсбургскими дипломатами с целью втянуть Московию в войны с Османской империей. Московскому царю предлагалось занять «единоверный» константинопольский престол, признав при этом главенство Рима (см. 1.5.3). В Екатерининские времена австрийский проект войн России с Османской империей стал реализовываться. Но в это же время Россия, лавируя между европейскими лидерами Австрией и Пруссией, пыталась обрести политическую самостоятельность. В этих условиях старая идея о греческой вере, пришедшей в Россию из Константинополя, использовалась для отстаивания независимости от католического и протестантского Запада. Эта идея получения веры из Константинополя уже была использована в начале 17 века киевскими монахами – для сопротивления польской и католической экспансии после Люблинской унии (см. 1.6.2, 3).

Следуя Киевскому синопсису с его «православнохристианской Греческой верой» Екатерина II в своих «Записках касательно Российской истории» (1783–1787 гг.) постулирует, что Владимир принял из Царьграда «закон православный». После этого вести споры о генезисе русского христианства уже не приходилось.

Однако в изложении Екатерины Владимир просит «царя Греческого», чтобы его (Владимира) «научить и наставить могли в греко-католической вере». А ведь совсем недавно в 1774 году после раздела Польши австрийская императрица Мария-Терезия повелела заменить в своей империи термин «униат» на «греко-католик», уравняв униатских священников в правах с католическими. Екатерина не могла об этом не знать. Видимо, все дело в том, что «русская вера» с приходом Романовых изначально называлась греко-католической, то есть униатской – сохранявшей отличия от католичества, но признававшей главой Церкви папу римского. «Греко-католической» русская церковь называлась еще и в 19 веке. Так в 1823 году вышел из печати написанный архиепископом Московским и Коломенским Филаретом «Хрiстiанскiй Катихизисъ Православныя Кафолическiя Греко-Россiйскiя Церкви», «рассмотренный и одобренный Святейшим Правительствующим Синодом» и «изданный по Высочайшему Его Императорского Величества повелению».

По-видимому, при Екатерине в 70–90-х годах 18 века в Российской империи решался вопрос «о вере»: станет ли русская Церковь, как прежде, подчиняться Папе Римском, то есть являться по существу греко-католической, или будет претендовать на самостоятельность.