Три реорганизации: промышленности, МТС, школы
Три реорганизации: промышленности, МТС, школы
Между 1957 и 1958 гг. Хрущев попытался решить все новые проблемы и провел три реформы, на которые возлагал большие надежды. Они касались промышленности, сельского хозяйства и системы образования и были далеко не бесспорны. Может быть, поэтому еще до принятия они широко обсуждались в стране. В советской истории был только один прецедент такого рода — обсуждение Конституции 1936 г.[21] Однако эта мера не обеспечила успеха реформ — все они завершились частичным или полным провалом.
Руководство промышленностью через отраслевые министерства с самого начала создало большие трудности для преемников Сталина. Маленков попытался уменьшить количество министерств, но был вынужден отступить, снова разделив только что объединенные ведомства. Хрущев, напротив, поощрял децентрализацию управления промышленными предприятиями, находящимися в отдельных республиках Союза, так как возрастали трудности управления из Москвы огромным производственным комплексом, растущим год от года и разбросанным по разным районам страны.
Радикальные предложения Хрущева в 1957 г. основывались на организационных формах первых лет Советского государства. Промышленные предприятия должны управляться местными органами (совнархозами), а не отраслевыми органами управления. Совнархозы должны управлять всеми промышленными предприятиями на своей территории вне зависимости от их профиля. Госплан должен был заниматься общим руководством и планированием, а также координацией во всесоюзном масштабе. Реформе не подлежали только военная промышленность и несколько важнейших отраслей, например энергетика. При помощи новой системы надеялись наиболее рационально использовать сырьевые ресурсы, устранить отраслевую изолированность и ведомственные барьеры. Ожидалось, что новое местное руководство полнее оценит местные возможности, и это будет способствовать более гармоничному развитию отдельных районов. Наконец, Хрущев думал и о политических целях: нанести удар по московской бюрократии, которой он не верил и считал даже враждебной себе[22].
Общественное обсуждение было не настолько свободным, чтобы выявить сильную оппозицию этому проекту. Однако кое-что было не лишено интереса. Появилось много поправок; они касались этапов проведения реформы, требований большей самостоятельности отдельных предприятий и руководящих ими органов. Наиболее здоровое мнение было выражено директором крупного завода Уралмаш. Он спрашивал, можно ли усовершенствовать организационную структуру, если наука не подскажет более рациональных, эффективных критериев функционирования экономики[23]. Тем самым он коснулся самого слабого пункта реформы, то есть показал, что она не изменила принципов управления и планирования, а лишь заменила отраслевую /483/ организацию территориальной. Порок этот не был устранен — закон о новой системе лишь усугубил его[24]. По закону сеть совнархозов практически совпала с административным делением, существовавшим в стране, а не обусловливалась организацией территории на основе экономических критериев. Новые органы стали просто многоотраслевыми министерствами со схожими задачами, но только на областном или республиканском уровне.
Новая организация сохранялась до тех пор, пока Хрущев был у власти. Она эффективно стимулировала местную инициативу. Однако очень скоро проявились те же слабости, что и у предыдущей системы. Если раньше отраслевые интересы препятствовали более экономичному использованию ресурсов, то теперь местные интересы каждого совнархоза требовали использовать все имеющиеся средства для удовлетворения прежде всего местных потребностей. С другой стороны, так как каждая отрасль промышленности сохранила свои специфические потребности, то распущенные министерства очень скоро снова появились в Москве под видом отделов Госплана или технических комитетов. Над ними создавались новые органы связи. Административный аппарат экономики не упростился, а стал еще более тяжелым и сложным. Реформа свелась к бюрократической реорганизации.
Гораздо значительнее на структуру производства повлияли преобразования в сельском хозяйстве. Они были подготовлены другими структурными изменениями, которые осуществлялись после смерти Сталина для преодоления кризиса сельского хозяйства. В 1955 г. Хрущев вопреки сопротивлению изменил критерии планирования в сельском хозяйстве. Теперь колхоз получал только обязательные задания по заготовкам вместо жесткой регламентации деятельности. Он впервые мог решать сам, как использовать собственные ресурсы и организовать производство[25].
При Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов, то есть государственных хозяйств. Именно они, как мы уже видели, господствовали на целинных землях. Начиная с 1954 г. самые бедные колхозные хозяйства постепенно были объединены и для их оздоровления преобразованы в совхозы. Совхозов в 1950 г. было около 5 тыс., в 1964 г. стало около 10 тыс., в среднем по 27 тыс. га земли каждый[26]. За этот же период число колхозов уменьшилось с 91 тыс. до 38 300. Продолжался процесс слияния, начавшийся еще при Сталине и продолжавшийся по инициативе Хрущева. Речь шла о крупных хозяйствах, в каждом из которых в 1954 г. было в среднем более 400 семей и около 6 тыс. га земли[27]. Этими рамками и ограничилась новая реформа Хрущева, основанная на предложениях, выдвинутых еще при Сталине, но им отвергнутых.
Основная разница между совхозом и колхозом состояла во владении механическими средствами производства. Первые, как государственные хозяйства, располагали ими непосредственно, вторые — не имели права владеть ими. Они должны были пользоваться услугами /484/ государственных машинно-тракторных станций (МТС) в обмен на продукты производства. Хрущев предложил распустить МТС и передать технику в собственность колхозов. Таким образом, нарушалась одна из важнейших сталинских догм, по которой все важные средства производства должны находиться в руках государства[28]. Эта инициатива была очень важной, так как усиливала самостоятельность крестьянского хозяйства. Разгромив своих противников, Хрущев в 1958 г. не встретил в руководстве партии принципиальных возражений, ранее сдерживавших его инициативу. В ходе обсуждений не было явной оппозиции, так как это предложение было благосклонно принято на селе. Выражали только озабоченность серьезными практическими проблемами, возникающими при перестройке. Закон, принятый Верховным Советом в марте 1958 г., предусматривал более постепенное осуществление реформы, чем думали многие[29].
Ликвидация МТС была единственной экономической реформой Хрущева, которая пережила его. В этом смысле его правление имело важные последствия. Именно из-за своего радикального характера эта реформа не осталась простой реорганизацией, а потребовала более глубоких изменений. Покупка колхозом сельскохозяйственных машин расширила сферу рыночных отношений. Свобода для хозяйств распоряжаться орудиями производства требовала вернуться к первоначальной концепции кооперативного хозяйства и отказаться от полного подчинения государству. Так как колхозы должны были сами, хотя и в определенных рамках, решать, как вести себя на рынке, то им нужно было помочь, поскольку длительная эксплуатация при Сталине достаточно их обессилила.
Однако ни одну из этих трудностей не упоминали ни в ходе обсуждений, ни после принятия закона, так как пришлось бы пересмотреть всю советскую политику коллективизации сельского хозяйства и полностью изменить отношение государства к крестьянам. Но ни Хрущев, ни его сотрудники не были к этому готовы. Многообещающая реформа была, как мы увидим ниже, осуществлена с такой экономической непредусмотрительностью, что привела к отрицательным последствиям. Несмотря на призывы к осторожности, ее провели сразу на всей территории и по всем хозяйствам. Результат оказался разочаровывающим. По закону старые МТС должны были стать станциями обслуживания, ремонта и поставки запасных частей. Однако таких традиций не было в советской экономике. Чаще всего МТС просто упразднялись, а колхозам, не имеющим никакого оборудования, приходилось своими силами спешно заканчивать ремонт и подготовку машин к севу[30].
Третья реформа Хрущева коснулась системы образования. Это была первая в мире попытка решить проблемы, порожденные массовым образованием во всех развитых странах. В конце 50-х гг., когда среднее образование широко распространилось и стало всеобщим, эти проблемы впервые возникли в СССР. Число учащихся 8, 9 и 10-х классов утроилось за 8 лет, хотя это поколение было затронуто /485/ падением рождаемости в военное время. Число лиц, окончивших средние учебные заведения, увеличилось с 284 тыс. в 1950 г. до 1574 тыс. в 1958 г. Если в 1950 г. почти все желающие могли учиться в вузах, в 1958 г. только менее трети (456 тыс.) было принято в них по конкурсу[31]. Возникло противоречие между всеобщим стремлением к высшему образованию и потребностями экономики в новой рабочей силе. При поступлении в высшие учебные заведения преимущество имела молодежь из городов и кругов интеллигенции, лучше подготовленная к трудным конкурсным экзаменам. Так советская школа утратила демократический характер[32].
В основе реформы лежали два мероприятия. Хрущев ликвидировал систему «трудовых резервов», то есть сеть военизированных училищ, существовавших на государственный счет. Они были созданы перед войной для подготовки квалифицированных рабочих. Их заменили обычными профессиональными училищами, в которые можно было поступать после седьмого класса. Средняя школа получила «политехнический» профиль, предполагавший сочетание образования с трудовой деятельностью, с тем чтобы учащийся получил представление об одной или нескольких профессиях. Прием в вузы был в основном зарезервирован для тех, кто имел стаж работы на предприятии или в сельском хозяйстве[33].
Эта реформа обсуждалась формальнее и быстрее, чем предыдущие. На практике первая часть новой системы (ликвидация «трудовых резервов») была осуществлена за несколько лет, в то время как вторая часть осталась на бумаге. Ее проведение требовало значительных средств, которых не было. Школы не были оборудованы для обучения современным промышленным и сельскохозяйственным профессиям. Предприятия, вынужденные взять на себя эту задачу, не были готовы к неожиданной педагогической нагрузке. В конечном счете все остались недовольны, потому что новая система ухудшила общую культурную подготовку и не давала профессиональной[34]. Эта часть реформы и была отменена после падения Хрущева.