«Образы легендарных наставников»

«Образы легендарных наставников»

Немецкий культ Достоевского в период после мировой войны и революции составлял лишь центр спонтанно выросшего интереса ко всей русской литературе, о чем в феврале 1921 г. Томас Манн еще раз живо и торжественно заявил в своем сопроводительном слове к «Русскому выпуску» журнала «Зюддойче монатсхефте»^{983}. Повторяя свое собственное определение, ставшее со временем крылатым, — «святая русская литература», он подтвердил, «что со времен Гоголя борьба за “империю”, за новое человечество и новую религию… не велась нигде с такой смелостью и искренностью, как в русской душе»^{984}. И Томас Манн в 1921 г. (как уже в 1917 г. в «Рассуждениях») без колебаний переносил эту признанную духовную близость непосредственно на сферу политического: «Ибо Россия и Германия должны все лучше узнавать друг друга. Они должны идти в будущее рука об руку»^{985}.

Артур Лютер, один из виднейших переводчиков и издателей, также связывал интерес к русской литературе с непосредственным контекстом современности. Так, в специальном выпуске «Россия» издательского журнала «Дас дойче бух» он писал летом 1921 г.: «Еще никогда немецкий книжный рынок не был так наводнен переводами с русского языка, как сегодня… Вдруг оказалось, что русские колоссально много могут сказать нам, — и не только потому, что мы чувствуем себя с ними собратьями по судьбе, не только потому, что, возможно, люди верят, будто только присоединение к России может помочь нам в наших политических и социальных бедах, но потому, что мы в переживаниях русской души открыли многое из того, что нас непосредственно захватывает, что соответствует нашим собственным переживаниям»^{986}.

Это утверждение Лютера относилось не только к современным классикам, чьи произведения выходили в новых переводах и изданиях, но и к плеяде более молодых авторов, одни из которых переводились уже до или во время войны, а другие были еще совершенно неизвестны. Многих из них большевистские власти изгнали в эмиграцию, другим заткнули рот или о них забыли, многие умерли безвременной смертью. Тем значительней было то, что такие авторы, как Ремизов, Кузмин, Сологуб, Андреев, Бунин, Белый, Бальмонт, Брюсов, Блок, Гиппиус, Вячеслав Иванов, Есенин, Алексей Толстой, Эренбург или Шмелев, стали широкодоступны для знакомства с ними немецкого читателя.