50-18. Шах «Белой королеве»
50-18. Шах «Белой королеве»
Известием о женитьбе короля графиня Уорвик была потрясена не меньше мужа.
— И откуда она только вынырнула, эта Элизабет Вудвилл! — сокрушалась она. — Какой ветер её к нам занёс! Мы ещё хлебнём горюшка с этой… прости, Господи! Она ещё себя покажет! А как было бы хорошо, если бы на её месте оказалась наша милая, кроткая Изабель! И ведь дело?то уже почти было слажено, да вот, как на грех, вмешался муж и всё испортил… Вот теперь и страдает из — за этой… И когда только король успел на ней жениться? Я не верю, что это произошло минувшей весной. Ведь он всё это время находился в Нортумбрии, осаждал крепости, подавлял восстание Ланкастеров. Да ещё попутно успел корью переболеть. Некогда ему было знакомиться, а тем более жениться. Да и к нам он приехал с лёгкой душой — не отягощённый разлукой с любимой. Пялился на нашу милую Изабель. Нет, определённо, король ещё недавно был холост. Обманывает он, говоря что женился давно. И брак этот заключён не по правилам, а значит, леди Вудвилл ему сожительница, а не жена.
И тут её опять осенила гениальная мысль: если брак заключён не по правилам, — а это ясно любому, кто когда?либо держал в руках Библию, значит дети, рождённые в этом браке будут объявлены бастардами. И после смерти короля престол сможет унаследовать её будущий зять, Георг Кларенс.
— Нужно во что бы то ни стало добиться согласия короля на брак Кларенса с Изабеллой! — объявила она мужу.
— Опять вы об этом! — раздражённо поморщился Уорвик. — Скажу так: шансы получить его согласие на этот брак равны нулю. Ну, может быть, один шанс из тысячи…
— Нам надо женить Кларенса на Изабелле, срочно! Теперь, когда король женат, мы можем получить его согласие на этот брак…
— Нет не можем. Король теперь занят другими свадьбами: у его милой супруги пять братьев, семь сестер и два взрослых сына. Эдуард королевским указам наградил их всех высокими титулами и теперь занят тем, что устраивает им самые престижные браки, подыскивая женихов и невест среди самых могущественных, богатых и родовитых семей в стране. В своём рвении он зашёл так далеко, что женил четвертого брата жены, двадцатилетнего юношу, на вдовствующей герцогине Норфолк, — восьмидесятилетней старухе! В семье королевы появилось восемь новых пэров: ее отец, пять шуринов, ее сын и ее брат Энтони. Все считают, что такая щедрость перешла все границы! Потому, что в парламенте, не нарушая сословного равновесия, могут присутствовать только 50 пэров, а их вместе с Вудвиллами в стране уже 60. И это не считая братьев короля, которые достигнув совершеннолетия тоже должны будут войти в парламент…
— Могут и раньше войти, если женятся на наших дочках… — подсказала графиня Уорвик.
— А королеве это не выгодно, потому что тогда придётся вывести из парламента кого- либо из её родни…
— А она этого не допустит…
— Она только и делает, что пропихивает в парламент свою родню. И этим накаляет обстановку в стране ещё больше. Потому, что численное увеличение знати за счёт людей, ничем не проявивших себя на войне, но пробившихся в окружение короля, не только оскорбительно для ветеранов — йоркистов, но и политически опасно для сплочённости и единства. Теперь начнутся раздоры и возникнет оппозиция внутри партии…
— Вот вы её и возглавите!.. — объявила мужу Анна Бошан.
— Нет, ни за что! — заупрямился муж. — Я не предам Эдуарда. Я верен слову, которое дал его отцу. Я буду сражаться за дело Йорка…
— Вот и сражайтесь! — успокоила его жена. — Сражайтесь за дело Йорка с королём Эдуардом, который это дело предаёт. Для начала отправьтесь в Кале, где у вас есть военная база и подчинённые вам военные силы. В борьбе за единство и сплочённость партии Йорка они вам понадобятся. К тому же, у вас есть огромный флот. Не забывайте, что вы контролируете Дувр и ещё пять портов, так что и разместить ваши военные силы вы тоже сумеете. А если понадобится, организуете и вторжение…
Уорвик с удивлением смотрел на свою жену, которая рассуждала теперь, как профессиональный стратег, — для него это было настоящим открытием: оказывается, она не была так беспомощна и наивна, как он полагал раньше.
Графиня Уорвик (ЭИИ) не только рассуждала, но и действовала, как стратег. Пришло время напрямую втянуть в свою интригу герцогиню Йоркскую и попытаться через неё добиться согласия Эдуарда на брак его младших братьев, а если он снова заупрямится, настроить его мать против него.
Анна де Бошан написала герцогине письмо, в котором взывала к её чувствам матери с таким пылом и пафосом, какого от себя даже не ожидала. Она рассказала, как глубоко был оскорблён поступком Эдуарда её муж и племянник герцогини, граф Уорвик. Рассказала о попытке Эдуарда совратить её старшую дочь во время пребывания в их замке, чем глубоко был оскорблён его младший брат, герцог Кларенс. Она рассказала о том, как они готовились к приезду Эдуарда, сколько усилий и трудов приложили, чтобы принять его достойно. Приветствовали его, как победителя (хотя все знают, что кампанию в Нортумбрии выиграл не он, а граф Уорвик). Оказали королю должные почести и уважение, были щедры и радушны, и вот какой чёрной неблагодарностью он им за всё это заплатил: мало того, что он так и не дал разрешение на брак своим братьям, так ещё и опозорил её дочь Изабеллу. Муж проявил благородство и не настоял на том, чтобы брак Эдуарда с Изабеллой был бы в тот же день заключён, потому что уважал чувства Кларенса и статус короля. С христианским милосердием он Эдуарду его злодеяние простил и отправился во Францию, сватать королю принцессу Бону, — разумеется, с согласия Эдуарда! И вот, чем Эдуард отблагодарил его за труды: женился на какой — то безродной простолюдинке, да ещё и незаконнорожденной, поставил своего кузена, добившегося для него согласия на брак с принцессой, в неловкое положение, да теперь же ещё и издевается над ним перед всем двором, позволяет его травить и унижать своей жене — это его?то! — ближайшего сподвижника дома Йорков, — ближайшего друга её покойного мужа, герцога Йоркского и её, герцогини Йоркской, родного племянника! Да что же это за времена такие настали! Как же теперь со всем этим жить!
Графиня Уорвик не пожалела красок, составляя это письмо, и результат оправдал её ожидания: отчаявшись повлиять на сына, герцогиня Йоркская (ЭИЭ) во всеуслышанье заявила, что её сын, король Эдуард IV — не является законным сыном её мужа, герцога Йорка, но рождён от греховной связи с одним из его лучников.
Это заявление повергло в изумление всю Европу, а у леди Вудвилл, наряду с графом Уорвиком появился новый враг — герцог Кларенс. Она категорически запретила Эдуарду давать младшим братьям разрешение на брак, опасаясь, что с помощью дочерей Уорвик обоих престолонаследников привлечёт на свою сторону.
— Ричард мне не изменит, — развалясь в кресле говорил Эдуард. — Что бы ни случилось, он будет предан мне до конца! В нём я уверен, как в самом себе.
— Ричард ещё мал, а вот Кларенс может претендовать на престол, — предостерегала его леди Вудвилл, обеспокоенная тем, что у неё пока ещё нет от короля сыновей. И пока они не родятся, первыми двумя престолонаследниками будут считаться младшие братья короля. — Надо призвать Джорджа и Ричарда ко двору! — объявила она Эдуарду, — пусть находятся под нашим присмотром. Нечего им там возле Уорвика оставаться! Ишь, прицепились к подолу этой подлой графини Уорвик! Опять же и с общественным мнением надо что?то делать! Я вам удивляюсь: вас и вашу жену бесчестят, а вы к этому так спокойно относитесь!
Понимая, что теперь ей придётся самой спасать свою репутацию, королева Елизавета повела пропагандистскую войну на два фронта: с одной стороны она очерняла своих реальных и потенциальных врагов, выливая на них море самой низкой лжи и клеветы, с другой — обеляла и оправдывала себя, не жалея светлых тонов для описания своих добрых чувств, благородных намерений и мотиваций, за что и получила в истории прозвище «Белая королева».
Как прирождённый стратег (ЭИЭ), она быстро догадалась, кто стоит за спиной у графа Уорвика, — поняла, что он действует по указке своей жены, видит ситуацию её глазами, ориентируется, исходя из её системы координат. Елизавета Вудвилл была знакома с графиней Уорвик ещё в те времена, когда служила фрейлиной в свите Маргариты Анжуйской и видела, как Анна де Бошан лебезила перед королевой. Элизабет Вудвилл тогда тоже заискивала перед своей госпожой, в расчёте на её особые милости и дары (поскольку на тот момент была бесприданницей и опасалась засидеться из?за этого в старых девах).
Теперь леди Вудвилл сделала лучшую партию в своей жизни — стала королевой, но всё ещё боялась, что многие йоркисты усомнятся в её лояльности партии Йорка; и в первую очередь — их лидер Уорвик, с подачи своей жены. Поэтому решила нанести удар первой и стала высказывать сомнения в преданности Уорвика делу Йорка. Когда король требовал объяснений, ссылалась на то, что Уорвик попал под сильное влияние своей жены, а иначе с чего бы это он вдруг так ловко начал плести интриги, против новых родственников короля. Эдуард соглашался с тем, что за Уорвиком раньше ничего подобного не наблюдалось: все знали его как человека исключительно правдивого и прямолинейного, — что думает, то и говорит. Он и сейчас не видел в Уорвике склонности к интригам, но предпочитал в этом вопросе доверять мнению своей жены.
— Да, но как это влияет на его лояльность Йорку? — интересовался король.
— Напрямую, — отвечала Елизавета Вудвилл. — он находится под влиянием своей жены, а она шпионка Маргариты Анжуйской. Мне это хорошо известно ещё по тем временам, когда я служила фрейлиной у королевы. Вы присмотритесь получше к Уорвику и заметите в нём перемены. — предложила она, и Эдуард стал присматриваться.
Первое, что он заметил, — Уорвик стал гораздо более вспыльчивым и раздражительным, чем был раньше, до женитьбы короля. Эдуард начал подумывать, а не является ли Уорвик и вправду тайным пособником Ланкастеров и стал всё чаще проявлять к нему своё нерасположение. Придирался и попрекал Уорвика без всякой на то причины, пользовался любой возможностью ему досадить.
С 1464 года, с момента свадьбы короля, Уорвик никаких новых назначений от Эдуарда уже не получал, что было воспринято им, как знак немилости короля, и ещё больше обострило конфликт.
Уорвик терпел опасную холодность и раздражительность Эдуарда из последних сил. И только потому, что политическая обстановка в стране и вокруг неё была крайне неблагоприятной, а он ещё не терял надежды убедить короля принять ряд эффективных мер для изменения ситуации к лучшему.
Англия в те печальные годы превратилась из могущественного соперника соседних государств в убогую забаву для них. Титулованные английские беженцы из враждующих группировок осаждали дворы Западной Европы. Герцог Бургундский был шокирован, узнав однажды утром, что герцог Эксетер и несколько других английских аристократов выпрашивают хлеб у прохожих, пристроившись к его процессии. Стыд от такого унижения родовитых английских вельмож заставил его назначить им скромное содержание и предоставить жилища. Сходные благодеяния совершал даже скупой и алчный король Людовик XI , пригревая подле себя обездоленных потомков знатнейших ланкастерских семей. Маргариту Анжуйскую, доведённую до крайней степени нищеты (вплоть до того, что она у своих охранников одалживала деньги), ещё принимали при дворах Бургундии и Франции. В любой момент каждая из держав, становившихся все сильнее по мере ослабления Англии, могла оказать поддержку какой?либо из враждующих партий и расплатиться за былые унижения вторжением в Англию.
Политика Уорвика и его сторонников состояла в том, чтобы заключить мир с Францией, — наиболее сильной из европейских держав, и таким образом ещё на какое — то время обеспечить сохранность наследным землям Плантагенетов, из?за которых ненасытный в своих территориальных притязаниях Людовик XI мог перебить и на корню уничтожить не одну династию английских королей. С этой целью Уорвик, ранее устроивший для Эдуарда мирный договор с Шотландией на 15 лет, попытался заключить временное перемирие и с Францией на оптимальный срок, позволяющий восстановить разрушенную войной экономику Англии, провести полезные реформы, ввести разумные и справедливые законы.
Эффективными мерами можно было добиться многого и за короткое время. Но Эдуард занял совершенно иную позицию. С энергией, достойной лучшего применения, он стремился найти себе опору в наиболее слабом государстве Западной Европы, — в Бургундии. По этому поводу он выдвигал следующий аргумент: быть союзником Франции, значит попасть под влияние Франции, тогда как альянс с Бургундией позволяет влиять на политику французов, а при желании и контролировать её.
В соответствии с этими планами Эдуард IV в 1468 году выдал свою сестру, Маргариту Плантагенет, замуж за Карла Смелого, унаследовавшего в 1467 году герцогство Бургундское. В связи с этим, в Англии возникли панические настроения: влиятельные йоркисты, сражавшиеся за Эдуарда и потратившие на него огромные военные и денежные ресурсы и считавшие — и не без оснований, — что именно они возвели его на трон, обиделись на короля за то, что он не только не компенсировал их вкладов в победу Йорка, но и поставил над ними алчный клан Вудвиллов, бесчеловечно обирающий страну. Убогая внешняя политика Эдуарда их тоже настораживала: чем сможет помочь Бургундия, если Франция, объединившись с домом Ланкастеров, осуществит вторжение в Англию? Что случится с ними, их поместьями и всеми, кто зависит от них, если такая катастрофа произойдёт? Уорвик не разделял их пораженческих настроений, он разработал собственный план действий (и не один — были и запасные варианты решений), но для осуществления конечной, поставленной цели ему нужно было консолидировать силы создавшейся оппозиции.
Первый план Уорвика заключался в том, чтобы отвратить Эдуарда от опасного и алчного семейства Вудвиллов и снова взять короля под свою опеку. (А что делать, если он хоть и повзрослел, а ума так и не набрался? Значит надо продолжить процесс воспитания. Рано выпускать его в самостоятельную жизнь, неизвестно, каких бед он ещё натворит.)
Второй — запасной план Уорвика был рассчитан на то, что Эдуард, если так и не отвернётся от Вудвиллов, будет заменён на троне следующим по старшинству братом и престолонаследником, герцогом Кларенсом. Для укрепления этого альянса Уорвик согласился выдать за Кларенса свою старшую дочь Изабель, так и не дождавшись согласия короля. Уорвик сам запросил разрешение на этот брак у Папы Римского и без особых трудов его получил.
Привлечь на свою сторону Ричарда Глостера Уорвику не удалось.
В 1465 году Ричард Глостер был отозван королём ко двору. По требованию Эдуарда он должен был покинуть замок Уорвика, где провёл лучшие годы своего детства, где познал радость первой поры романтичной влюблённости, где впервые и на всю жизнь полюбил, где взаимно был пылко любим, очарован и по-настоящему счастлив.
Прощание с Анной было долгим и трудным. Оба чувствовали, что впереди их ждут тяжёлые испытания. Оба знали, что смогут вынести и вытерпеть всё, для того, чтобы в будущем снова быть вместе. Оба безгранично доверяли друг другу и чувствовали себя ответственными за это доверие, несмотря на то, что ему на ту пору было только тринадцать лет, а ей всего девять.
Анна де Бошан не осмелилась мешать их прощанью. Стоя на крылечке возле капеллы в замке Уорвика, она всхлипывала, утирала платочком слезящиеся глаза и снова всхлипывала. Её лицо теперь всегда было похожим на мочёное яблочко, но по-прежнему казалось добрым и милым. Кончилось тем, что малышка — Анна тоже расплакалась. Ричард уже готов был увезти её с собой, но графиня Уорвик отстранила его от Анны:
— Хватит уже прощаться, сколько можно! Пора ехать, вас ждут! — она отослала дочь с гувернанткой, потом подала Ричарду руку, поцеловала его на прощание, перекрестила, и на этом они расстались.
— Вы всегда желанный гость в этом доме! — сказала она ему напоследок, ещё не зная, что через несколько лет он здесь будет хозяином, а она только гостьей.