Битва на Волге
Битва на Волге
Начало Сталинградской битвы датируется советскими историками 17 июля, когда части 62-й армии (одной из трех советских армий, взятых из резерва главного командования) вошли соприкосновение в излучине Дона с передовыми частями группировки германских войск под командованием генерала Паулюса. Битва эта продлится до первых дней февраля следующего года, то есть шесть с половиной месяцев. С обеих сторон в ней участвовало более двух миллионов человек. Эта битва с полным правом считается самым крупным сражением второй мировой войны. Рассказать о ней означает рассказать обо всем том главном, что случилось с СССР на втором году войны. В самом деле, оборона Кавказа — другой важнейший участок боевых действий советских войск в тот период есть /74/ не что иное, как своеобразное «приложение» к великой схватке в междуречье Дона и Волги. Это не значит, что одновременно на советско-германском фронте не велось других боевых действий. Бои шли, бои тяжелые, кровопролитные, но им не суждено было остаться запечатленными в золотой книге славы[25]. И все же по отношению к главному эпизоду противоборства они носили лишь вспомогательный характер: некоторые авторы военно-исторических трудов впоследствии критически отзывались о них, потому что они отвлекали на себя слишком много сил и вели к чересчур большим потерям в личном составе[26].
Первые сражения были проведены советскими войсками не лучшим образом: еще сказывалась тягостная атмосфера отступления. К тому же не все подкрепления были введены в действие. Со временем противник встречал все более энергичный отпор. Как и в других местах, население Сталинграда было мобилизовано на сооружение оборонительных рубежей на подступах к городу. Сопротивление советских войск было облегчено к тому же ошибкой нацистов, обусловленной их высокомерной самоуверенностью. В середине июля, решив, что с противником покончено, Гитлер вывел свою мощную 4-ю танковую армию из состава войск, наступавших на Сталинград, и присоединил ее к дивизиям, нацеленным на Кавказ. Город на Волге, по расчетам фюрера, можно было захватить и оставшимися частями. Вскоре он обнаружил свой промах и к концу месяца вынужден был снова повернуть танки к Сталинграду, для которого, таким образом, возникла угроза не только с запада, но и с юга[27]. Но и тогда нацистской армии не удалось добиться решительного успеха. Советские войска теперь сражались более организованно и стойко. С 17 июля по 17 августа немцам удалось продвинуться не более чем на 60—80 км[28].
И все-таки враг, пусть медленно, приближался к городу. Советские войска отошли на оборонительные позиции, спешно подготовленные населением. Но в середине августа, когда немцам удалось произвести перегруппировку войск, эти рубежи не могли их сдержать. Немцы форсировали Дон. Наступил трагический день 23 августа, когда прорвавшиеся немецкие танки вышли к Волге на северной окраине Сталинграда. Чтобы преградить им путь к находящимся рядом крупным заводам, навстречу танкам был брошен наспех сформированный заслон из рабочих батальонов и частей НКВД[29]. В тот же день немецкая авиация, обрушиваясь на город волна за волной, подвергла его массированной бомбардировке. К вечеру он был объят «морем пламени»[30].Так начались массированные воздушные налеты, которые продолжались каждый день вплоть до конца месяца.
В ночь с 23 на 24 августа Сталин предупредил своих генералов в Сталинграде, чтобы они не поддавались панике. Сам же он при этом не был убежден, что армия сможет удержать Сталинград. Напротив, он опасался, что город будет сдан немцам с минуты на минуту. 27-го он вызвал Жукова, только что назначенного заместителем /75/ Верховного Главнокомандующего, и предложил ему отправиться в Сталинград[31]. Задачей ему было поставлено взять на себя руководство наступлением с севера на немецкие части, прорвавшиеся к Волге. Прибыв на место 29 августа, Жуков вскоре вынужден был констатировать, что войска, предназначенные для проведения операции, еще не готовы. На протяжении нескольких следующих дней подготовка их велась со всей возможной поспешностью, подстегиваемая постоянными напоминаниями Сталина. «Сталинград могут взять сегодня или завтра... — гласила его телеграмма от 3 сентября. — Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению»[32]. Контрнаступление с севера началось наконец 5 сентября. Оно продолжалось в течение нескольких дней, но не принесло никаких ощутимых результатов, если не считать того, что немцы вынуждены были оттянуть часть своих сил из-под Сталинграда и тем ослабить свой напор[33].
12 сентября немцы прорвались и на южную окраину Сталинграда. С этого момента борьба шла уже, собственно, в городе. Родившись посреди степи, на скрещении караванных троп с речным путем, Сталинград как бы припал к Волге. В те времена это была узкая полоска городских кварталов, вытянувшаяся по правому берегу реки примерно на 60 км (сейчас протяженность его еще больше) и нигде не отступающая сколько-нибудь значительно в степь. Перед войной в городе было почти полмиллиона жителей[34]. За время довоенных пятилеток здесь было построено несколько крупных заводов, названия которых были известны всей стране. Несмотря на приближение немцев, к концу августа почти все гражданское население — около 400 тыс. человек — находилось еще в городе. 25 августа было провозглашено осадное положение[35]. На улицах воздвигались баррикады, которые, по правде говоря, не очень-то способны были задержать танки[36]. Сталинские приказы, послужившие стимулом к большей стойкости сопротивления, в то же время блокировали все планы эвакуации населения. И вот теперь, в последние дни августа — первые числа сентября, сталинградцам приходилось переправляться через Волгу в немыслимых условиях: город был объят пожаром, причалы разбиты, немецкая авиация бомбила все суда. Число погибших было очень велико. Несколько десятков тысяч человек, большей частью мужчин, несмотря ни на что, остались в городе, чтобы участвовать в его обороне[37].
Вот на этой узкой полоске городской территории и окопались прижатые спиной к реке остатки 62-й армии. Командовал ими генерал Чуйков, человек сорока с небольшим лет, лишь за несколько месяцев до того вернувшийся из Китая, где он был военным советником при правительстве Чан Кайши. Это был решительный и грубоватый человек, отважный и волевой, весьма энергичный как в поступках, так и в выражениях. «Только такой, как он, — скажет позже один из прославленных советских полководцев, — мог выстоять и удержать в руках эту кромку земли»[38]. Прибыв в Сталинград, /76/ Чуйков уже не покидал его до конца битвы. Проникшийся решимостью ни при каких обстоятельствах не дать немцам сбросить себя в реку, он твердо управлял своими войсками из командных пунктов, находившихся в 200—300 м от вражеского переднего края. Не раз их приходилось менять из-за попаданий бомб и снарядов[39].
Множество томов написано о Сталинграде[40]. История его обороны, следовательно, известна. Вот как выглядел город в те дни, по рассказу одного из участников боев:
«Пламя пожаров поднималось на несколько сот метров. Фашистские самолеты пролетали над головой. Не только земля, но и небо дрожало от разрывов. Тучи дыма и пыли резали глаза. Здания рушились, падали стены, коробилось железо. Казалось, что все живое здесь погибнет, но люди шли и бой»[41].
Мало того, с момента начала штурма и до самого конца немцы, атакуя в этом кромешном аду, неизменно наталкивались на ожесточенное сопротивление.
Собственно военная история обороны Сталинграда может быть сведена к нескольким строкам. Дивизии Паулюса развернули массированное наступление 13 сентября, нанося удар в южной части города. Здесь им удалось прорвать оборону и выйти к Волге, отрезав 62-ю армию от 64-й, оборонявшейся непосредственно к югу от города. Самыми ужасными для защитников были дни 13, 14 и 15 сентября. Положение спасла контратака новой дивизии — прославленной 13-й гвардейской дивизии генерала Родимцева, которая была переправлена с левого берега в течение двух предыдущих ночей. Началась отчаянная борьба за высоту 102, более известную под именем Мамаева кургана. Ее огромная важность определялась тем, что она господствовала над городом и рекой. Высота эта бесчисленное множество раз переходила из рук в руки, бои за нее шли вплоть до последнего дня, так что Мамаев курган превратился в конце концов в месиво из земли, осколков и крови. Бои в Сталинграде велись с предельным ожесточением, на протяжении всего сентября. Немцы бросали сюда все новые подкрепления, что постепенно вынудило и советское командование ввести в бой шесть резервных дивизий, «так как от старого состава 62-й армии, по сути дела, ничего не осталось»[42]. В конце сентября — начале октября острие немецкого наступления переместилось в северную часть города, где находились рабочие районы и знаменитые заводы: Сталинградский тракторный, металлургический «Красный Октябрь» и «Баррикады». Плацдарм, который удерживала тогда 62-я армия, имел в глубину от 100 м до 2,5 км.
За время сражения в Сталинграде ни разу не было ни одной передышки: шли постоянные бои, лишь более или менее напряженные. Тем не менее 8 октября Паулюсу пришлось сделать частичный перерыв в атаках, чтобы перегруппировать свои части и подтянуть подкрепления. 14-го он возобновил наступление крупными силами, вновь пытаясь прорваться в северной части города. Для /77/ советских войск то был самый критический момент. Немцы захватили тракторный завод и достигли Волги также в северном секторе обороны. Казалось, достаточно еще одного маленького усилия, и Сталинград будет в их руках. И все-таки им не удалось подавить последние очаги советского сопротивления, хотя силы защитников тоже были на исходе. Четыре дня спустя наступающие выдохлись и к концу месяца вынуждены были снова остановиться. Лишь тогда Чуйков понял, что победит[43]. Последнее наступление Паулюс начал 11 ноября. Ему удалось выйти к Волге в третьей точке и в последний раз поколебать оборону защитников города, но и тогда он не смог достичь окончательных результатов.
Однако чисто военный анализ мало что объясняет. Хотя Сталинград и называли «советским Верденом»[44], его оборона почти не имеет аналогий. Бои шли и днем и ночью: советские солдаты дожидались темноты, чтобы контратаковать в условиях, когда противник не может использовать свое превосходство в авиации. Были дни, когда один и тот же участок обороны выдерживал до 12 атак. Все с той же целью избежать ударов авиации защитники максимально приближали свой передний край к немецким позициям — практически на расстояние броска гранаты. Сражались за каждую улицу, за каждый дом, потом внутри каждого дома за каждый этаж, каждую квартиру, каждый подвал. Любая стена или сооружение превращались в укрепленные пункты. Заводы были превращены в груды битого кирпича и искореженного железа, но и среди руин шло сражение за каждый метр пространства. Самыми предпочтительными видами оружия были минометы, гранаты, пулеметы, автоматы, а также штык и нож. На относительно спокойных участках действовали снайперы.
В скором времени советские войска продемонстрировали свое. превосходство в такого рода ближнем бою[45], не похожем ни на что известное, включая и окопные стычки 1914—1918 гг. Современные средства ведения войны давали тут лишь относительный эффект. Бой в городе, писал впоследствии Чуйков, — это особый бой. Тут решает вопрос не сила, а умение, сноровка, изворотливость и внезапность. Принужденные к тому обстоятельствами, советские войска довели искусство ведения такого боя до совершенства; н частности, вместо обычных подразделений они действовали мелкими ударными группами[46]. Оставшиеся в городе жители участвовали в боях наравне с солдатами, и в конечном счете их зачисляли и состав частей.
Обе стороны несли большие потери. Для немцев, однако, они оборачивались еще непрерывным и усиливающимся моральным износом войск. Сталинград теперь стал «адом» для их солдат и офицеров, терявших здесь последние остатки боевого духа. День ото дня возрастал, напротив, пыл уцелевших защитников города, воодушевленных надеждой на близкий перелом в ходе борьбы и гордостью за совершаемый ими подвиг. Все в стране говорили и писали о них. /78/ Участие в обороне Сталинграда на долгие годы вперед сделалось как бы аттестатом героизма.
Авиация оказывала скудную поддержку защитникам Сталинграда; чрезвычайно большую пользу им приносила, напротив, тяжелая артиллерия, своевременно сосредоточенная на другом берегу Волги, где ей не угрожали непосредственно атаки немецкой пехоты[47]. Еще более ценный вклад в борьбу вносила Волжская флотилия. Не считаясь с тяжелыми потерями и риском, моряки вплоть до самого конца продолжали доставлять обороняющимся оружие, боеприпасы, продовольствие, подкрепления, эвакуируя на левый берег раненых. Судам приходилось курсировать главным образом по ночам, под постоянным огнем противника, державшего под обстрелом обширные участки реки. Напомним, что в ноябре советские войска удерживали в городе лишь небольшие предмостные укрепления, максимальная глубина которых не превышала полутора километров, но во многих местах сокращалась до нескольких сот метров.