50-29. Инсинуация Анны де Бошан

50-29. Инсинуация Анны де Бошан

С приходом к власти Генриха VII Тюдора, Анна Бошан, в доказательство своей лояльности и в благодарность за настоящие и будущие щедроты и милости, преподнесла новому королю латинскую версию семейной хроники Невиллов, составленную её личным секретарём и хронистом, Джоном Раусом. В этой версии её покойный зять, английский король Ричард III, впервые в истории предстаёт физическим и моральным уродом, каким он впоследствии и появится на страницах хроник Холла и Холишенда, в «Лондонских хрониках», в «Истории короля Ричарда III», написанной Томасом Мором (воспитанником и учеником Джона Мортона, перенявшем от своего наставника лютую ненависть к Ричарду III), а затем будет выведен в образе коварного злодея и тирана в исторической трилогии Шекспира «Генрих VI» и в его трагедии «Ричард III».

Таким образом, если бы не бредовые фантазии мстительной тёщи, пожелавшей в угоду новому правителю очернить своего бывшего зятя, великий драматург изобразил бы Ричарда III совершенно другим человеком, потому что в предыдущей, английской версии, «Истории Невиллов» никаких ужасающих описаний морального и внешнего уродства короля Ричарда не было вообще. Ричард III там был представлен справедливым, гуманным правителем, благочестивым, добропорядочным, великодушным человеком, исполненным всяческих достоинств и добродетелей, что также совпадало и с другими отзывами современников о нём. Внешний облик Ричарда III, представленный в английской версии собственноручными иллюстрациями Рауса, тоже был безупречен — прелестное лицо и нормальное телосложение. (Благородное с правильными очертаниями лицо короля Ричарда III было отчеканено и на монетах его времени, что также опровергает слухи о его уродстве.)

Латинский вариант рукописи, описывающий Ричарда III безобразным страшилищем, никаких иллюстраций, подтверждающих эту новую версию не содержит, что ещё раз подтверждает факт возведённый на Ричарда III клеветы: Джон Раус никогда его уродом не видел, а по воображению нарисовать не смог или не захотел.

Понятно, что сам Джон Раус — человек глубоко благочестивый и набожный (монах), заботясь о спасении своей души, не мог решиться на такой чудовищный обман по собственной инициативе. Опять же, и свиток, в знак своей лояльности королю Генриху VII, преподнёс не Раус (для этого он был слишком незначительной персоной), а его хозяйка, Анна де Бошан, 16-я графиня Уорвик и Солсбери, в доме которой Раус служил до конца своей жизни. На правах его госпожи и «благодетельницы» она и заказала Раусу эту искажённую версию своей семейной хроники, заложив основы всей последующей клеветы, возведённой на короля Ричарда III, в соответствии с которой он уже пятисот с лишним лет считается "проклятием и позором Англии".

Сама Анна де Бошан, разумеется, верила, что этот оговор она сделала не со зла, а только потому, что очень старалась услужить Генриху VII — отблагодарила его, чем смогла, а заодно и подкупила его этим подарком, беспокоясь, как бы он не отменил назначенную ей пенсию и не отобрал назад возвращённые ей титулы и земли.

Вместе с этим она подсказала и способ, позволивший Генриху VII впоследствии очернить своего предшественника, Ричарда III, и оправдать собственный террор и узурпацию его трона. По её версии, Генрих Тюдор не узурпировал трон Ричарда III, а всего лишь «спас Англию от тирана», который (по новым меркам лояльности) из?за своего морального и физического уродства не имел права занимать английский престол.

Опять же, посредством этой каверзы ей представлялась возможность свести счёты со своим зятем, королём Ричардом III, за то что в период своего правления он не снял с неё опалы и не вернул ей её титулы и земли, а передал их её внукам, — детям Изабеллы и Кларенса, — Эдуарду и Маргарите. Кроме того, что она была оскорблена этим его поступком, она ещё и сама испытывала вину, за то что насильно выдала свою дочь Анну замуж за Эдуарда Ланкастера, чем и спровоцировала целый ряд событий, которые привёли к гибели её мужа в битве при Барнете и к поражению дома Ланкастеров в битве при Тьюксбери.

Не желая признавать за собой эту свою вину, равно как и факт совершённого ею морального и физического насилия над собственной дочерью, графиня Уорвик представила Ричарда III в семейной хронике омерзительным и страшным чудовищем, от которого сбежала подруга его детских лет (её дочь Анна), так и не сумев привыкнуть к его физическому и нравственному безобразию. Из этой версии следовало, что замуж за Эдуард Ланкастера её дочь Анна вышла добровольно, но «безобразный Ричард» в битве при Тьюксбери сделал её вдовой. Потом насильно на ней женился и довёл до ранней смерти тем, что заставлял её — такую хрупкую, ранимую и впечатлительную — страдать от его жестокости и уродства. Эта же версия перешла и на страницы знаменитой шекспировской трагедии "Ричард III", представляющей короля Ричарда этаким сумрачным демоном, одержимым желанием творить зло, что и заставляло читателей содрогаться от ужаса и отвращения к нему и глубоко сострадать его бедной жене, леди Анне.

Анну де Бошан, как автора слухов о том, что Ричард III родился уродом, не смутил и тот факт, что в раннем списке семейных хроник Ричард Глостер на нескольких портретах был изображён прелестным юношей со стройною фигурой и очаровательным лицом.

Защиту своей версии Анна де Бошан повела в другом направлении. Прежде всего она позаботилась о том, чтобы её обман не был раскрыт. А для этого она сама, раньше других, перезахоронила останки своего внука, Эдуарда Миддлхэмского, в другом, только ей одной известном месте.

И для этих действий у неё были серьёзные основания: ведь если кто?то решит перезахоронить останки её внука, Эдуарда Миддлхэмского (сына Ричарда III и Анны) и увидит, что ребёнок не страдает теми искривлениями позвоночника и заболеваниями костей, которые она приписывала его отцу, он засомневается в правдивости её слов и сочтёт её лгуньей! А ей бы очень этого не хотелось, — ей было бы неловко и стыдно чувствовать себя разоблачённой! Переживать позор в период правления её благодетеля, Генриха Тюдора, ей очень не хотелось, поэтому оставалось только одно: устранить главное доказательство её вины.

Она была хозяйкой Шериф Хаттона в то время, когда на территории этого поместья, в церкви Св. Елены находился саркофаг с останками её внука, малолетнего Эдуарда, принца Уэльского. Этот саркофаг и по сей день там хранится, на его крышке по-прежнему изображён прелестный мальчик в старинном одеянии, но только останков принца в этом саркофаге нет. Саркофаг внутри пуст. И дата смерти на нём перебита, а вместо неё указана другая — на 50 лет раньше, хотя известно, что никакого Эдуарда Миддлхэмского в этой семье пятьюдесятью годами раньше не было.

Всё это выяснилось, когда саркофаг действительно открыли для того, чтобы проверить останки принца на предмет наследственных заболеваний (уж больно много физических уродств и отклонений приписывали его отцу). И в этом смысле Анна де Бошан (ЭИИ) оказалась очень предусмотрительным человеком. А о том, что эта инициатива исходила именно от неё, можно судить

   • и потому, что никому другому на протяжении нескольких веков не понадобилось разорять могилы в этой церкви (даже в период разграбления могил и монастырей, при Генрихе VIII, эта церковь с её захоронениями осталась неповреждённой);

и потому, что никто другой не имел оснований без особой надобности интересоваться останками принца, а тем более извлекать их из могилы, вывозить и перепрятывать, неизвестно где.

Подозрительно так же и то, что на сегодняшний день отсутствует архивная запись о дате и месте захоронения Эдуарда Миддлхэмского (на момент смерти, — принца Уэльского, — сына правящего короля!). Допустить, что церковный служитель мог совершить такую рискованную оплошность мы не можем. Остаётся предположить, что это сделал последующий владелец обоих замков, — и именно тот, кому было выгодно скрыть эту рискованную для него, но вполне ординарную (для непричастных к смерти принца людей) информацию.

Таким образом и вывод напрашивается только один: совершить все эти манипуляции — произвести эксгумацию, перевозку и перезахоронение останков принца, уничтожить архивную запись о дате и месте его захоронения, перебить дату рождения и смерти на его саркофаге — без спешки и суеты (при помощи служащих и наёмных рабочих), не вызывая подозрения мог сделать только один человек — бабушка Эдуарда Миддлхэмского, Анна де Бошан, — в ту пору единственная, полновластная хозяйка обоих поместий (и Миддлхэма, и Шериф Хаттона), получившая возможность распоряжаться всем имуществом, находившимся на их территории, включая и захоронения тех, с кем она была связана близким родством.

А судя по тому, что именно она была тем человеком, который подкинул Генриху Тюдору липовую версию "о врождённом моральном и физическом уродстве" Ричарда III, она могла сделать и всё возможное для того, чтобы уничтожить артефакты, эту версию опровергающие.

(По всей видимости она убеждала себя в том, что делает всё это «из лучших побуждений» — только для того, чтобы не ставить Генриха VII в «неловкое положение» в том случае, если он, говоря о Ричарде III, будет опираться на сфабрикованную ею версию. А поскольку мнение короля — это уже политически значимая позиция, Анна де Бошан поспешила устранить артефакты, ставящие её под сомнение.)

Король Генрих VII принял к сведению подсказку ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОЙ графини Уорвик (ЭИИ) и использовал её версию для дальнейшего распространения клеветы о короле Ричарде, находя в ней особую для себя пользу, — слишком невыгодно отличалось его деспотичное правление от либерального правления Ричарда III.

20 сентября 1492 года, в возрасте шестидесяти девяти лет ушла из жизни Анна де Бошан. Сама ушла, или ей помогли — сказать трудно. Известно только, что каждый год жизни этой дамы стоил её покровителю, Генриху VII, огромной суммы денег, включающей в себя ежегодную пенсию в 500 марок (равную примерно трём килограммам золота), перечисляемую ей в течении семи лет, и высокодоходное жалование за номинальное исполнение должности «хранителя леса Уайчвуд». Всё это выплачивалось ей из казны сверх тех доходов, которые она получала от своих богатейших графств. А такого расточительства Генрих VII себе позволить не мог — это было не в его правилах. К тому же он оставался единственным наследником её землевладений и графств, отписанных ему по её завещанию.

Похоронена была Анна де Бошан в своей родовой усыпальнице, в Бишампском Аббатстве, рядом с мужем, — некогда великим и могущественным Ричардом Невиллом, 16-м графом Уорвиком — Делателем Королей.