Глава VIII Ложь и клевета

Глава VIII

Ложь и клевета

Почему же такие поразительные факты остались неизвестными за границей?

Читатель увидит это.

С самого начала и многие годы правительство большевиков предпринимало все возможное, чтобы скрыть свое гнусное дело от трудящихся и революционеров других стран, методически и бесстыдно обманывая их с использованием классического арсенала замалчивания, лжи и клеветы.

Основной прием был заимствован у лжецов всех времен: уничтожив идею и движение, уничтожали и историю. Никогда «советская» печать не говорила о борьбе, которую большевизм вел против народной свободы, и о средствах, использованных им, чтобы одержать верх. В «советских» трудах читатель не найдет ничего. А когда большевистская литература не может не говорить об этом, она ограничивается кратким указанием, что речь шла о подавлении контрреволюционных движений или бандитов. А кто это проверит?

Помог большевикам и другой прием: закрытие границ. События русской Революции разворачивались — и разворачиваются — за закрытыми дверями. Всегда было трудно, если не невозможно, узнать в точности, что происходит в России. Российская печать, сугубо официозная, замалчивает все, что имеет отношение к репрессиям.

Когда в передовых кругах Европы поднимался вопрос о преследованиях анархистов в России, и, несмотря на принятые меры, становились известны какие-то крохи правды, представители большевистского правительства каждый раз с исключительной наглостью заявляли: «А что? Анархисты — подлинные — пользуются в СССР полной свободой пропагандировать свои идеи. У них есть даже свои клубы и печать». А поскольку анархистами и их идеями, как правило, особенно не интересовались, подобного ответа бывало достаточно. Понадобилось бы провести целый ряд расследований, чтобы доказать обратное. А кто об этом задумывался?

Несколько ренегатов от анархизма, которым большевистское правительство покровительствовало, оказали последнему ценную услугу. Под видом свидетельств оно цитировало лживые утверждения этих бывших анархистов. Отказавшись от своего прошлого и стремясь вновь обрести политическую невинность, они говорили все, что от них требовалось[81].

Большевики любили также цитировать «прирученных», то есть «советских», анархистов[82]. Последние сочли мудрым и полезным приспособиться к ситуации и большевизму, «чтобы иметь возможность действовать» — осторожно, втихомолку, прикрываясь «лояльностью». Эта «тактика защитного окраса» не могла принести успеха при большевиках, положивших конец всякой антиправительственной деятельности. Пристально наблюдая за «замаскировавшимися» анархистами, беспрерывно преследуя, угрожая и ловко «приручая» их, власти в итоге вынудили их оправдать и даже одобрить — «временно» — все деяния большевизма. Строптивых арестовали или отправили в ссылку. А тех, кто действительно подчинился, прославили как «настоящих анархистов», которые «поняли правоту большевизма», и противопоставили всем остальным, «ненастоящим анархистам».

Кроме того, большевики приводили в пример анархистов, которые практически бездействовали и не касались «животрепещущих» проблем. Для «видимости» им позволили сохранить (под наблюдением) малочисленные организации. Некоторым из них приказали переиздать старые безобидные анархистские труды — исторические или теоретические. И такие «анархистские издательства» приводили в пример того, что «подлинных анархистов» не трогают. Позднее все эти «организации» были также «ликвидированы»[83].

Наконец, терпели некоторых экстравагантных «анархистов», «шутов», которые искажали анархизм до карикатурности. Большевистские писатели не упускали случая вывести их в своих произведениях, чтобы осмеять идею[84].

Так что правительству большевиков пришлось создать некий «фасад», позволивший ему скрыть правду от плохо информированных масс и западной общественности. Позднее, убедившись в безразличии, наивности и подлости «передовых» кругов других стран, большевики даже перестали им прикрываться. Потому что «передовые» деятели и массы и так все проглатывали!

Этот обманчивый фасад позволил большевикам успешно использовать оружие, которое, увы, всегда эффективно: клевету.

С одной стороны, они умышленно смешивали анархистов с «контрреволюционерами», «преступниками», «бандитами» и пр.

С другой, утверждали, что во время революции анархисты, даже не будучи «бандитами», умели только болтать, критиковать, «бузить», вставлять палки в колеса Революции, разрушать, вызывать беспорядки и обделывать свои дела. Заявляли, что, даже желая служить Революции, они оказывались неспособными ни на что дельное, не имели никакой «позитивной программы», никогда не предлагали ничего реального, были безответственными мечтателями, сами не знали, чего хотят, и все эти причины вынудили правительство ополчиться на них, так как подобные элементы представляли собой серьезную опасность на трудном пути революции.

Поскольку никто не знал правду и не мог проверить факты, прием удался.

Подобная «тактика» долгие годы успешно служила большевистскому правительству. Впрочем, она составляла лишь элемент целой системы надувательства, которую удалось создать большевикам.

Любые разоблачения, а они все чаще появлялись в либертарной и другой зарубежной печати, методично и цинично опровергались с помощью тех же стереотипных аргументов.

Трудящиеся массы, передовые интеллектуалы всех стран, ослепленные фальшивым блеском «первой социалистической республики», соглашались со всеми глупостями ее «гениальных вождей», давая «обдурить» себя и мало заботясь о разоблачениях, сделанных анархистами.

Этому всеобщему безразличию также способствовали тщеславие, мода, снобизм и другие второстепенные факторы.

Наконец, свою роль сыграли и самые прозаические, личные интересы. Сколько маститых писателей в разных странах умышленно закрывали глаза на правду, которую они, тем не менее, знали! «Советское» правительство нуждалось в них, чтобы сделать себе рекламу. В обмен оно обеспечивало широкий, почти уникальный рынок сбыта для их книг. И бедняги заключали молчаливую сделку, успокаивая свою совесть извинениями и оправданиями, внушенными им новоявленными меценатами.