Дипломатические миссии
В обществе шел процесс брожения. Не все боялись иностранцев, как юная принцесса. У большинства японцев проснулось вполне нормальное человеческое любопытство. Особенно — в Иокогаме, где даже открылся особый вид бизнеса: там стали брать деньги за то, чтобы в ресторане можно было поглазеть на чужаков. Стоит ли говорить, как хорошо расходились гравюры «укиё-э», посвященные жизни пришельцев!
Правда, надо сказать, художники часто проявляли незнание: увидеть удавалось не все, кое-где включалось авторское воображение — и скрипка в руках иностранца становилась неуловимо похожей на японский сямисэн, а лица торговцев — совершенно одинаковыми.
Но любопытство — это одно, важнее было освоиться и изучить привычки друг друга. Например, перестать удивляться огромному (для японцев) количеству мяса, которое поглощают европейцы.
Были дела и куда серьезнее — обучение «европейской науке». С этой целью в 1860 г. большая делегация, представлявшая бакуфу, впервые отправилась в плавание в Америку. К счастью, мучившиеся страхами и сомнениями дипломаты припомнили прецеденты периода Нара и Хэйан, когда японские посольства плавали в Китай.
Первым государством, которое посетила миссия, стали, однако, не США, а относительно независимые Гавайские острова, где они японцы даже получили аудиенцию с королем. И лишь в дальнейшем им пришлось поражаться американцам и их привычкам: ходить в присутственном месте в уличной обуви, есть вилкой и ножом, совершать рукопожатия — все это виделось каким-то невероятным искажением привычных нравов. А женщины, которым уступают место, которые смеют говорить с гостями в присутствии мужей! А мэр Сан-Франциско, который появляется без многочисленной приличествующей случаю свиты! Конгресс США, похожий не на государственный орган, а на сборище перекрикивающих друг друга рыночных торговцев! И, наконец, президент Джеймс Бьюкенен, вышедший к гостям даже без сабли!
Вот таким варварским видели японцы Запад.
Конечно, кое-что показалось нужным и важным. Например, транспорт или книги, которые дипломаты приобретали в огромном количестве — но научные и практические. В отличие от хэйанских аристократов, бывавших в Китае, художественную литературу не брали.
Посольство возвратилось, и отчеты убрали с глаз долой: того главного, что отличает цивилизованную страну от варварской, свободы информации, в Японии тогда не было.
В 1862 г. еще одно посольство во главе с Симоцукэ Такэноути отправилось в Европу. Визит представлялся масштабным, следовало посетить Лиссабон, Париж, Лондон, Амстердам и Санкт-Петербург. Больше того, целью стало не только ознакомление, но и отсрочка открытия ряда портов. Дело было уже не в нежелании открываться миру, причина оказалось иной: правительство бакуфу не могло обуздать терроризм, порты оказались бы опасными для иностранных граждан.
Плавание оказалось не вполне безопасным: в США разразилась гражданская война, и к Британии (ей принадлежало судно, на котором находилась делегация) ощущалась враждебность. Самураям из посольства даже пришлось однажды подготовить мечи к бою, поскольку ожидалась атака на британский корабль.
Европейцы пошли навстречу в вопросе об открытии портов, правда, при этом настояли на снижении импортных пошлин.
В Париже послов принял император Наполеон III. И вновь японцы поразились скромности: свита у государя была, но очень малочисленная, что соответствовало бы небольшому рангу в феодальной иерархии Японии.
В Лондоне, совершенно независимо от делегации, шла всемирная выставка, где стараниями английского посланника Олкока были богато представлены и экспонаты из Японии. Именно это стало началом открытия японской культуры в Европе.
Произошла встреча и с прусским королем. Но самым интересным оказалось посещение Санкт-Петербурга. Здесь японцев приветствовали по принципу «чувствуйте себя, как дома». Палочки для еды, деревянные чурбачки вместо подушек, японская еда… Все это было почти подозрительно.
А подозрения оказались вполне уместными. Косай Татибана, самурай или даже ронин, бежавший не без помощи русских моряков посмотреть на белый свет, звался теперь иначе — Владимиром Яматовым. И был он сотрудником российского МИДа.
Император дал аудиенцию главе посольства. Но важнее было решить территориальный вопрос — об острове Сахалин. Россия хотела заполучить его целиком (кстати, о том, что это именно остров, русские узнали сравнительно недавно, а японцы — в самом начале XIX века). И название его вовсе не японское — настолько, что на просьбу начертать иероглифами название глава посольства Такэноути не смог этого сделать, слишком новой оказалась осваиваемая территория. Но Япония надеялась получить его южную часть. Однако пока что вопрос об острове был не экономическим, он связывался лишь с государственным престижем. Борьба вокруг «северных территорий» начнется значительно позднее.