Департамент истории и государственная символика

Есть великое искушение сравнить Департамент истории, созданный еще до полной и окончательной победы, с министерством правды в романе Дж. Оруэлла «1984». Но это сравнение верно, только если говорить о методах. Цели оказались принципиально различными: Мэйдзи и начальник департамента Санэтоми Сандзё вытаскивали свою страну из феодализма к цивилизации, а герои Оруэлла погружали людей в пучину нового феодализма, стремясь сделать это навсегда.

Император в своем указе сожалел о том, что при сёгунах хроники не составлялись, и что необходимо начать работу по публикации древних документов. Проще говоря, восхвалить тех, кто способствовал процветанию правления императоров и сурово осудить изменников (иными словами, сёгунов). Правление Мэйдзи крайне нуждалось в обосновании собственной деятельности. Чиновники-историки этому и послужили.

Кого именно стали теперь возвеличивать, проницательный читатель уже догадался. Почти со всеми этими людьми мы уже знакомы по предыдущим главам. Это Каматари Накатоми, свергнувший власть клана Сога, это честный чиновник Киёмаро Вакэ, не позволивший занять трон самозванцу-монаху, это трагический герой Масасигэ. Сюда же попали Нобунага и Хидэёси, которые объединяли страну и все же не сделались сёгунами (а заодно — обеспечили нормальные условия жизни императорам). В почетный список вошел Тикафуса Китабатакэ, создавший в XIV в. «Записи о прямом наследовании императоров», заявляющие о непрерывности династии.

Конечно, без внимания не оставили и императоров начиная с Дзимму. Синтоистские святилища возводили в честь тех, кто выступал за самостоятельность правления: Сутоку, Го-Тоба, Цутимикадо, Дзюнтоку и, в особенности, непреклонного Го-Дайго.

Чуть позже прибавилось и особое почитание регентши Дзннго, но это уже связано с новыми континентальными войнами. Кстати, что касается войн и их героев, то и они оказались не забыты: восточнее Киото возвели храм в честь тех, кто отдал жизнь за императора в гражданской войне. Еще один подобный храм появился и в Токио. Это «Святилище сбора покойных душ» (Сёконся) было впоследствии переименовано в Ясукуни («Святилище умиротворения страны»). Несмотря на столь миролюбивое название, у храма Ясукуни оказалась весьма впечатляющая военная судьба. Там стали почитать и тех, кто погиб в континентальных войнах — с Китаем, Россией, с Германией в Первой Мировой, вновь с Китаем и т.д.

Храм действует и сегодня. Прибытие туда официального лица Японии во времена СССР, а иногда и сейчас трактовалось однозначно: это якобы говорит о реваншистских настроениях. На самом деле, все обстоит несколько иначе. Высшие государственные чиновники бывали в Ясукуни с частными визитами. Не надо забывать, что в Японии, вероятно, в большинстве современных семей есть хоть один павший. Их почитание — это отдание долга памяти, а не что-то еще. Между тем, реваншистские настроения тоже нельзя полностью сбрасывать со счетов особенно в те времена, когда живых свидетелей ужасов войны остается все меньше и меньше…

И еще одна характерная деталь японской революции-реставрации: с прошлыми «врагами императоров» поступили примерно так, как с последним сёгуном. Их отправили в «историческую ссылку», но не вычеркнули из истории напрочь. Это «вычеркивание врагов», характерное для нашей страны (особенно — в годы самых серьезных репрессий), в Японии не проводилось вообще. В принципе, столь нездравый подход (им как раз отличалось оруэлловское министерство правды), характерен не для интеллектуалов, а для интеллигентов. Последние с пылом, достойным религиозных фанатиков, следят за «нравственной чистотой», боясь «замараться» (о «космополитические», «националистические», «атеистические», «левацкие» (нужное подставить) идеи и произведения). Так вот, таких фанатиков в революционно-императорской Японии не нашлось.

В 1870 г. торговый флаг — красный круг в белом поле — стал императорским и официальным государственным. Белый и красный цвета — важнейшие символы синто, красный круг одновременно символизирует солнце, солнечное божество богиню Аматэрасу, а заодно и ее земного потомка — императора.

Слова государственного гимна, как уже говорилось, заимствованы из антологии «Кокинсю». Но парадокс здесь в том, что японский гимн был положен на музыку не японцем, а иностранцем. Инструктор японской армии по музыке (заимствования распространились уже и на это священное для истинных конфуцианцев понятие) англичанин Джон Фентон стал творцом государственного гимна Японии. В 1870 г. гимн стал официальным. (Через десять лет гимн переложил на новую музыку японец Хиромори Хаяси, но без иностранца все равно не обошлось — немецкий музыкальный инструктор Ф. Эккерт сделал оранжировку для духового оркестра).

И, наконец, о гербе, который, в отличие от европейских, не имеет ни щита, ни его держателей (животных, богатырей и пр.) Этот герб не поход и на ту форму изображений, обрамленных венками, которая была в ходу в СССР и странах-сателлитах, да и ныне не окончательно забыта (например, в Таджикистане, Белоруссии, Лаосе или коммунистической части Кореи). Гербом императорской династии и Японии сделалась хризантема с 16-ю лепестками. Правда, европейцу, впервые видящему этот герб, трудно понять, что это именно хризантема и вообще цветок — настолько она стилизована.