Тотальная мобилизация

Тотальная мобилизация

Сколь бы решающими ни были собственно военные действия, судьба советско-германского конфликта зависела не только от того, что происходило на фронте или в тылу у врага. Вторая мировая война принесла с собой массированное применение техники, моторизованных армий. Это потребовало большого напряжения от экономики стран — участниц войны и заставило их создавать обширнейшие тылы. В этом отношении, как и во многих других, катастрофическое начало военных действий поставило СССР в крайне невыгодное положение.

Подчинив своему господству почти всю Европу, Германия получила контроль над экономическим потенциалом, намного превосходившим советский[1]. Свои слабые места были и у нее. В отличие от СССР она не располагала всеми (или почти всеми) видами сырья и главное — не имела нефти: единственным ее поставщиком для Гитлера была Румыния. Кроме того, хотя немцы и смогли сосредоточить подавляющую часть своих вооруженных сил и ресурсов на Восточном фронте, но сражаться им приходилось не только с советскими войсками. Но все же соотношение экономических сил было с самого начала не в пользу СССР. Тем более серьезно его усугубила потеря огромных территорий в первые два военных лета.

Несмотря на оказавшееся теперь спасительным создание новых промышленных центров на востоке страны, основная часть советской индустрии находилась к западу от Волги. Теперь она была утрачена. В руки врага попали запасы природных ископаемых огромной ценности: криворожская железная руда, никопольский марганец, донбасский уголь. Через считанные месяцы после начала войны промышленный потенциал СССР оказался уменьшенным наполовину[2]. Металлургия была отброшена до уровня первой пятилетки[I]. Некоторые /119/ виды производства понесли еще больший урон. Так, выпуск шарикоподшипников сократился в 21 раз, а прокат цветных металлов — даже в 430 раз (то есть практически прекратился)[3]. Как мы вскоре увидим, ценой жесточайших усилий Советский Союз сумел прикрыть бреши в своей экономике, но так и не смог полностью ликвидировать их: ему пришлось, например, до самого конца войны сражаться при уровне металлургического производства, лишь немного превышавшем половину довоенного. Резко понизился и объем добычи нефти, хотя немцам в 1942 г. лишь на короткое время удалось завладеть одной только частью северокавказских нефтяных промыслов[4].

И вот в таких-то условиях СССР — и в этом заключается самый поразительный его успех — сумел уже с 1942 г. выпускать больше вооружения, чем Германия; в дальнейшем его преимущество продолжало возрастать. Когда мы говорим «вооружение», то имеются в виду те типы вооружения, которым принадлежала решающая роль на восточном театре войны: авиация, танки, артиллерия, автоматическое стрелковое оружие. По всем этим видам вооружений советская промышленность сумела опередить даже все остальные страны, участвовавшие в войне (единственным исключением оставалось производство самолетов в США). Этот перевес в производстве вооружений выглядит еще более удивительным, если вспомнить, что он был достигнут Советским Союзом при относительно меньшем промышленном потенциале. В самом деле, если посчитать, сколько самолетов, танков или орудий было произведено на каждый миллион тонн выплавленной стали (или на каждый миллиард киловатт-часов выработанной электроэнергии, или на каждую тысячу действующих станков — одним словом, в сопоставлении с базовыми индексами промышленного развития), то окажется, что советские показатели во много раз превосходят аналогичные цифры в других странах[5]. Иначе говоря, даже оказавшись в столь трагических обстоятельствах, Советский Союз сумел обеспечить своим вооруженным силам все необходимое для борьбы и победы. Однако это удалось сделать исключительно за счет такой степени концентрации всех своих ресурсов для нужд военного производства, какой не знала ни одна из воюющих стран. Никакое другое государство не достигло столь высокой степени милитаризации экономики.

Остается рассмотреть, как была осуществлена подобная операция. Самыми страшными были осенне-зимние месяцы 1941 — 1942 гг. Общие показатели промышленного производства продолжали стремительно падать вплоть до февраля[6]. Утвержденные слишком поздно, планы мобилизации промышленности были скомканы (например, план по производству боеприпасов и патронов, утвержденный 6 июня 1941 г., был введен в действие только через три дня после начала войны)[7]. Тем не менее, выпуск военной продукции благодаря переводу на военное производство всех действующих предприятий все равно увеличился. Но не всех видов военной продукции: отставало /120/ производство боеприпасов, боевых самолетов[8]. Из-за этого как раз тогда, когда Красной Армии, как никогда, срочно требовались свежие резервы для противодействия захватчикам, возникла острая нехватка некоторых средств, создававшая у бойцов тягостное ощущение серьезного технического отставания по сравнению с противником. Реальное наверстывание упущенного началось лишь во втором квартале 1942 г., эффект же его на полях сражений дал знать о себе лишь к концу этого года: Сталинград был первым тому доказательством[9].

Преодолеть подобный кризис, который по своим масштабам «мог парализовать всю экономику СССР и повлечь за собой катастрофические последствия», представляло собой чрезвычайно трудную задачу. Выполнение ее, как констатировал один из самых бесстрастных английских историков, явилось «выдающейся победой над устрашающими трудностями»[10]. Важный вклад в эту победу был внесен уже упоминавшейся эвакуацией более чем 1500 предприятий из городов, которые пришлось отдать немцам. Их оборудование было демонтировано, погружено в железнодорожные составы (всего потребовалось, как было подсчитано, полтора миллиона вагонов[11]) и вывезено на Восток, то есть преимущественно на Урал, в Поволжье, Западную Сибирь, Среднюю Азию[12]. Там, где была возможность, оно устанавливалось на уже существующих предприятиях. В других случаях станки и механизмы размещались в кое-как приспособленных зданиях, временных деревянных постройках либо даже под открытым небом. Авиационные заводы практически пришлось строить заново. Вместе с оборудованием удалось эвакуировать не всех рабочих, а лишь 30—40% заводских коллективов[13]. Люди вынуждены были трудиться в невыносимых условиях, жить в палатках, наспех сооруженных строениях или в уже перенаселенных квартирах. На первых порах в новых местах размещения не хватало электроэнергии. И все же, несмотря на препятствия, которые казались непреодолимыми, эвакуированные заводы один за другим начинали работать: первые — весной 1942 г., другие — летом того же года, последние — в начале 1943 г.[14]

Восточные районы СССР, и прежде всего Урал с его металлургической базой, созданной во время первой пятилетки, превратились в огромный арсенал, который — к удивлению Гитлера — без устали снабжал сражающуюся армию. Но одна лишь эвакуация не могла бы дать такого эффекта. Практически вся советская промышленность, включая мелкие предприятия и промысловые кооперативы, была переведена на военное производство. Чем бы раньше ни занимались те или иные заводы и фабрики, выпускали ли они сельскохозяйственные машины или строили речные суда, — теперь все они были поставлены на службу фронту. И без того недостаточно развитая легкая промышленность поставляла армии боеприпасы, шелк для парашютов, шинельное сукно, ткань для гимнастерок. Выпуск же тканей, обуви или других потребительских /121/ товаров для гражданского населения вновь упал до низшего уровня начала 20-х гг.[15] Военные нужды пользовались абсолютным приоритетом при распределении электроэнергии и топлива, которых также не хватало: в городах, включая и такие крупные, как Москва, отопление поддерживало в жилищах лишь несколько градусов тепла, а электричество подавалось крайне скупо и часто выключалось[16].

Но и это еще не все. Во время войны Советское государство продолжало вести капитальное строительство и сооружать новые предприятия на остававшихся под его контролем территориях. Вначале число строительных площадок было резко сокращено: с 5700 до 614[17]. Потом, однако, усилия стали наращиваться. Львиная доля капиталовложений предназначалась Уралу и другим восточным районам, причем средства шли почти исключительно (в размере 93%) на оборонные заводы и предприятия тяжелой индустрии. Такая способность вести капитальное строительство, жертвуя любыми видами потребления, кроме военного, позволила позже Советскому правительству приступить к восстановлению хозяйства в освобожденных районах уже с 1944 г., когда еще шли сражения. Всего за войну было создано 3500 производственных единиц и проведена коренная реконструкция еще 7500 предприятий. Нередко речь шла о временных цехах и производствах, которые позже предстояло завершить, но тем временем и они выпускали военную продукцию[18].