29. Заговор Гастингса

29. Заговор Гастингса

Уильям Гастингс (ИЭЭ) в ближайшее окружение Ричарда не вошёл, — просто потому, что к тому времени уже переметнулся на сторону заговорщиков. Ещё до прибытия Ричарда в Лондон, Гастингс успел свести дружбу с семейством Вудвиллов, вступив в связь с известной авантюристкой и куртизанкой, Джейн Шор — бывшей любовницей Эдуарда IV и большой приятельницей родственников королевы, многие из которых пользовались её услугами.

Близкий друг Эдуарда IV, многократно заслуженный, чрезвычайно влиятельный человек, Уильям Гастингс был до крайности необходим клану Вудвиллов для того, чтобы придать ещё большую значимость их притязаниям и привлечь на их сторону новых сподвижников.

Сами Вудвиллы не пользовались симпатией у йоркистов, но лорд Гастингс был для них человеком — легендой. Старший сын сэра Леонарда Гастингса из Лестершира — личного слуги Ричарда, герцога Йоркского, Уильям Гастингс (род. в 1430 году) с юных лет находился на службе у герцога и был приставлен им к его малолетнему (тогда ещё) сыну, Эдуарду, в качестве его будущего друга и сподвижника. Проявив себя убеждённым йоркистом, Гастингс быстро завоевал доверие герцога и вскоре породнился с ним, женившись на одной из его племянниц, Кэтрин Невилл — сестре графа Уорвика, после чего стал его сводным племянником и кузеном его сыновей — Эдуарда и Ричарда, которых любил и знал с раннего детства.

Вместе с герцогом Йорком, его старшими сыновьями (Эдмондом и Эдуардом) и племянниками (графом Уорвиком и графом Солсбери), Уильям Гастингс участвовал в битве при Лудфорд Бридж, 12 октября, 1459 года. Был взят в плен, но помилован Генрихом VI и отпущен на волю.

Как последовательный и верный йоркист, Гастингс воевал на стороне Эдуарда в своей первой, самостоятельной битве при Мортимер Кросс (2 и 3 февраля, 1461 года), сражался за него в битвах при Таутоне (29 марта, 1461 года), при Барнете и Тьюксбери (в апреле и мае 1471). Был отмечен наградами и высокими должностями: назначен шерифом графства Уорвик и Лестер в 1455 году и шерифом графства Чейз Уайр в 1456.

На поле битвы при Таутоне (в 1461году) Гастингс был посвящен в рыцари самим королём Эдвардом IV. В том же году он получил звание пэра Англии и титул барона, стал генеральным преемником герцогства Корнуольского и камергером Южного Уэльса. Тогда же, в 1461 году, он стал Тайным Советником и Лордом — Камергером королевского двора. И уже в следующем, 1462 году, получил престижную должность генерала-лейтенанта Кале, а затем должность Смотрителя Монетного Двора при лондонском Тауэре.

По отношению к Гастингсу Эдуард проявляя такую же щедрость, как и по отношению к родным своим братьям (что было очень удобно, потому что в то время он ещё не был женат на Елизавете Вудвилл). Гастингс был одним из тех, кто вместе с Ричардом вызволял Эдуарда из заключения в Миддлхэме, а впоследствии разделил с ним изгнание, сопровождая в Бургундию, в 1470 году. Гастингс был самым близким и преданным другом Эдуарда IV. Он был так же близок и необходим королю, как и Ричард. С той лишь разницей, что Ричарду Эдуард позволил уехать на Север, а Гастингса он от себя не отпускал ни на шаг. Перед смертью Эдуард примирил Гастингса с семейством Вудвиллов и пожелал, чтобы после его кончины Гастингс был похоронен рядом с ним, в часовне св. Георга, в Вестминстере.

Когда королева, в нарушение завещания Эдуарда IV, попыталась присвоить себе права и полномочия Ричарда, Гастингс исполнил волю покойного короля и предупредил его об этом. Он также позаботился о том, чтобы первая попытка заговора королевы закончилась неудачей. Но всё изменилось, когда Ричард прибыл в столицу в начале мая. Ослеплённый чарами миссис Шор, Гастингс уже всецело принадлежал семейству Вудвилл. Его присутствие повышало политический рейтинг их заговора: «Если лорд Гастингс поддерживает Вудвиллов, значит их шансы действительно высоки». С учётом того, что ещё и казна (или то, что от неё осталось) находилась в руках Вудвиллов, их альянс с Гастингсом выглядел особенно впечатляющим: что можно противопоставить союзу престижа и денег?

Права Ричарда, в сочетании со всеми его заслугами, на фоне таких преимуществ явно проигрывали. Потенциальные заговорщики рассуждали так: «Даже если Ричард отстоит своё право на регентство, долго ли он сможет удерживать власть без казны? Даже если он проведёт коронацию Эдуарда V на свои деньги, как он будет дальше управлять королевством? Чем будет платить кредиторам, чиновникам, слугам, придворным, пенсионерам, солдатам и поставщикам? Как он выйдет из этого положения? Что сделает? Пойдёт штурмом на Вестминстерское Аббатство? Или подожжёт его с двух сторон, чтобы выкурить оттуда королеву, сидящую на сундуках с золотом? Нет, на это он не пойдёт. Но тогда ему придётся собирать новый налог по стране. А это приведёт к подъёму народного недовольства и массовому восстанию, потому что не далее как месяц назад Вудвиллы выгребли всё, что могли, собирая дополнительный налог «на охрану и коронацию юного короля», а потом эти денежки благополучно уплыли во Францию. Теперь денег нет и не будет ещё очень долго. Минимум, — полгода, год. А как жить всё это время без денег? Что он о себе думает, этот лорд — протектор? Уступил бы правление Вудвиллам, да и укатил бы себе на Север; глядишь, всё и успокоилось бы. Неприятно, конечно, отдавать власть в руки королевы — воровки, но что же делать, если так получилось? Нужно как — то смириться с этим. Без Глостера можно обойтись, а без денег — нельзя. Как жить без денег?»

(В таких случаях «классические» ЛИЭ говорят: «Ха! Нашли, чем испугать — как жить без денег! Да очень просто! Зачем их вообще тратить? Пусть лежат себе в банке и обрастают процентами! А мы будем их проворачивать и раскручиваться по безналичному расчёту. Даже, если они не лежат в банке, всё равно будем их пускать в оборот и раскручивать! Зачем тратить деньги, если легко можно обойтись и без них?!..»)

Альтернативная деловая логика (-ч.л.1) позволяет ЛИЭ совершать работу с мнимыми объектами ничуть не хуже, чем с реальными. Главное, чтобы комбинация сложилась удачная, выгодная, — чтобы деловая цепочка составилась. А пропустить через неё реальные деньги всегда можно успеть (и то, если кредитор поторопит), а нет, так можно и дальше прокручивать их для своей прибыли.

Конечно, в ту пору не было такой совершенной, банковской системы, позволяющей легко и беспрепятственно проводить подобные операции. Но лично у Ричарда Глостера такие возможности были. У него были не только свои капиталы (причём, не малые!), но и своя банковская система — своя «деловая цепочка» для их оборотов. Огромное количество расчетов он делал по векселям, имеющим безупречное, своевременное покрытие (о чём свидетельствует множество сохранившихся в его архиве платёжных ведомостей). Он был скрупулёзно точен в финансовых расчетах, а также в расчётах сроков погашения кредитов и векселей. Поэтому мог жить за счёт оборотов, практически не растрачивая основных капиталов, благодаря чему стал одним из самых богатых людей в Англии (если не во всей Европе!). Кроме того, он был крупнейшим землевладельцем и, объединив все свои владения, вполне мог бы стать самостоятельным правителем в своей стране (по аналогии с герцогом Бургундским). Доходы со своих имений, благодаря умелому управлению, он получал фантастически высокие. И мог сделать свои землевладения регионами — донорами для всей страны, хотя бы на первые несколько лет (что, собственно, и сделает, став королём).

Уверенный в своём высоком финансовом обеспечении, Ричард даже не сразу понял, из?за чего к Вудвиллам так народ потянулся?! Мёдом они намазаны, что?ли? Он относил это за счёт недомыслия этих людей: их обманули, ограбили, а они оказывают доверие не тому, кто защищает их интересы, а тем, кто их обобрал. С другой стороны, афишировать свои финансовые возможности ему тоже было не с руки: все знали, что он несметно богат (и мог бы стать стократ богаче), но не предполагали, что он может делать деньги из ничего (это уже колдовство!).

Кое?кто даже попытался убедить его отказаться от регентства. По одной из версий этим человеком был Уильям Гастингс (ИЭЭ), который, специально для этой цели, утром, 10 июня, в компании Джона Мортона, епископа Илийского (ИЭИ), лорда Томаса Стенли (ИЭИ) и Томаса Ротерхэма, архиепископа Йоркского (ИЭИ) вошёл в апартаменты Регента, заранее попросив об аудиенции.

Сначала Ричарда вежливо попросили сложить с себя полномочия Регента и уступить эту должность королеве. Потом попытались приставить нож к горлу (в прямом или переносном смысле — трудно сказать). Кончилось тем, что Ричард вызвал стражу, арестовал всех четверых и отправил в Тауэр. В тот же день (10 июня) он написал письмо магистратам Йорка, в котором просил прислать как можно больше вооруженных людей, чтобы помочь ему воспрепятствовать проискам «королевы, ее кровных родственников и сторонников, которые намеревались, и каждый день собираются, убить и совершенно уничтожить нас и нашего кузена, герцога Бекингэма, древнюю королевскую кровь этого королевства» (из письма Ричарда Глостера в Йорк).

На следующий день, ввиду других, повторных покушений на его жизнь, Ричард отправил аналогичный запрос своему родственнику, лорду Невиллу. Кроме того, — судя по последующим, посланным им в то же время запросам, попытки покушения на его жизнь не прекращались в течение нескольких дней. (Не мог такой бесстрашный и мужественный человек, как Ричард Глостер, паниковать по пустякам. Всё говорит о том, что его жизнь постоянно подвергалась опасности.)

Из Йорка прислали три сотни воинов, но в Лондон их не пропустили расставленные заговорщиками патрули. Пробиться в город им удалось только спустя полтора месяца, уже после коронации Ричарда.