Самураи и бусидо

Весь XII век стал временем столкновений интересов двух кланов — Тайра и Минамото. При этом вражда, раз начавшись, уже не затихала.

Новое сословие, которое могло вести войны, к тому времени успешно сформировалось. Конечно, самураев можно считать мелкопоместным служилым дворянством. Но здесь есть и особый колорит.

Конечно, военное сословие формировалось по всей стране. И все же войны с «варварами» сыграли особую роль. На севере роды айнов смешивались с переселенцами с юга, многие из которых, не будучи блистательными аристократами, отлично ощутили на себе, что такое «галантный» период Хэйан. Некоторые из «замиренных» айнских кланов давали воинов местным властителям (которые, впрочем, порой поднимали мятежи). Если относительно Хэйана напрашивается выражение «японский Версаль», то север — это, скорее, «японский Дон». Туда бежали разорившиеся мелкие землевладельцы, туда могли уходить и крестьяне. Там формировалась особая прослойка, вполне сопоставимая с казачеством.

К XII веку в стране были отлично подготовленные воины, но сражались они не за интересы центральной власти, а за кланы, к которым принадлежали. У них уже начал вырабатываться свой кодекс чести, свои устои жизни и поведения. Но пока что самурайство еще не было самостоятельной политической силой. Этих воинов использовали блестящие аристократы, относившиеся к ним, мягко говоря, с презрением.

Само слово «самурай» произошло от глагола «сабураи» «служить великому человеку». А «великие люди» — это крупные феодалы. Ранее для самураев использовалось слово «буси» «воин». Оно известно нам из названия морально-этического кодекса самурайства — «бусидо», «путь воина». Это не армейский устав в нашем понимании, как можно было бы предположить. «Бусидо» — свод неписаных (но от этого, пожалуй, еще более жестких) правил.

Истинный самураи обязан быть верным господину, искренним, отважным, но скромным, готовым к самопожертвованию вплоть до собственной гибели, не чувствующим страх перед смертью, забывающим о себе ради выполнения долга. Бусидо пестрая смесь идей, заимствованных из буддизма, конфуцианства, синто и верований айнов. Умереть в бою за своего господина — это почетная смерть, а позору нужно предпочесть ритуальное самоубийство — «сэппуку». (Заметим, что и прежде в Японии были герои-самоубийцы, но они чаще предпочитали самоудушение). Обычно мы говорим о «харакири», но это слово несколько снижает оттенок великого ритуала самопожертвования.

А. Моррис цитирует в своей работе интервью выдающегося японского писателя XX в. Юкио Миснмы (который, к слову сказать, сам впоследствии окончил жизнь подобным образом): «Я не могу верить в западную искренность, поскольку она невидима, а вот в феодальные времена мы верили, что искренность пребывает в наших внутренностях, и если было необходимо показать нашу искренность, нам приходилось разрезать животы и вынимать нашу видимую искренность. Это было также символом воли военного, самурая; каждый знал, что этот вид смерти наиболее болезненный. Причина же того, что они предпочитали умирать самым ужасным образом, заключалась в желании доказать мужественность самурая. Этот способ самоубийства был японским изобретением, которое иностранцам не скопировать».

Естественно, такого рода действия требуют жесточайшей психологической подготовки. Такой подготовкой в более поздние времена стали тренировки, связанные с практиками дзенбуддизма.

Понятие чести сделалось абсолютом тоже не сразу. Вспомним, что на начальном этапе войн на севере солдаты не только что не совершали самоубийств при разгроме, а спокойно разбегались, справедливо полагая, что при добросердечном режиме Фудзивара им не грозит смертная казнь. В Девятилетней войне сдаться в плен (заметим, своим же сородичам) — это уже дело постыдное. Но и только.

В дальнейшем ничего подобного нельзя было и вообразить. И, кстати, вообразить, а пуще того — высказать это вслух означало тягчайшее оскорбление для самурая. Он должен были или тотчас же убить обидчика, или совершить еэппуку.

Военная тактика такого войска — это, как правило, сражение, разбившееся на одиночные схватки. Так было вплоть до введения огнестрельного оружия.