1. Москва: перекресток или плацдарм?

С какой же целью польские (а, вернее, австрийско-польские) интервенты оказались в Москве? Если даже поверить в историю с Лжедмитрием, которая была нужна Романовым хоть для какого-то алиби, то ведь и она – повод, а не причина для похода в далекую северную страну. Правда, традиционная история убеждает нас, что раньше державы воевали просто потому, что так было положено: есть армия – отправляйся в поход на неприятеля. Однако опыт последних двух веков говорит, что без крайней нужды никто войн не начинал, предпочитая смертельному риску скучную, зато гораздо более легкую мирную жизнь. К примеру, Наполеон отправился в поход на Москву вовсе не в стремлении завоевать Россию или захватить богатую добычу, но предотвращая войну на два фронта – с возможной коалицией Россия – Австрия – Пруссия, а также желая принудить Россию к более строгому ведению экономической блокады в отношении Англии. Империя Наполеона в то время находилась в глубоком кризисе и тянуть с решением двух вышеуказанных задач он уже не мог.

Так на кой ляд поляки двинулись на Москву?

К этому вопросу вплотную примыкает другой: отчего Москва вдруг сделалась столицей русского государства? Традиционных объяснений два. Первое – благодаря удачному стечению политических обстоятельств и личным качествам московских князей. Согласно Карамзину главное достоинство Ивана Калиты состояло в следующем: «Благоразумный Иван – видя, что все бедствия России произошли от несогласия и слабости князей – с самого восшествия на престол старался присвоить себе верховную власть над князьями древних уделов владимирских». Второе достоинство Калиты – в умении искусно интриговать во время поездок в Орду. Остается поверить, что князья других городов были отчего-то напрочь лишены честолюбия и склонности к интригам. Иначе это объяснение ничего не объясняет.

Второе объяснение – необычайно удачное географическое положение Москвы: на перекрестке путей торговых и миграционных. Начнем с миграционных. Возвышение Московского княжества объясняется массовой миграцией в него населения, спасающегося от татарского разорения. Говорят как о миграции из Владимирско-суздальских земель, так и с киевщины. Однако (если допустить, что татаро-монгольское нашествие существовало) Москва была разорена в 1237 году точно так же, как затем Владимир и Киев. Более того, в 1382 году Москва была сожжена Тохтамышем, а незадолго до этого в 1367 году все вокруг Кремля было выжжено литовцами. В промежутке между первым татарским и литовским сожжением Кремль выгорел от пожара в 1331 году, а затем Москва горела еще три раза – в 1335, 1337 и 1343 годах. К прелестям московской жизни надо добавить «смертоносную эпидемию» 1353 года и великий мор 1364 года (Тихомиров М. Н. Древняя Москва. XII–XV вв.) Средневековая Россия на международных путях. XIV–XV вв. М., Московский рабочий, 1992, гл. 2 Великокняжеская Москва). Словом, тихий уголок, куда народ должен был просто валом валить.

Теперь о торговых путях, на перекрестке которых якобы лежала Москва. Вряд ли кто-то станет подвергать сомнению тезис, что в рассматриваемую эпоху речные и морские торговые пути по степени удобства, а, следовательно, и по своей интенсивности значительно превосходили сухопутные. Важнейшим торговым путем на территории европейской России был Волжский путь (вернее путь от Астрахани на Каспийском море до Архангельска на Белом (путь А-А), либо от Астрахани до Балтийского моря). Поэтому странным выглядит утверждение, что на перекрестке торговых путей может находиться русский город, не лежащий на Волге. Обратимся опять к книге Тихомирова – к главе четвертой: «Московская торговля и московское купечество».

Через Москву проходили следующие торговые пути:

– На Дон и далее в Азовское и Черное моря. Но он проходил через стоящие на Оке Коломну и Рязань. Эти два города лежат гораздо ближе Москвы к перекрестку Волжского и Донского путей.

– Торговый путь на Новгород. Однако он проходил через стоящую на Волге Тверь, которая как раз и лежала на пересечении пути в Новгород с Волгой. Тихомиров пишет, что купцам по дороге из Москвы в Новгород часто приходилось пользоваться менее удобным путем через Волоколамск, так как он проходил в обход тверских таможенных застав. Так что Москва здесь выступает скорее не перекрестком торговых путей, а городом на объездных путях.

– Что касается пути на Запад через Смоленск, то на Старой Смоленской дороге находится город Вязьма, от которого путь уходил на север на Тверь к Волге. Москва и тут не могла быть никаким перекрестком.

– Теперь, собственно, Волжский торговый путь. Перекрестками его были Кострома и Ярославль, от которых начинались сливавшиеся потом пути на Вологду-Архангельск. Москва же находилась на самых задворках этого торгового пути.

На задворках, да зато в максимальной близости из всех городов Волжского бассейна к Смоленску (за исключением разве что Звенигорода). По этому торговому пути вряд ли двигался значительный объем товаров, поскольку связь Волжского торгового пути с Западной Европой осуществлялась водными путями через Архангельск, а также через Новгород – Балтийское море – Одер и Эльбу. Зато это был идеальный плацдарм, чтобы двинув с Запада через Смоленск сухопутный экспедиционный корпус, попытаться установить контроль над Волжским торговым путем и всем путем А-А или хотя бы перерезать его. Для империи Габсбургов это было жизненно необходимо.