Примирение с Югославией

Примирение с Югославией

Когда в 1955 г. произошло событие, сильнее всего повлиявшее на отношения между социалистическими странами, китайцы были в нем не действующими лицами, а лишь заинтересованными зрителями. Мы имеем в виду примирение СССР с Югославией. Самым тяжелым наследством, оставленным Сталиным, был конфликт с Тито. До самой смерти Сталина стороны разговаривали только на языке острой полемики. Его преемники стали вести себя осторожнее, прекратив нападки советской прессы и сделав несколько дружелюбных жестов в сторону Югославии. В августе 1953 г. Маленков объявил в Верховном Совете о нормализации отношений с Белградом в области разрядки международной напряженности[21]. Это было пока еще немного, учитывая тяжесть конфликта, пять лет разделявшего обе страны и партии. Югославские руководители приняли эти знаки доброй воли, но не верили в искренность намерений советских руководителей. Да и Москве было нелегко сделать решительные шаги, так как все мосты были сожжены во времена Сталина. Социалистические союзники и все коммунистическое движение были вовлечены в яростную полемику с Тито.

В 1954 г. СССР пересматривал свою позицию. Секретариат партии создал комиссию для объективного изучения внутреннего положения в Югославии. Несмотря на предубежденность, она пришла к заключению, что югославский режим не стал «реставрированным капитализмом», как утверждала пропаганда, а что Югославия следует к социализму своим путем[22]. В середине 1954 г. советские руководители начали готовить сближение Тито с союзниками СССР и основными компартиями. Это было сделано в форме закрытого письма и устного выступления Хрущева перед иностранными делегатами, приехавшими в Прагу на съезд чехословацкой партии. Отклик был сдержанным. Китайцы ответили, что терять нечего и что даже в случае провала попытка сближения поможет разоблачить «лицемерие» югославских руководителей[23].

Уже при первых контактах Москвы и Белграда за закрытыми дверями советские руководители, по крайней мере часть из них, признавали, что старое обвинение Коминформа было несправедливым[24]. К концу года появились первые признаки возможного примирения: присутствие главных советских руководителей на приеме в югославском посольстве в Москве, более объективные статьи в печати, оптимистические заявления Тито[25]. Однако новая политика еще обсуждалась в московских верхах. В феврале 1955 г. Молотов заявил, что улучшение отношений зависит от Югославии не меньше, /454/ чем от СССР, дав этим понять, что и Югославия должна изменить свои позиции. Итальянскому коммунисту Видали в это время было сказано, что обе стороны должны быть «самокритичны». На слова Молотова Тито реагировал весьма сухо[26]. Последние сомнения были развеяны Хрущевым, который прибыл в Белград во главе представительной советской делегации. В своей речи, ставшей сенсацией, он возложил ответственность за конфликт на свою страну, обвинив Берию в этом преднамеренном преступлении. Он выразил не только раскаяние, но и пожелание, чтобы отношения улучшились между двумя правительствами и между обеими партиями, предложив перелистнуть некоторые страницы прошлого и вернуться к старому послевоенному союзу[27].

Годы взаимных оскорблений и жестокой борьбы не так легко было зачеркнуть. Советско-югославские переговоры были нелегкими. Именно потому, что нужно было преодолеть такие серьезные политические и психологические препятствия. Достигнутое наконец соглашение приобрело особую важность. Прежде всего это была победа Тито, потому что признавалась ценность тех идей, которые он отстаивал перед Сталиным. Однако, как и в 1948 г., дискуссия касалась не только СССР и Югославии. Соглашение 1955 г. приобрело особое значение из-за того, что затрагивало вопрос об экспорте сталинизма в страны народной демократии. В нем не просто признавалось право югославов проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, искать друзей на Востоке и на Западе, быть равноправными собеседниками. Отношения между двумя странами регулировались не столько принципами суверенитета, независимости и равенства, сколько принципом мирного сосуществования всех государств. Особо оговаривались взаимное уважение и невмешательство во внутренние дела ни по каким мотивам — экономическим, политическим или идеологическим, — потому что внутренний порядок, различие социальных систем и многообразие конкретных форм развития социализма являются «делом народов отдельных стран»[28]. Это было первое признание многообразия путей к социализму, провозглашенного на XX съезде советских коммунистов.

Визит в Белград отразился и на внутренней жизни СССР. Молотов вместе со Сталиным подписывал письма к Тито в 1948 г., и было понятно, что он не смирится с отказом от старых принципов. Тогда и произошел его конфликт с Хрущевым. Однако, возможно, и сам Хрущев начал понимать в тот период, что нужно более радикально критиковать деятельность Сталина[29]. В его речи на Пленуме ЦК после возвращения в Москву наметились первые признаки более решительного отказа от старого, чем это сделал XX съезд. Попытка возложить всю ответственность на Берию, игравшего в югославских событиях второстепенную роль, стала объектом язвительных замечаний в Белграде и во всем мире. Ложь не могла продержаться долго. Поляки также потребовали объяснений о роспуске своей старой компартии Сталиным в 1938 г. Расследование, начатое /455/ в Москве, показало, что дело не в Берии (на него это свалить было трудно). Реабилитация довоенной польской компартии и ее исчезнувших руководителей произошла в Москве во время работы XX съезда после консультаций с партиями, подписавшими в 1938 г. акт о ее роспуске[30]. Международные причины, как и внутренние, во многом определили не только признание «различных путей к социализму», но и последующий поворот, до окончательного осуждения Сталина.

В период работы XX съезда прекратил свое существование и Коминформ, хотя официально о его роспуске объявили только 18 апреля 1956 г. Его последние решения были приняты делегациями-участницами (или частью их) в перерывах съезда без формального созыва организации[31]. Его упразднение произошло спокойнее, чем роспуск Коминтерна. Коминформ, уже парализованный смертью Сталина, с трудом пережил изменения, происходившие в жизни отдельных партий и в их взаимоотношениях. Примирение с Югославией, осуществленное даже без его формального участия, было всего лишь последним ударом.