Мир Гитлера
Мир Гитлера
В идеологической картине мира и в исторических амбициях Гитлера и его руководящей гвардии присутствовали, пожалуй, лишь две точки отсчета: во-первых, убеждение, что существование наличного населения немцев как ядра белой арийско-германской расы может быть обеспечено лишь борьбой за «более крупный рейх» и завоеванием новых «жизненных пространств» на территории евразийского континента; во-вторых, параноидальное представление, что для воспитания подлинного народа господ со здоровой, евгенически очищенной массой населения и духом, закаленным в боях, необходимо «полное удаление евреев»{1197} (в какой бы то ни было форме) как абсолютно враждебной, разлагающей противной стороны/ Вопрос о том, как это реализовать, оставался открытым, и его решение было отдано на волю истории, «судьбы», политической сноровки и военной удачи.
Многократная радикализация этих целей и амбиций подчинялась логике усиления, в рамках которой каждый дипломатический и военный триумф, достигнутый с помощью захвата противника врасплох, только подготавливал путь к неизбежному перенапряжению всех сил и к безмерному размыванию всех целей. Согласно этому закону, если уж начали, нужно идти все дальше и только вперед. И на каждый ответный удар можно отвечать только дальнейшей эскалацией тотальности использовавшихся средств насилия. Истребление и порабощение, проводившиеся в колоссальных масштабах, изначально были задуманы в этом проекте и при первых признаках краха начали приобретать все более чудовищный размах. В той мере, в какой весь проект следовал рациональному плану, это был план войны устрашения, в которой необходимо было дробить материально превосходящих противников и их хрупкие военные коалиции и загонять их в ситуации моральной катастрофы, — так поступили в начале лета 1940 г. с «заклятым врагом» Францией. В отношении собственных граждан и союзников проводилась политика втягивания в коллективное преступление через сознательное расшатывание и систематическое сожжение всех политических и моральных мостов, которые когда-нибудь еще могли бы увести назад, к мирному урегулированию и к цивилизованному существованию одной нации среди других.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Гитлер безумно разочаровался в своем предопределенном судьбой «народе господ», который «в борьбе показал себя более слабым» и оказался уже неспособен вести отечественную войну, как русские на своей земле{1198}.[205] Хотя поражение зимой 1945 г., в отличие от поражения летом 1918 г., не носило черты «военной забастовки» и приходилось биться до горького конца, но катастрофа была неминуемой. Самая тотальная из всех войн окончилась самым тотальным из всех поражений. Пусть национал-социализм продолжал заражать умы и сердца своих субъектов (и делает это вплоть до сегодняшнего дня), но как общественный и имперский проект он выжить не мог. Вот почему 1945-й год обозначил окончательную историческую цезуру, в том числе и в отношении немцев к «Востоку» и к России.