Виртуальный союз

Виртуальный союз

Военный нарком Троцкий заверил нового посла Брокдорфа-Ранцау во время их первой встречи в декабре 1922 г.: если Польша параллельно с грозящим французским вторжением в Рурскую область «нападет на Силезию, то мы ни при каких обстоятельствах не останемся в роли сторонних наблюдателей»^{808}. Тогда же Радек в секретных переговорах на квартире Шлейхера в который раз развивал «далеко идущие планы международного союза»^{809}. А когда французское вторжение в Рурскую область в январе 1923 г. стало реальностью, Ю. М. Стеклов в правительственном печатном органе, газете «Известия», официально заявил, что Советская Россия не сможет «в своих собственных жизненных интересах допустить окончательного подавления и уничтожения Германии»^{810}.

Тем более отрезвляющим оказался материальный баланс совместного военного проекта. Вплоть до заключения в октябре 1922 г. договора о передаче концерну «Юнкере» завода «Руссо-Балт» в Филях все остальные проекты — от строительства подводных лодок до производства боевых отравляющих веществ — находились лишь в стадии предварительного обсуждения. Действующая кооперация в области вооружения существовала пока только на бумаге. Запасов оружия и боеприпасов рейхсвера не хватило бы для обеспечения войск даже в коротком и ограниченном конфликте. Красная армия находилась в процессе реформирования — перехода от революционной массовой армии к профессиональной кадровой — и едва ли располагала современным вооружением.

По оценкам обеих сторон, ни одна из них (даже совместно) еще не была способна на большую войну. Сценарии «народной войны» против французских войск, к которой подталкивал подпольный «черный рейхсвер», в сочетании с одновременными действиями регулярного рейхсвера и Красной армии по возврату промышленных районов в Верхней Силезии и Северной Чехии, на что в январе публично намекал Зект в статье в газете «Милитер-цайтунг» и что он открыто изложил на совещании в ведомстве рейхсканцлера в феврале 1923 г., наталкивались на единодушное неприятие со стороны кабинета министров, решившего вместо этого проводить стратегию «пассивного сопротивления»^{811}. Когда в конце лета перед лицом галопирующей инфляции и роста внутреннего недовольства пришлось отказаться и от этой стратегии, «пассивное сопротивление» было расценено в руководстве рейхсвера как «еще одна проигранная война»^{812}.

Тем не менее оккупация Рура дала сильный толчок развитию германо-советских военных контактов. Они, надо сказать, все еще не выходили за пределы взаимного вымогательства. Участники переговоров с советской стороны стремились использовать стесненное положение рейха, чтобы получить согласие на финансовую и материальную помощь, на что немецкая сторона никак не могла пойти. Начальник советского Генерального штаба Лебедев во время переговоров с делегацией рейхсвера в Москве в феврале сделал вид, будто «потрясен» тем, как плохо немецкая сторона подготовилась к якобы «великой освободительной войне» (ожидавшейся во временной перспективе от трех до пяти лет), о которой начальник Военного ведомства Хассе только что сообщил. Ведь для этого необходимо приложить гораздо больше усилий!^{813}

Немецкая сторона, в свою очередь, требовала в таком случае для концессионных предприятий, которые Германия должна будет финансировать и оснащать, таких исключительных прав и широкой экстерриториальности, что это привело бы чуть ли не к немецкой монополии на производство вооружения в России. В сентябре Радек дал отпор подобным требованиям (согласно запискам Брокдорфа-Ранцау) следующими словами: «Вы не можете возлагать на нас обязанность, чтобы мы за жалкие миллионы, которые вы нам предлагаете, в одностороннем порядке политически связали себя, а что касается монополии, то мы вовсе не собираемся пойти на это, напротив, все, что нам необходимо в военной области, мы возьмем там, где найдем». Даже Франция или Англия, утверждал он, могут рассматриваться как вероятные поставщики для Красной армии. Но, тут же заверил Радек, дело будет выглядеть совершенно иначе, если Германия поймет, что надо «проводить щедрую политику в отношении России с расчетом на далекое будущее». В таком случае Москва готова «на длительный срок, минимум на пять лет, заключить с Германией договор и защищать ее от французских и польских атак, но за это от Германии требуется ее поддержка против Англии и Франции»^{814}. Это уже сильно напоминало союз для возможной новой мировой войны.