76. Клевета утверждённая и узаконенная.

76. Клевета утверждённая и узаконенная.

30 октября 1485 года граф Ричмонд, Генрих Тюдор взошёл на престол и стал править под именем короля Генриха VII. Надежды его ставленников не оправдались: Генрих VII преследовал только свои личные цели и работал только "на себя". Ошибки своего предшественника он учёл в первую очередь. И первым делом создал надёжную сеть секретных, охранных учреждений, поставлявших сведения в "Тайный верховный суд" Англии, упразднённый только в 1614 году, уже после окончания правления Тюдоров. Эти ведомства и работали на него во всю прыть, подавая всё новые списки "потенциально неблагонадёжных" людей, которые все, как на подбор, оказывались людьми состоятельными. Их имущество он конфисковывал, а их самих под разными предлогами отправлял на тот свет.

За счёт репрессий и конфискаций ему сравнительно долгое время удавалось обходиться без повышения налогов. Что само по себе уже говорит о высоком уровне благосостояния в стране в период правления короля Ричарда III, который и налоги не повышал и казну "конфискатом" не пополнял. А народ при нём жил и богател к общей радости.

В начале правления Генриха VII англичане вспоминали Ричарда III, как светлый сон, который промелькнул и погас. И им не хотелось думать, что он ушёл навсегда в прошлое.

Король Генрих Тюдор тоже не хотел, чтобы они об этом думали, поэтому светлые воспоминания о короле Ричарде вырывал с корнем, подавляя любые попытки поднять восстание в стране, или совершить государственный переворот.

Через полгода после смерти Ричарда III, Генрих Тюдор женился на Елизавете Йоркской, дочери покойного короля Эдуарда, отменив акт о её незаконнорождённости, под который подпадали и её сёстры и, что самое главное, её братья, — непонятно куда исчезнувшие сыновья Эдуарда IV. Тут, кстати, и пригодились слухи, согласно которым сам Ричард III, будто бы, хотел жениться на своей юной племяннице и даже поспешил из?за этого убить свою, якобы, "нелюбимую" жену, королеву Анну и уже, якобы, загнал её на тот свет, но достопочтенная Елизавета Вудвилл, будто бы, не пожелала отдать ему в жёны свою дочь, после того, как он (будто бы) убил её братьев-принцев.

Эти слухи распускались клеветниками и при жизни Ричарда и были им самим публично и гневно опровергнуты 29 марта, 1485 года. Слухи во всех отношениях абсурдные: если бы король Ричард женился на своей племяннице (что было бы не только глупостью, но и кощунственным кровосмешением), он автоматически признал бы либо её законной престолонаследницей, что было невозможно после признания её незаконнорожденной, либо себя — незаконным правителем, узурпировавшим трон своего племянника. И это тоже было исключено, поскольку незаконными претендентами были признаны парламентом именно его племянница и племянники, дети Эдуарда IV, по факту первого замужества их матери и двоежёнства их отца.

И значит, незачем было просвещённому и мудрому правителю, благочестивому католику и любящему супругу связываться с опальной и незаконнорожденной принцессой и позорить себя убийством и кровосмешением. И, тем не менее, эта гнусная клевета в народе ещё очень долго распространялась. Тогда, весной 1485 года, это делалось для провокации и оправдания незаконного вторжения Генриха Тюдора в Англию, который должен был прибыть и "вызволить" свою невесту просто потому, что "клятвенно обещал" на ней жениться. После воцарения нового короля эти слухи стали распространять беспрепятственно. Для оправдания брака Генриха Тюдора с незаконнорожденной дочерью Эдуарда IV приспешники узурпатора должны были всю историю перевернуть с ног на голову. И это было только началом.

Потому, что для успеха их клеветнической кампании им нужно было создать "мнимое" информационное поле, открывающее для них "новые" потенциальные возможности, благодаря созданному "мнимому", виртуальному "злодею". Как известно, в деклатимной модели (а Генрих Тюдор — деклатим, СЛЭ) аспект инволюционной (альтернативной) интуиции потенциальных возможностей (–ЧИ) позволяет создать мнимый персонаж, мнимого героя и списать на него все грехи реального персонажа, подменяя реальность вымыслом и переводя все преступления с виноватого человека на невиновного (с больной головы на здоровую).

Если невиновного человека нет (нет «козла отпущения»), его можно выдумать и очернить, — мнимый виновник не будет оправдываться и не придёт за себя постоять. Если невиновный человек существует, но не может за себя постоять, на него тоже можно всё спокойно валить. (В народе это называется "валить, как на мёртвого".) Главное, чтобы все в этом дезинформационном процессе участвовали и делали вид, что всему верят, со всем соглашаются.

То есть, в случае с королём Ричардом имела место самая обыкновенная "информационная подстава", простая и тривиальная. Но только глубоко безнравственная, гнусная, грязная, законодательно утверждённая, на веки вечные необратимая, всеобъемлющая и вездесущая, не знающая препятствий, не имеющая ограничений во времени и в пространстве.

Себя предусмотрительный Генрих Тюдор от неприятностей сразу же оградил, поспешив выставить после Босвортской битвы тело Ричарда на всенародное обозрение. А после того, как в руки Генриха (в 1486 году) попал свиток с позднейшей редакцией хроник Рауса (тот самый, преподнесённый тёщей Ричарда III, Анной де Бошан, в котором Ричард III впервые был представлен физическим и моральным уродом), если бы кто?то и заявил о своих правах на престол "от имени оправившегося от ран короля", это заявление можно было бы легко оспорить, потому что новые версии сводили к нулю все прежние сведенья о привлекательной внешности короля Ричарда и делали невозможным появление альтернативных идей. Теперь, после распространения слухов о его уродстве, король Генрих любому, потенциальному "лже-Ричарду" смог бы навязать "свою игру", — клевета уже вытеснила из информационного поля правду — смешалась с ней и отравила её. А по прошествии нескольких лет вообще уже мало кто мог с уверенностью сказать, как выглядел покойный король Ричард, — был ли он красив, как утверждают те, кто видел его при жизни, или уродлив, как об этом кричат сейчас на каждом углу, — пойди, разбери!

Та же путаница возникает и с новыми чертами характера покойного короля, аннулирующими все прежние его добродетели и достоинства. Кто теперь подтвердит, был ли король Ричард так мудр, добр, щедр и великодушен, как утверждают те, кто знал его лично, или он был таким, каким показывают его на ярмарочных балаганах, где каждый новый актёр вытесняет конкурентов с подмостков, выставляя на показ ещё более страшную и уродливую куклу-Ричарда?

И почему этот мнимо-реальный, но всё же такой видимый и ощутимый, балаганный Ричард, вытесняет из памяти потомков того реального, выдающегося государя, которым англичане могли бы по праву гордиться и который пострадал единственно от того, что взвалил на себя непосильную политическую и психологическую нагрузку?

Сказал себе тогда, как сказал спустя столетие выведенный под его именем литературный персонаж: "Груз подниму, иль он мне сломит спину". И взвалил на свои плечи всё, что только можно было на себя взвалить, — как тот один-единственный великан из детской английской сказки, — слепленный из всех самых крепких в мире парней, с топором, сделанным из всех топоров, рубит один огромный дуб, сросшийся из всех дубов на свете.

Ответ на этот вопрос тоже есть: "балаганный Ричард" вытеснил реального по времени, — как неодушевлённая материя вытесняет одушевлённую, как искусственная игрушка заменяет "живого соловья".

К сожалению, элементы этой "балаганной драматургии" вошли и в структуру шекспировской трагедии "Ричард III", и попали в драму "Генрих VI". Проявляются и в гротескном фиглярстве персонажей, и в авторских ремарках к их тексту.

Балаганные фарсы о мерзком и злобном уроде короле Ричарде III показывались везде и повсеместно, в будни и в праздники, на площадях, и на рынках, на постоялых дворах, на фермах, в домах зажиточных горожан и беднеющих из рода в род феодалов. Это был такой же, известный всем, персонаж, как Робин Гуд, Ричард Львиное Сердце, король Артур, или первый рыцарь его двора, Ланселот. Только все они были разные — молодые, красивые, разудалые, добрые, храбрые, а Ричард III был неизменно плохой. Только плохой и никакой больше, — отныне, навсегда и во веки веков. Созданный специальной программой беспредельно грязного, "чёрного пиара", образ безвременно погибшего короля Ричарда III "пошёл в народ", как типаж самого гнусного, подлого и омерзительно-жестокого тирана и злодея. Хуже которого ни в каком другом королевстве, ни в какой другой истории не сыскать, — "проклятием и позором Англии" стал называться король Ричард III с этих пор!

Когда общество к этой версии попривыкло, Генрих VII удобным для себя образом разрешил и "наболевший" в народе вопрос о бесследным исчезновением его малолетних племянников — двух принцев, которое будто бы "обнаружилось" "до" смерти короля Ричарда, чем и было вызвано восстание Мортона-Бекингема, послужившее сигналом для вторжения Генриха Тюдора в Англию осенью 1483 года.

Первое, что пришло в голову узурпатору, Генриху VII, — это отвести подозрения от себя и скомпрометировать их исчезновением короля Ричарда III. Как если бы основной "целью" его вторичного вторжения в Англию была безотлагательная необходимость вызволить из заключения малолетних принцев и возвести старшего из них на королевский престол. По прибытии в Лондон, Тюдор, будто бы, принцев в Тауэре не нашёл, куда они делись, так и не понял и возвёл на королевский престол самого себя.