43. Подавление восстания Бекингема
43. Подавление восстания Бекингема
Прибыв в Линкольн в начале октября, 1483 года, Ричард узнал, что мятежники подняли против него войска.
Роль оратора Бекингему уже прискучила, и он решил поиграть в полководцы. Войдя во вкус этого нового для него предназначения, он призвал под свои знамёна всю, недовольную воцарением Ричарда, оппозицию. На его призыв тут же откликнулись и со всех сторон потянулись к нему и уцелевшие после разгрома путча, опальные Вудвиллы, и дожидавшиеся своего часа, реваншисты — ланкастерцы, прибывшие из Франции вместе с новым кандидатом на престол, графом Ричмондом, Генрихом Тюдором — марионеткой покойного короля, Людовика XI, — основателем будущей, «бастардной» династии Тюдоров, не имеющей прав на оставшиеся во Франции наследные земли Плантагенетов.
Таким образом, в этой кампании Ричарду пришлось противостоять не одному только герцогу Бекингему с его многочисленным войском, но и его зарубежным союзникам, прибывшим в Англию на французских судах, с французской е армией на борту. Бекингем был только отвлекающей фигурой в этом спектакле, — затравкой перед настоящим боем — лёгким ветерком перед бурей. Настоящий шторм был впереди.
Понимая, что предстоит ожесточённое противоборство, Ричард III решил апеллировать к национальному самосознанию своих поданных. 15 октября он выпустил прокламацию, в которой объявил Бекингема предателем и призвал народ объединиться в борьбе против него и его иноземных сподвижников.
Одновременно с этим Ричард применил эффективный способ МИРНОГО подавления восстания. Текстом той же прокламации он запретил вредить тем наследникам заговорщиков или родственникам повстанцев, которые останутся верными королю (по принципу «дети за отцов не отвечают») Наносить им моральный или материальный ущерб категорически запрещалось. В результате этой мудрой и дальновидной политики Ричард приобрёл огромное количество сторонников из числа вынужденных последователей заговорщиков, тогда как ангажированные захватчиками «бунтари» потеряли поддержку в лице своих соотечественников, родственников и друзей, оказались в изоляции, и их одного за другим начали сдавать властям. Восстание резко пошло на убыль.
Народ, воодушевлённый возможностью послужить новому королю, объединился для борьбы с саботажниками. Заговорщикам удалось поднять только немногочисленные группы в периферийных городах — Гилдфорде, Солсбери, Мейдстоуне, Ньюбери, Уилтшире, Эксетере и Рочестере, в остальных районах столкнулись с яростным сопротивлением ополченцев: англичане не желали признавать над собой владычества французского ставленника, Генриха Тюдора, сопротивлялись и возвращению ненавистного им семейства Вудвиллов.
А кроме того, прославившись своими добрыми делами и щедрой помощью, Ричард завоевал такую огромную популярность, что люди просто не желали для себя лучшего правителя, чем он. Так что и заговорщики со своими байками про убийство маленьких принцев оказались в очень невыгодном положении: их уже не слушали, а травили и гнали отовсюду. Или сдавали властям.
Та же участь ожидала и самого Бекингема. Восстание превратилось для него в череду неурядиц, чуть только он принялся им руководить. Новобранцы, которых он взял из принадлежащих ему областей, прослышав о прокламации, разбежались по своим городам, оставив с ним небольшое число контрактников. Но и их Бекингем потерял во время своего марша по Уэльсу, столкнувшись с численно превышающими его силами ополченцев.
А тут ещё и погода некстати испортилась: сильнейшая буря, с тех пор известная, как «Шторм Бекингема», обрушилась на него мощным фронтом, размыла дороги, мосты и поля. И именно тогда, когда Бекингем решил отойти от руководства восстанием и бежать во Францию.
Выйти в море в такую погоду было практически невозможно. Бекингем рискнул и проиграл: ветер пригнал его корабли к английскому берегу. И не просто пригнал, а обрушил на скалы, — расколотил их, как ореховые скорлупки, сбросив в пучину остатки флота и армии Бекингема. К нему самому непогода была более благосклонна — его вынесло на песочек.
В тот же день Бекингем лишился и своего «идейного руководителя»: «поднялся противный ветер» (как об этом писал Филипп де Коммин), и Джона Мортона «сдуло» (в буквальном смысле этого слова) — унесло порывом ветра во Францию. Каким — то чудом Мортону удалось попасть на корабль, который, переждав в укромной гавани непогоду, благополучно доставил его на континент. (А через три месяца Мортон появился на собрании Генеральных Штатов со «свежими пакетом» английских новостей и леденящим душу рассказом о зверском убийстве маленьких принцев, совершённом их жестоким дядей, королём Англии, Ричардом III, каковые сведения тут же и были зачитаны канцлером Гильомом де Рошфором и разнесены по всем городам Франции, от коих распространились и по европейским дворам).
Оставленный, преданный своими сподвижниками, разбитый, раздавленный Бекингем сидел на мокром песочке и думал свою горькую думу. Участь принцев его больше не интересовала, о судьбе восстания он теперь тоже не беспокоился, — сейчас его больше всего волновала его собственная судьба: он числился в розыске, за его голову было назначено огромное вознаграждение, все вокруг его хорошо знали — он примелькался, пока выступал на трибунах. Теперь ему нужно было стать неприметным и скрыться, чтобы спасти свою жизнь. Он переоделся в жалкое рубище и попытался взойти на корабль, чтобы уплыть во Францию. Его с корабля скинули. Тогда он в том же жалком тряпье из последних сил, босиком, по холодным и мокрым дорогам попытался дойти до Шропшира. Проделав огромный путь, он нашёл убежище в доме своего бывшего слуги. Не успел он обогреться, поесть и поспать, как за ним пришли: соблазнившись наградой, слуга выдал его властям.
Просидев в местной крепости несколько суток, Бекингем был передан военному эскорту, под личную ответственность сэра Джеймса Тирелла, — того самого рыцаря из свиты Ричарда, которого Бекингем выставил непосредственным исполнителем убийства принцев.
У Джеймса Тирелла были личные счёты с этим клеветником, но он не злоупотребил своими должностными обязанностями и доставил Бекингема целым и невредимым по месту назначения, в Солсбери, где уже всё было подготовлено для проведения следствия по возбуждённому против него обвинению.
Будучи ещё не в силах поверить, что его участь предрешена, Бекингем, в надежде спасти свою жизнь, стал активно давать показания, предполагая этим смягчить приговор. Он был предельно корректен со следователем. О заговоре рассказал во всех подробностях, перечислил имена заговорщиков, во всём повинился, покаялся и как об особой услуге, просил о встрече с королём Ричардом. («Не может быть, чтобы Ричард меня не простил, — успокаивал себя Бекингем, — Если бы только он разрешил мне с ним встретиться, я бы ему всё объяснил. Я бы сказал ему, что он меня не так понял: это совсем не то, что он думает, это другое…»)
Король не пожелал встретиться с Бекингемом. Смягчить приговор тоже отказался. О помиловании не могло быть и речи, — Ричард слишком дорожил своей репутацией, честью и добрым именем, чтобы такое простить. Да и ущерб стране, причинённый восстанием, был нанесён немалый, не говоря уже об узурпаторских целях этого мятежа и об астрономическом количестве жертв.
Казнь Бекингема состоялась 2 ноября, 1483 года, на рыночной площади в Солсбери. Его владения были конфискованы, но в соответствии с указом Ричарда («дети за отцов не отвечают»), его титул был сохранён за наследниками, а его семье было выделено высокое материальное обеспечение.
А буря тем временем не прекращалась. К французским захватчикам погода была особенно неблагосклонна: их судёнышки то и дело разбивались о прибрежные скалы. Гонимый штормом и бурями Генрих Тюдор попытался высадиться на западном побережье, но и в Девоншире, и в Корнуолле он натолкнулся на сопротивление ополченцев и понёс большие потери.
С остатками флота, он встал на якоре в Плимуте. Чинил корабли, пополнял запасы провизии, ожидая окончания шторма. Тогда же он получил известие, о разгроме восстания и о казни герцога Бекингема. Посчитав все дальнейшие действия бесперспективными, Тюдор развернул корабли и с попутным ветром отбыл во Францию, дожидаться лучших времен.