10. Крепостное рабство на смену частной собственности

В связи с возникшей угрозой перекрытия голландского зернового экспорта из России со стороны Швеции романовский режим был в самом конце 17 века сменен на более жесткий – гвардейскую корпорацию или хунту, которую возглавил вышедший из окружения голландца Лефорта Kaptein Piter, он же Петр Великий (см. 2.8. 8–10). Эта, состоящая в основном из иностранцев, колониальная хунта ввела в России рабовладельческие порядки, превратив в рабов не только крестьян, но и дворян, (см. 2.8.11 и 2.9.8).

Не удивительно, что удару подверглась и еще полностью не выкорчеванная монастырская система. «Считая монастырь… главным очагом противугосударственного стремления, Петр долгое время недоумевал:…не лучше ли отменить его совершенно… Но этого он не мог и потому он терпел монашество, хотя очень рано стал заботиться о том, чтобы путем строгих, репрессивных мер ограничить и стеснить его во всех отношениях… совершенно запрещено было строить вновь… монастыри… без ведома Синода… Стремясь к сокращению количества монастырей, преобразователь усиленно заботился в своих законодательных распоряжениях о том, чтобы распространить на монастыри действии государственного начала прикрепления, до чего тщетно старалось достигнуть московское правительство XVII века» (Кедров Н. И. Духовный регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого М., 1886, с. 216–222).

«Государственного начала прикрепления» – то есть так называемого крепостничества, а по существу – прямого рабства.

«Последующими постановлениями Духовного регламента монастыри объявляются почти совершенно заключенными. Регламент позволяет монаху выходить из монастыря… не более четырех раз в году» (там же, с. 223). «На место прежней частной собственности Петр стремился установить определенную норму жалованья оставшимся в монастырях монахам. В 701 году был издан именной императорский указ, гласивший, что в монастыри монахам и монахиням следует давать определенное число денег и хлеба в общежительство их, а вотчинами и никакими угодьями не владеть, не ради разорения монастырей, но лучшего ради исполнения монашеского обещания» (там же, с. 229). Оправдательное «не ради разорения монастырей» тут очень кстати – как говорится, на воре и шапка горит. Достаточно сравнить запертых в монастырях монахов на жаловании с монастырями 16 века, владеющими огромными земельными угодьями, ведущими хлебную и соляную торговлю, основывающими железоделательные заводы. С момента польско-австрийской интервенции процесс ликвидации монастырской системы шел неуклонно. При Алексее Михайловиче был создан Монастырский приказ и тем самым имущество монастырей было переведено под царскую юрисдикцию. Через два года после переворота 1699 года, приведшего к власти гвардейскую хунту, Петр полностью отбирает у монастырей их имущество.

Формально сохранялась выборность настоятелей, однако, «ежели… настоятели не станут заботиться о спасении души, порученных руководительству их, то их надлежит низводить на низшую степень братства» (там же, с. 231) – комментарии излишни.

Введенный в 1721 году Регламент не зря получил название Духовного: «Без уведомления настоятеля под страхом жестокого телесного наказания монахи не должны даже держать чернил и бумаги и не должны никому писать никаких писем» (там же, с. 230).

«Такое ненормальное отношение государственной власти к церковной могло поддерживаться только истинным террором в отношении епископата. За первое десятилетие после учреждения синода большая часть русских епископов побывала в тюрьмах, была расстригамы, биты кнутом и т. п. Я это проверял по спискам епископов в указанном сочинении Доброклонского (А. Доброклонский Руководство по истории русской церкви, Синодальный период)» (Л. А. Тихомиров Монархическая государственность М., 1905, ч. 3, гл. XXV). Вспомним также об учреждении в Москве в 1721 году инквизиции.