Последние годы эпохи Мэйдзи

Заканчивался исторический период, когда каждый год можно было считать за десятилетие. Япония прошла путь от закрытого медвежьего уголка мира до мировой державы. И проблемы у нее появлялись такие же, как и у прочих мировых держав. Например, рабочее движение. В феврале 1907 г. восстали горняки на медной шахте. Мало того, что зарплата у них была низкой, но и сама ситуация в местности Асио определялась, как экологическая катастрофа (пусть этот термин и изобрели позже).

Восстание подавила армия, но вопрос никуда не исчез: как известно, пулями голодных не кормят…

Имелись и собственные проблемы, которые пришлось решать. Например, восстановить в правах буддистов. Только теперь это произошло: император поблагодарил буддийских монахов за духовную поддержку японских солдат.

А вот пострадали после войны, хотя это и звучит странно, синтоистские боги. Мало того, их просто-напросто безвинно репрессировали. Конечно, не главных, а второстепенных ками, которым поклонялся простои народ. Слишком много оказалось в стране всевозможных святилищ, слишком плохо они поддавались учеты и контролю. А ведь известно, что тоталитарные государства тяготеют к укрупнению.

Вот главную религию страны и «укрупнили» — в каждой деревне и в каждом районе должен быть один храм. Полностью подконтрольный.

И ками, а точнее, паланкины с ковчежцами, перевезли. При этом мнение самих божеств чиновники не спрашивали. Мнения крестьян, почитавших их столетиями — тоже.

Чуть позже изменился и порядок приветствия живых богов синто. Так, на вокзале за десять шагов до приближения императорского вагона учащимся, стоящим в положении «смирно», следовало кланяться, при этом угол наклона должен был составлять около 30 градусов. Предписывалась тишина, петь государственный гимн при встрече теперь было нельзя.

В отношении христианства гонений не было, но и христианской страной Япония не стала. Рассуждения были типичны для язычников: если японцы сумели победить христианскую страну, значит, христианский бог слабее богов спито. Тем не менее, православная община с японскими священниками сохранилась и до нашего времени.

Реально обидев крестьян, бюрократия в то же время положила немало труда на то, чтобы возвеличить «образ простого сельского труженика». Идеологи «почвенников» говорили о развращенности, холодности, бездушии и алчности горожан. И о добрых, трудолюбивых, скромных и неиспорченных крестьянах. (А им бы родного ками вернуть, а там — говорите, что хотите!..)

Деревенские парни меньше рассуждают, они послушны командирам, попав в армию. А значит, да здравствует родная деревня! Появилась даже теория «ногёдо» — «путь крестьянина» (в дополнение к бусидо).

Такое тоже свойственно тоталитарным режимам, их идеологи нутром понимают, что именно города были и будут оплотом свободы. И, раз уж города нельзя ликвидировать (хотя, как минимум, в одном тоталитарном государстве в конце XX в. это проделали — я имею в виду Камбоджу, но там «эксперимент» оказался не только особо кровавым, но и особо провальным), то, но крайней мере, стоит их принизить.

Появились «образцовые деревни» и передовики сельского хозяйства, которых награждал престолонаследник в ходе своих поездок по стране.

Еще одна черта, характерная для тоталитаризма — это атака на секс и на чувство любви между мужчиной и женщиной. (Не от этой ли противоестественности им отведен столь малый срок жизни, этим волнам несвободного прошлого, захлестывающим время от времени страны, освобождающие личность? Насколько мне известно, одна лишь Куба отказалась от этого, но и режим Кастро вряд ли можно счесть тоталитарным). Государство, которое держит своих подданных (граждан в нем нет) под контролем, обязательно постарается засунуть свой нос в замочную скважину — естественно, под «благородным» предлогом защиты нравственности и охраны семьи. Теперь гравюры «с клубничкой» приобрести было сложно. «Любовь и отчаяние с легкостью сопутствуют друг другу… Люди чувствительные безвольны… они безо всяких на то оснований утверждают, что любовь — свята, с жаром говорят про звезды и фиалки. [Заметим — сакуру не помянули. — Э.Д.] …Взаимная привязанность супругов не может именоваться «любовью», «любовь» — это то, что происходит с мужчиной и женщиной вне брака, она не имеет никакого отношения к святости, а есть разновидность психического расстройства…» Эти милые высказывания, которые цитирует А.Н. Мещеряков в своей работе, взяты из японского журнала «Мир женщины» за 1908 г. В них есть доля правды, если говорить о слишком сильной эмоциональности. Но они очень напоминают идеи времен «культурной революции» в Китае. Нынешним сторонникам «интеллократии», «государства разума», которые повторяют подобные вещи едва ли не слово в слово, следовало бы помнить такую малоприятную аналогию. Здесь они — далеко не первооткрыватели.

Впрочем, в этом случае нельзя все списывать на тоталитаризм. Прежние традиции тоже давали о себе знать. Отец Николай писал, сколь трудно было привить даже православным японцам, вступающим в брак, мысль о взаимном поцелуе: «… Молодые, не понимая, чего от них хотят, наивно пятились один от другого. У японцев ведь нет поцелуев, даже родители не целуют своих детей». Можно лишь вообразить, сколь страшной и варварской показалась бы им советская традиция приветствий, принятых между государственными деятелями!

Постепенно в Японии активизировались не только буржуазные партии, но и группы анархистов и социалистов. Впрочем, многочисленными они не были. Однако социалисты еще во время войны стали авторами воззвания к российским «братьям и сестрам», которое перепечатали в «Искре». В революционной России оно оказалось куда более популярным, чем в Японии.

В 1907 г. скончалась Ёсико Накаяма, биологическая мать императора. Увы, тогдашние законы не позволяли считать ее матерью реальной, сын даже не мог навещать ее, хотя она сама бывала у Мэйдзи. К слову сказать, и Харуко не стала реальной матерью престолонаследника Ёсихито, с задачей продления династии справилась одна из наложниц императора. Но вот в дальнейшем императорские браки стали моногамными…

Япония старалась закрепить свой имидж на международной арене. Так, в 1909 г. Дзигоро Кано стал членом Международного олимпийского комитета. Впоследствии он сумел добиться того, что Токио назвали столицей Олимпиады-1940. Но Олимпийским Играм помешала война. Кано не дожил до исполнения своей мечты: Олимпиада все же прошла в японской столице в 1964 г. После этого в стране еще дважды прошли зимние Олимпийские Игры. В 1964 г. произошел посмертный триумф Дзигоро Кано — борьба дзюдо, которую он фактически создал, стала олимпийским видом спорта. Кстати, тогда же, в начале XX века, Кано стал не только создателем правил дзюдо, как спортивной борьбы, но и философии этого восточного боевого искусства. Он считал, что это — средство воспитания морального духа истинного воина, он был учителем привилегированных школ столицы, где учились дети элиты нации. Дзюдо было популярным видом спорта и в этих кругах. Как известно, истории иногда свойственно повторяться…