РЕГЕНТЫ
После 1590 г. некоторые регенты, особенно в Амстердаме, были одновременно и купеческой элитой, так как были активными, успешными и особенно богатыми торговцами; но большинство из них, особенно во внутренних и малых городах, не подпадали под это описание. За пределами Амстердама значительная их часть по-прежнему происходила из тех регентских фамилий, которые находились у власти до 1572 г. Главным источником их впечатляющего богатства были прерогативы и возможности, открывавшиеся благодаря занимаемым им должностям в городских и провинциальных органах управления, и доход от финансовых инвестиций, — как традиционного типа, в государственные ценные бумаги, так и в новые предприятия, требовавшие крупных вложений капитала — дренажные проекты, городское развитие и, после конца 1590-х гг., паевое участие в колониальных компаниях. Большинство новых выдвиженцев в классе регентов после 1572 г. первоначально были людьми сравнительно низкого происхождения. Некоторые из них были представителями свободных профессий, обычно врачами или юристами. В Голландии лишь очень немногие богатые иммигранты из Южных Нидерландов или других местностей сумели войти в класс регентов до середины XVII в.
В результате Революции старая элита голландского общества подверглась основательной чистке, но резкого разрыва с прошлым при этом не произошло. Не скрывавшие своих убеждений католики — знать и регенты — связанные с правительством в годы правления герцога Альбы, были отстранены от занимаемых ими должностей или вынуждены отойти на задний план. Их сменили люди, чьи реформатские убеждения и преданность делу Революции не подлежали сомнению. Но часто последние были родственниками, даже сыновьями первых, что позволило избежать слишком радикальных перемен. В то же время в жилы городов влилась немалая порция свежей крови, особенно в крупных городах. Конечным результатом этого процесса стало формирование регентской олигархии, которая была сплавом давно известных и новых фамилий.
Даже голландское рыцарство в полной мере ощутило на себе воздействие переворота 1572 г. Членство в ассамблее рыцарства в Штатах теперь более жестко контролировалось самим рыцарством, и люди, игравшие в нем ведущую роль после 1572 г., были совершенно иными людьми, чем те, кому первенство принадлежало ранее. Йохан ван Дёйвенворде, Адриан ван Свитен, Рютгер ван ден Бутзелар и Виллем ван Зюйлен ван Нивельт, четыре самых активных представителя рыцарства после 1572 г., вообще не входили в его состав в годы правления Альбы, тогда как те, кто присутствовал на собрании раньше, теперь, после Революции, либо полностью исчезли, либо посещали собрание нерегулярно{1070}. Чистка была обширной, и перемена — знаковой. Несмотря на это, новые люди также происходили из старинных благородных голландских фамилий, и часто были младшими родственниками тех, кого они заменили.
Схожая картина наблюдалась среди голландского и зеландского регентства: регенты, заседавшие в Штатах Голландии после 1572 г., практически никогда не были теми же людьми, которые регулярно присутствовали на их заседаниях до Революции, но во многих случаях приходились им младшими родственниками. Так, делегация Дордрехта в Штатах после
г. состояла почти полностью из новых людей, которые раньше не играли в ней никакой роли. Несмотря на это, большинство из них носило хорошо известные регентские фамилии, среди них молодой Адриан ван Блейенбург, который был реформатом и оранжистом в 1572 г., но чей отец (который больше не посещал заседания Штатов и умер католиком в
г.) был схаутом Дордрехта до 1571 г., хотя и суровым гонителем еретиков{1071}. В случае Харлема, единственным регентом, игравшим заметную роль в Штатах до и после 1572 г., был Николас ван дер Лан. Но он был скрытым протестантом до 1572 г., оранжистом и продолжал поддерживать дело Революции в то время, когда его родной город находился под испанской оккупацией{1072}.
Наиболее обширной чисткой в Голландии была Альтерация, которая произошла в Амстердаме в 1578 г. Амстердам был в некотором роде особым случаем, так как, в отличие от других голландских городов он неизменно сохранял верность королю до 1578 г., и в течение этого времени большинство регентов города вели себя как «верные католики» (sincere Catholijcken). Когда же Амстердам перешел на сторону Революции, весь состав городского совета подвергся чистке{1073}, и на первый план выдвинулись новые регентские фамилии, такие как Биккеры, Витсены, Паувы, Реали, Хёйдекоперы и Хофты. Т.о., произошел отчетливый разрыв между двумя регентскими группами. Но приведенный пример был уникальным в Голландии и необычным для Соединенных Провинций в целом, хотя, конечно, имели место и другие массовые чистки, такие как в Мидделбурге в 1574 г., и Гронингене в 1594 г. В других городах Голландии и большинстве городов за ее пределами переходный период был более постепенным и сложным. В Роттердаме, например, 7 из 24 членов городского совета (включая обоих бургомистров) в июле 1572 г. приняли сторону испанцев, а еще два переметнулись к роялистам впоследствии. Все они были смещены Вильгельмом Оранским и в дальнейшем не играли в Роттердаме никакой существенной роли. Затем, в 1580 г., городской совет был расширен до 32 человек, благодаря чему в его состав вошли новые люди, так что с этого времени в роттердамском совете примерно поровну делили места старые регенты и представители новых фамилий{1074}. Несколько старых регентов, оставшиеся в нем, принадлежали к семьям, которые вошли в класс регентов в бургундский период или при первых Габсбургах, и впоследствии оставались католиками или криптокатоликами. Однако они были смещены в результате чистки в 1618 г. Таким образом, на этом этапе круг регентов Роттердама стал окончательно состоять только из протестантов и преимущественно из представителей новых семейств. Как и в случае с Врусеном и Халлером, большинство из наиболее известных регентских семей в Роттердаме XVII в. вступили в круг регентов в первом десятилетии после Революции.
Как правило, чистка имела более длительный эффект в более крупных, чем в небольших городах. В малых и средних городах было далеко не легким делом найти подходящих людей, которые обладали бы достаточным образованием и свободным временем, необходимыми для того, чтобы посвятить себя вопросам городского управления{1075}. Соответственно, ощутимая часть новичков, вошедших в состав органов управления после чисток, либо не обладала нужными способностями, либо не имела досуга для занятия городскими делами, и вскоре вновь пропала из вида. По той же причине существовала и обратная тенденция: постепенное возвращение на прежние места представителей старых регентских фамилий на более позднем этапе, даже если они были менее ревностными протестантами, чем те, кого они сменяли. В Гауде, например, по приказу Оранского в июле 1573 г. была проведена основательная чистка, вследствие которой не менее 18 членов городского совета лишились своих должностей. Но остаться в совете и в конечном итоге влиться в состав регентского класса Гауды сумело всего лишь около трети новичков, и немалое число тех, кто стал жертвой чистки, в конечном итоге вновь вернулись на прежние места, несмотря на приказы Оранского, требовавшего их полного отстранения от участия в делах городского управления{1076}.
В восточных провинциях страх перед католиками и роялистами в городском управлении продолжал оставаться в силе дольше, чем в Голландии, так как такие города, как Девентер, Неймеген и Гронинген находились ближе к линии фронта и под постоянной угрозой нападения испанцев вплоть до 1590-х гг. Впрочем, и старая патрицианская олигархия в Оверэйсселе, Гелдерланде и Гронингене сама по себе была верна католичеству, чем класс регентов на западе в первом десятилетии после Революции. Когда города, которые перешли в руки испанцев в 1580-х гг. — Неймеген, Зютфен, Девентер и Гронинген, — были отвоеваны в начале 1590-х гг. Генеральными Штатами, последовала суровая чистка. Но и здесь сохранилась значительная степень преемственности, и многие старые регентские фамилии в конечном итоге сумели вернуться в городские ратуши — правда, теперь уже, как правило, в качестве ревностных приверженцев реформатской церкви{1077}. В Зютфене, например, десять старых регентских фамилий раньше или позже вновь появились в составе городского совета, среди них Крейнксы и Схиммелпеннинки.