УРБАНИЗАЦИЯ

Голландское общество подверглось трансформации после 1572 г., вначале вызванной конфликтом и расколом на ранних этапах Революции, а затем, в 1590-х гг. и позднее, и прорывом в сфере прибыльной торговли, ростом новых отраслей промышленности и успешным установлением морских коммерческих связей с Индиями. И внутренний раскол, и экономическое «чудо» оказали глубокое влияние на все аспекты голландского общества. Но намного более ярким свидетельством этой перестройки торговой системы Соединенных Провинций после 1590 г., был, несомненно, взрывной рост городов голландской прибрежной зоны. 

Таблица 12.

Рост городов в Голландии и Зеландии, 1570–1647 гг. (приблизительные данные)^{1030}

В раннее Новое время рост городов, даже в скромных масштабах, не говоря уже о поистине впечатляющем расширении, с каким мы имеем дело в Голландии и Зеландии между 1585 и 1650 гг., стал возможен только благодаря высокому уровню иммиграции. Она могла происходить либо из сельской местности внутри самой страны, либо из-за границы, либо совмещать в себе оба этих источника, но постоянный приток переселенцев извне был обязательным условием для того, чтобы происходил рост городов.

Ведь во всех городах в начале Нового времени, в том числе голландского Золотого Века, уровень смертности заметно превышал уровень рождаемости, даже когда последняя была исключительно высокой^{1031}. Высокая младенческая смертность, наряду с эпидемиями, особенно чумы (вплоть до 1660-х гг.), неизбежно приводила к тому, что смертность превышала рождаемость. Эпидемии бушевали повсеместно, но собирали наибольшую жатву смертей в населенных бедняками предместьях крупных городов, с их вопиющей перенаселенностью и антисанитарией. Соответственно, быстрый рост городов в начале Нового времени, особенно в условиях частых эпидемий, был еще более впечатляющим и удивительным феноменом, чем если бы он происходил в эпоху, более близкую к современности. Лейден сильно пострадал от эпидемий, особенно в 1599,1604, 1624 и 1636 гг., но это не помешало ему по впечатляющим темпам своего развития сравниться с Амстердамом. Сам Амстердам тоже испытал опустошительные вспышки заразных болезней, такой как в 1602 г., унесшей, согласно современным источникам, 10 000 жизней. Если указанное число соответствует действительности, это означает, что эпидемия выкосила приблизительно 15% городского населения — в массе своей бедняков, но также и некоторых более зажиточных людей.

Исключительно бурному росту голландских городов после 1590 г. способствовали некоторое ослабление строгих цеховых ограничений, что имело место в Амстердаме^{1032}, и лучшие условия жизни и благоустройства. Растущее процветание приводило к внедрению улучшений в сфере ухода за больными, питания, ведения домашнего хозяйства и помощи нуждающимся. Некоторому сокращению уровня смертности могли способствовать также определенные меры по улучшению санитарной обстановки и качества воды в каналах, например, учреждение в 1590-х гг. муниципалитетом Амстердама особой службы по уборке бытовых отходов и вывозу нечистот^{1033}. Но, несомненно, решающим фактором был высокий уровень иммиграции, как из-за границы Северных Нидерландов, так и из сельской местности внутри Республики, а не естественный рост миграции из близлежащих окрестностей.

Главным источником внешней иммиграции, вплоть до 1620-х гг., продолжали оставаться Южные Нидерланды^{1034}. После 1590 г. ее основной движущей силой были религиозные соображения, хотя по крайней мере до 1620-х гг. многие жители Юга продолжали в скрытой форме исповедовать протестантизм. Но главным мотивом после 1590 г. были просто поиски лучшей жизни и более высоких заработков, доступных в Голландии и Зеландии^{1035}. Разрыв в оплате труда между севером и югом стал особенно существенным после 1600 г. и продолжал расти. После 1621 г., когда иммиграция с юга для Амстердама перестала иметь сколько-нибудь заметное значение, Лейден и Мидделбург все еще продолжали принимать значительный поток переселенцев из Фландрии, и, особенно, из валлонских провинций (см. табл. 13).

Примерно после 1620 г., однако, главным источником иностранной иммиграции была Германия. Переселенцы из Германии начали прибывать в голландские провинции еще в 1590-е годы; но на раннем этапе это были преимущественно беженцы из Южных Нидерландов, которые мигрировали в северо-западную Германию в 1580-е гг. — среди них маленький Вондель[77], родившийся в Кельне в 1587 г. — и переселившиеся в Республику, когда в начале 1590-х гг. она стала безопасным убежищем. После того, как в центре Европы разразилась Тридцатилетняя война, усилился наплыв иммигрантов из лютеранских и кальвинистских земель в Германии, которые, начиная с этого времени, составляли большинство иностранных переселенцев, осевших в Амстердаме^{1036}, Лейдене и других быстро растущих городах.

Таблица 13.

Происхождение новых граждан Амстердама, Лейдена и Мидделбурга, 1590–1659 гг.^{1037}

Некоторые из этих иммигрантов были купцами или представителями свободных профессий, некоторые — опытными ремесленниками. Но основная масса переселенцев из Германии, включая немецких евреев, которые начали прибывать в Амстердам в 1620-х гг., принадлежала к беднейшим слоям немецкого общества. Большая их часть, в конечном счете, была вынуждена заниматься в Голландии самой черной работой^{1038} в качестве неквалифицированных рабочих, моряков низшего разряда, и, что касается женщин, трудиться служанками, работать в тавернах или заниматься проституцией.

Иммиграция из-за границы была самой заметной частью притока новых людей в голландскую городскую среду. Но иммиграция из внутренних провинций также играла фундаментальную роль в процессе разрастании городов. В начале 1590-х гг., приблизительно половина новых горожан Амстердама были выходцами из восточных провинций^{1039}, хотя в Лейдене и Мидделбурге на этом этапе осело много меньшее количество переселенцев из этих областей. Но к 1650-м гг. в составе иммигрантов в этих городах также стали преобладать уроженцы восточных провинций. Абель Тасман, мореплаватель, открывший Тасманию и Новую Зеландию, был одним из многих, кто перебрался в Амстердам из Оммеландов.

Иммигранты, наводнившие города Голландии и Зеландии, происходили из трех основных областей: южных Нидерландов, протестантской Германии и восточных провинций Республики. В других пяти провинциях рост городов с конца XVI и до середины XVII вв. был, однако, более низким и замедленным^{1040}. Утрехт и Гронинген росли более медленными темпами, чем города на западе. Города на р. Эйссел, особенно Девентер и Зютфен, которые на протяжении большей части 1580-х гг. были заняты испанцами и подверглись тяжелому разорению, между 1572 и 1590-ми гг. сильно обезлюдели и после этого восстанавливались очень медленно. В Девентере к 1578 г. насчитывалось около 10 500 жителей, грубо говоря, столько же, сколько и веком раньше, но к 1591 г., когда этот город был отбит у испанцев, в нем проживало 7 500 человек^{1041}. Регенты, управлявшие городами на Эйсселе после 1591 г., стремились привлечь иммигрантов, особенно обладавших теми или иными полезными навыками или умениями. Власти голландского Кампена объявили в 1592 г., что в течение 18 месяцев город предоставляет свободное (и незамедлительное) получение гражданства любым новоселам, «к какой бы нации они не принадлежали», без всяких оговорок в отношении их вероисповедания^{1042}. Городской совет Зютфена предлагал и налоговые льготы, и свободный прием в городские цехи^{1043}. Но, как раньше в Утрехте, а впоследствии и Гронингене, такие меры не принесли особых результатов. Вплоть до 1607 г. Зютфен по-прежнему оставался малонаселенным и захолустным^{1044}, его население составляло всего около 4000 человек (см. табл. 14).

Таблица 14.

Рост городов в Соединенных Провинциях за пределами Голландии и Зеландии, 1572–1647 гг. (оценочные данные)^{1045}

Быстрый рост прибрежных провинций, начиная с 1585 г., превратил Республику в страну с двумя экономическими укладами: динамичным, стремительно развивающимся и процветающим на западе, и более инертным и бедным во внутренних провинциях. Разрыв между этими двумя экономическими укладами отразился в структурном неравенстве по части заработков между городами восточных провинций и приморских западных. Заработная плата в восточных городах в XVII веке, в целом, была на 50% ниже сопоставимой заработной платы на западе. Более того, тот рост, которого, начиная с 1590-х гг., достигли восточные города, был скорее следствием роста численности размещенных в них гарнизонов, увеличения количества военных сооружений и необходимости снабжения расквартированных в них войск продовольствием, чем подъема сельского хозяйства и промышленности.