Флотоводец Ли Сун Син спасает Корею

Коммунистическая Корея еще во время войны 1950–53 гг. ввела наградную систему, в основном, заимствованную в СССР. Среди наград был и флотоводческая, весьма напоминающая советский орден Нахимова. Но изображен там совершенно иной человек — Ли Сун Син.

Первая флотилия десанта не встретила ни одного корейского корабля. Некий флотоводец Вон Гюн, который отвечал за охрану берегов провинции Кёнсан-Намдо (бывшего княжества Мимана), увидев японские корабли, долго не мог решить, что лучше: затопить суда сразу пли удрать. К счастью для Кореи, Вон Гюн — алкоголик и аристократ в самом худшем понимании этого слова — выбрал все же бегство. Он запросил подкреплений у флотоводца другой провинции, Чолла-Намдо, которого звали Ли Сун Син.

Удивительно, что флотоводец Ли Сун Син родился в 1545 г., как и гениальный адмирал королевы Елизаветы сэр Френсис Дрейк. И это был совсем иной человек, чем Вон Гюн. Конечно, остановить уже прибывший десант он был не в силах, зато сделал все, чтобы вторая волна не пришла.

Корейские корабли были не чета японским. Эти военные парусники, пожалуй, были гордостью страны, имевшей слабую армию. Если согласиться с корейскими исследователями, флотоводец Ли обладал даже несколькими «кораблями-черепахами» — фактически, броненосцами, опережавшими эпоху. К тому же, хотя у корейцев не имелось аркебуз, они прекрасно применяли пушки и огненные стрелы.

Тактика Ли Сун Сина включала и создание дымовой завесы (дым выбрасывался из драконьей пасти — это было не просто носовое украшение корабля), и построение в кильватерную колонну (такой прием применял и Дрейк).

К счастью для Ли Сун Сина, он оказался единственным командующим флота. Это единоначалие и спасло положение.

Уже 16 июня 1592 г. флотилия Ли Сун Сина атаковала японцев у Пусана. Флотилия завоевателей насчитывала 50 судов, и 40 из них пустил ко дну корейский флотоводец.

Следующий бой произошел у Сунчхона. И там Ли Сун Син применил против японцев тактику, которую они столь успешно использовали сами против корейских сухопутных сил. Он совершил ложное отступление, и японская флотилия погналась за его судами. Японцы даже сумели захватить один из «броненосцев». И после этого на флот завоевателей обрушились огненные стрелы, и неподготовленные к такой атаке суда самураев загорелись. Правда, сам флотоводец пострадал от пули, и, если бы она прошла чуть ниже, можно было бы смело переходить к разделу альтернативной истории.

Корейский ван уже бежал в Китай, японцы взяли Пхеньян, но флотоводца Ли это не смущало — он продолжал сражаться.

Все, что случилось дальше, вполне достойно постановок пхеньянского оперного театра и картин в небезызвестном журнале «Корея».

Японские флотоводцы оказались вполне подобными Вон Гюну. Как поведала Ли Суп Сипу корейская девушка, захваченная японцами и спасенная флотоводцев в бою при Танханхо, японский начальник флота Курусима роскошно обставил свой корабль. Он отдавал приказы капитанам других судов, как абсолютный монарх, а малейшее возражение вело к казни. (Правда, Курусима сумел достойно встретить смерть: смертельно раненый корейскими стрелами, он смог совершить ритуальное самоубийство).

Пока это не было решающей битвой, но действия Ли Сун Сина сильно встревожили японцев. Наконец, его патрули сообщили о приближении крупного флота.

Так 14 августа 1492 г. началась битва при острове Хан-Сан, решившая судьбу кампании. Часть самурайских судов рванулась вперед, вслед за «отступавшим» Ли Сун Сином. В итоге только четырнадцать японских кораблей уцелело. Личная самурайская доблесть, противоположная командному духу, вновь оказала дурную услугу японцам.

Остальные корабли были атакованы в гавани Анголь. Ли Сун Син оказался готов и к таким действиям. Теперь можно было начать морскую блокаду Пусана, окончательно перерезав японские коммуникации. И вторжение в Китай пришлось отложить…

…А дон Антонио накрепко застрял в Пхеньяне. Он ожидал подкреплений, без которых при всей самурайской доблести было бы безумием начинать атаку через реку Ялуцзян. А подкреплений все не было.

На юге, тем временем, разгоралась партизанская воина. Корейцы словно бы ждали, когда их придворные генералы удерут в Китай. Для них это оказалось наилучшим вариантом: теперь стало можно воевать по-настоящему. Нападения по системе «набег — отход» не прекращались. Использовались оставшиеся замки и укрепления. Корейцы уже ничего не потеряли бы, а вот выиграть, как выяснилось, могли. В том и разгадка «загадочной души» завоеванных, но не смирившихся с этим народов. На дне ямы падать уже некуда, можно только попытаться выбраться из нее.

А осенью дозорные дона Антонио заметили и кое-что новенькое — с севера приближались вооруженные отряды, и было это отнюдь не подкрепление. На захватчиков шли войска Китая.

Впрочем, первый отряд был уничтожен: капканом стали открытые городские ворота Пхеньяна. Но теперь китайцы, удивленные скорой сдачей Кореи, поняли, с чем имеют дело. Правда, вскоре было заключено пятидесятидневное перемирие с китайской стороной, и японцы попытались хоть как-то справиться с партизанами. А китайцы собрали крупную армию и начали зимнюю кампанию. В феврале 1593 г. их многотысячная армия оказалась под Пхеньяном.

Дон Антонио все же решил сражаться. Огонь из аркебуз выкашивал китайцев, те с трудом преодолевали укрепления — но давили массой. Китайский военачальник отправил посланника с предложением о сдаче, парламентеру отрубили голову и сбросили с городской стены. Тем не менее, штурма не последовало, японцы сумели под покровом ночи уйти из города. Им пришлось идти на юг, преодолевая засады партизан, холод, а заодно — и предательство собственных бежавших командиров, бросивших форты и склады с провиантом.

Буддийская армия оказалась отрезанной. Ей тоже предложили сдачу, но Като отказался. Мало того, этот религиозный фанатик даже самолично убил при китайском посланнике захваченную в плен девушку, считавшуюся перкой красавицей Кореи. Но и ему вскоре пришлось отступать, хотя во время своей зимней кампании он уже успел пересечь реку Туманган и зайти на территорию Манчжурии.

С кампанией против Като и захваченных им крепостей связано еще одно корейское изобретение, опередившее время. По одному из замков выстрелили из пушки снарядом, который придумал некий Ли Чо Сон. Снаряд приземлился во дворе, и любознательные японцы выбежали посмотреть на него. Медленно горящий порох превратил это чудо техники в бомбу замедленного действия — и она разорвалась…

Христиане и буддисты соединили силы к северу от Сеула. Они решили не оставлять корейскую столицу. 25 февраля 1593 г. произошла кровавая битва при Пёкчжэ. Старейший из командиров самураев, Кобаякава, не пожелавший отступать, принял арьергардный бой. И вновь аркебузы не дали эффекта против массовости китайцев, японцам пришлось отступать, их начали преследовать. Но большая часть самураев Кобаякавы оказалась в засаде и совершила неожиданную атаку. В рукопашной схватке, как и во время вторжения Хубилая, континентальные мечи быстро уступили катанам. И китайское наступление было остановлено, но это уже не могло спасти общей ситуации. Сеул дал приют самураям, но лишь до весны. Теперь требовалось обсудить условия мира. Пришлось освободить захваченных армией Като царственных заложников и покинуть столицу Кореи 6 мая 1593 г.

Местное население оказалось во власти эпидемии и голода, вдоль дорог лежали трупы.

Японцы довольно долго удерживали небольшие районы на юге. Это продолжалось все время, пока шли переговоры о мире. Они тянулись до 1596 г., а сама кампания захлебнулась.

Посольство Китая 21 октября 1596 г., как счел дон Антонио, уполномоченный по переговорам, было готово удовлетворить все претензии Хидэёси Тоётоми. Но оказалось, что китайцы выдвинули свои требования — ликвидировать укрепления на континенте и покинуть Корею. А жалованная грамота (японский диктатор всерьез решил, что его провозглашают императором Китая) оказалась его возведением в ранг правителя Японии.

Дон Антонио и послы лишь чудом сохранили головы…