35. Коронация Ричарда и Анны
35. Коронация Ричарда и Анны
26 июня, 1483 года Ричард Глостер прибыл в Вестминстер и начал управлять страной как король Ричард III.
Тогда же всем стало ясно, что беззаботная и праздная жизнь, к которой привыкли при дворе Эдуарда IV, закончилась, — началась тяжёлая работа на износ, по жёстко спланированному графику, в предельно сжатые сроки. За десять дней провели подготовку к новой коронации и не успели ещё её завершить, как король наметил следующее предприятие: коронационное путешествие, — страну хозяйским глазом окинуть, с народом и с администрацией округов пообщаться, неотложные дела с мёртвой точки сдвинуть, наболевшие вопросы решить.
А там уже и третье мероприятие наметилось — церемония инвеституры принца Уэльского. А с ней — и новая подготовка, новые хлопоты. Не успел король Ричард приступить к исполнению своих прямых обязанностей, как уже всех работой выше головы завалил. Хоть с ног сбивайся и падай, а поручение короля выполни!
Прежде всего, Ричард послал гонцов в Миддлхэм за леди Анной. С нетерпением ожидая приезда жены, он изо всех сил старался сделать для неё этот праздник незабываемым. Разослал огромное количество новых приглашений всем тем, кого хотел видеть на своей коронации. На этом торжестве он намеревался примирить Ланкастеров с Йорками, поэтому составил список приглашённых с таким расчётом, чтобы от каждой партии присутствовало равное число гостей. А ещё нужно было оповестить правителей из отдалённых европейских стран, в соответствии с будущей международной политикой нового короля. Ричард хотел всё успеть, всех охватить — чем больше, тем лучше! Он предполагал со всеми подружиться и установить стратегически выгодные политические отношения. Ричард даже во Францию прислал приглашение, своему злейшему врагу, королю Людовику XI.
Придворный историограф Людовика XI, Филипп де Коммин потом напишет в своих «Мемуарах», что Людовик посланцев Ричарда не принял, считая его узурпатором и убийцей (!) сыновей Эдуарда.
Зная злобный и мстительный нрав французского короля, Ричард и сам не слишком — то обольщался на его счёт. В своём письме к Людовику XI он с лёгкой иронией написал:
«Я надеюсь, что с моими посланником, предъявившим гарантии моего благорасположения, Вы сообщите мне о Ваших истинных и конечных намерениях…"
(Ричард III, из письма к Людовику XI, июнь 1483г.)
Richard III, Writing to Louis XI, 1483.
Можно предположить, что Ричард уже тогда догадывался, какой «подарочек» пришлёт ему король Людовик из Франции, поэтому и попытался выяснить его «истинные намерения». (О некоторых из них Ричард узнает только через два месяца, когда Людовика уже не будет в живых.).
В первых числах июля приготовления к коронации завершились. Буквально накануне из Йорка прибыла леди Анна. Опасаясь за здоровье сына, Ричард и Анна решили принца в Лондон не привозить — обещали ему устроить церемонию инвеституры в Йорке.
Коронационные мероприятия Ричард организовывал с неимоверным шиком. (Причём, «гулял» исключительно «на свои» — тратил свои личные средства, поскольку государственная казна, захваченная Елизаветой Вудвилл, всё ещё находилась в Святилище.).
6 июля в Вестминстерском Аббатстве состоялась коронация Ричарда III и его жены, королевы Анны. Историки потом напишут, что такой пышной, многочисленной, яркой и запоминающейся коронации они не видели на своём веку ни при одном европейском дворе. (Но, видимо, и перерасхода средств тоже не было, потому что без казны и очередного сбора налогов Ричарду удавалось править страной ещё почти год (до поздней весны 1484 года, когда леди Вудвилл наконец — то покинула своё убежище, оставив в Аббатстве казну), а до тех пор он «раскручивался" исключительно "на свои», да к тому же помогал всем нуждающимся, щедро раздавая субсидии, пособия и гранты.).
Торжество было великолепным. Все были довольны. Ричард очень хотел устроить для Анны настоящий, незабываемый праздник, — наряд, украшения на ней были ослепительны, — не каждый день становятся королевой! Но она — то как раз была не очень довольна: обидно, что при всём желании организовать такое пышное и великолепное торжество, Ричард назначил на должность «сопровождающей дамы» (поддерживающей шлейф королевы) пренеприятнейшую особу — леди Маргариту Бофорт (ЭИЭ) — надменного вида худощавую, пожилую женщину с циничной улыбочкой и холодными, злобными, как у змеи, ехидными, колючими глазками:
— Это что, она так и будет смотреть мне в спину? — поёживаясь, спросила Анна.
Ричард тут же начал ей объяснять:
— Видите ли, дорогая, придворные отношения — это такое тонкое и сложное дело…
Анна, не дослушав его, махнула рукой: вот уж о придворных отношениях он бы мог ей и не говорить. Ей и так многое не нравилось при дворе. Не нравился лорд Бекингем с его кривой улыбкой и бегающими глазками, не нравился лорд Томас Стэнли, — слишком кроткий и тихий на вид, да к тому же постоянно прячет глаза. Не нравился Генри Перси, граф Нортумберленд, — вечно отмалчивающийся, отводящий глаза в сторону. В каждом из них она видела потенциального недруга — предателя, изменника, врага. Эта мысль ей не давала покоя, и она то и дело возвращалась к ней. Внимательно всматривалась им в глаза и убеждалась, что — нет, ей это не кажется: «Ну конечно же, — так и есть! Этот Том Стэнли — ненадёжная личность. Только посмотришь на него, как он тут же сжимается в точечку, словно чувствует себя застигнутым врасплох и хочет исчезнуть, улизнуть, стать невидимым. И взгляд у него сразу становится какой — то испуганный, вороватый. Такому опасно доверять…». Сказала об этом Ричарду, но тот только укоризненно на неё посмотрел и словно в доказательство своей правоты оказал особое доверие лорду Стэнли: поручил ему держать скипетр на коронации.
Анна поняла, что Ричард опять экспериментирует с отношениями: хочет доказать и себе, и другим, что демонстрацией особого доверия можно добиться исключительных результатов, — неблагонадёжного человека усовестить и перевоспитать, сделать честным, преданным, благонадёжным…
«А зачем?.. Зачем, спрашивается, перевоспитывать потенциальных предателей?.. Когда — нибудь Ричард поймёт, что ошибался… Дай Бог, чтобы не слишком поздно!».
Больше они к этой теме не возвращались, хотя она мысленно продолжала с ним спорить, надеясь когда — нибудь, в будущем его переубедить.
Но зато к его личному персоналу у неё почти не было никаких претензий. Достаточно было взглянуть на них, чтобы убедиться в их благонадёжности, — все они верные, истинные его друзья: и сэр Вильям Кэтсби, — его правая рука, новый поверенный в делах, и сэр Ричард Рэтклифф, многократно проверенный им в бою, и друзья детства по Миддлхэму — сэр Роберт Перси и сэр Фрэнсис Ловелл, и милейший молчун сэр Роберт Брекенбери — надёжный и крепкий, как скала, — все они безгранично преданны Ричарду, глубоко и искренне любят его и готовы за него жизнь отдать. Это же ощущение единства связывало и роднило с ними её. Ей хотелось поделиться с ними своими сомнениями и спросить, стоит ли доверять герцогу Бекингему, лорду Томасу Стэнли, графу Нортумберленду? Но каждый раз они уходили от ответа, смущались или давали понять, что не уполномочены об этом говорить:
— Если понадобится, мы защитим короля! — единственное, что она слышала от них.
— Этого недостаточно, уважаемые господа! Если бы вы знали, до какой степени этого не достаточно!.. — говорила она то ли им, то ли себе, стараясь разобраться в своих опасениях.
Коронация прошла великолепно. О ней много говорили, многое писали. Придворные хронисты засвидетельствовали один интереснейший эпизод: когда короля обнажили до пояса для обряда миропомазания, чтобы в соответствии с ритуалом окропить елеем его плечи, спину и грудь, вздох восхищения пронёсся по всему залу, дамы понимающе переглянулись: король был безупречно сложён. Леди Анне можно было позавидовать. Искорки восхищения на секунду зажглись и в её глазах, но уже в следующий миг она постаралась придать лицу серьёзное выражение.
Историки тюдоровской эпохи потом «забудут» про этот эпизод, создавая миф об уродливом горбуне, короле Ричарде III. А на тот момент даже сама мысль об этом казалась бы невероятно нелепой: «Представить себе короля Ричарда горбуном?! Что за вздор! Кто этому поверит?!»
Среди присутствующих привлекал внимание и герцог Бекингем, сверх всякой меры награждённый Ричардом, как близкий друг и самый преданный его сподвижник. На удивление всем, он с первых же дней правления Ричарда сделал головокружительную карьеру:
• в начале мая был назначен констеблем всех королевских замков и княжеств в пяти английских графствах,
• в том же месяце получил должность лорда — камергера Королевского Двора и Главного Судьи на Юге и Севере Уэльса,
• затем был назначен главным приемником герцогства Корнуолл,
• кроме того, ему были дарованы права на сбор доходов с некогда принадлежавшей его семье провинции Боган,
и ещё до этого он сменил самого Ричарда в должности Великого Констебля Англии.
После отстранения от власти Вудвиллов и низложения лорда Гастингса, герцог Бекингем стал вторым, после короля, человеком в стране.
И словно в подтверждение этого, Бекингем позволил себе невообразимую вольность: на коронации Ричарда III он появился со значком в виде колеса на праздничном одеянии — эмблемой своего пра — пра — пра — прадеда, Томаса Вудстока — младшего сына короля Эдуарда III, давая этим понять, что он тоже является прямым потомком королевского рода. Этот поступок привлёк внимание многих дипломатических представительств, и слух о нём быстро распространился по всем дворам Европы. Особый интерес этот эпизод вызвал во Франции, у короля Людовика XI — давнего и лютого врага Ричарда Глостера, ставшего теперь английским королём, Ричардом III.