«Рисовый бунт» 1837 г.

В 1837 г. в городе Осака произошло очередное восстание из тех, на которые власти реагировали весьма быстро и эффективно. (На проблемы, которые вызывали такие «бунты» они порой не реагировали никак). Но важно то, что возглавил это восстание самурай и, как ни странно, конфуцианский философ.

Хэйхатиро Осио был из числа «гражданских» самураев (хотя, конечно, это не отменяло некоторого владения фехтованием). кое-кто готов считать, что он был едва ли не предвестником идей социалистов, однако это неверно.

Конфуцианство дало самые различные побеги еще в Китае, эти направления философской мысли были известны и в Японии. Но если идеи Чжу Си старались популяризовать (они вполне соответствовали мысли о преданности государству), то философия Ван Янмина (по-японски — «Ёмэй») оставалась малопопулярной и почти запретной. Вероятно, на нее оказал влияние дзэн-буддизм. Важнейшая ее составляющая: обязательность действия во имя людей. Ради этого, кстати, можно было даже отвергнуть ряд сословных ограничений.

«Что есть то, что называют смертью?.. Вероятно, мы не можем жалеть о смерти тела, но смерть духа — поистине этого надо страшиться», — заявлял Осио позднее в своих лекциях. Согласно его философии, истинного героя заботит спасение людей, он не страшится гибели, его задача — исправление несправедливости, укоренившейся в существовании людей, которые, согласно конфуцианской доктрине, изначально добры.

Все это он попытался (неудачно) воплотить на практике.

Сам Осио женился на девушке из крестьянского рода, что тогда мало практиковалось. Однако он прослыл домашним тираном, а вспыльчивость характера отмечали даже его сторонники. Возможно, определенные черты его натуры и стали одной из причин быстрого поражения восстания.

Свой пост, равнозначный городскому полицейскому инспектору, Осио унаследовал от отца, что вполне типично для того времени. А карьера началась с раскрытия и ареста тайной общины христиан (удивительно, но почти через двести лет после восстания на Симабара в Японии еще оставались христиане). Впоследствии его работа не раз приводила к наказанию коррумпированных чиновников. А. Моррис рассказывает об этом периоде его жизни: «Услыхав, что делом теперь будет заниматься Осио, истец навестил его поздно ночью и принес в подарок коробку засахаренных фруктов. На следующий день Осио, тщательно исследовав вес документы (а также коробку), объявил, что истец виновен, и его иск отклонен. При очередной встрече со своими коллегами он продемонстрировал им коробку с засахаренными фруктами и заметил с саркастической улыбкой: «Именно из-за того, уважаемые, что ваши зубы столь привыкли к сладкому, понадобилось столь много времени, чтобы решить это дело». Затем он поднял крышку, открыв взглядам всех присутствовавших блестящую груду золотых монет. Рассказывали, что чиновники зарделись и не промолвили ни слова».

Если и не коррумпированные коллеги, то, но крайней мере, начальство было довольно деятельностью Осип. Однако он ушел со своего поста, передав его сыну, и создал философскую школу с красочным названием «Академия очищения сердца для достижения внутреннего видения» («Сэнсиндо Дзюку»).

Тем временем ситуация в стране продолжала ухудшаться (хотя в эпоху Токугава она, надо сказать, хорошей не была никогда). Из крестьян старались выжать все соки, оставляя им минимум, достаточный для того, чтобы не умереть с голоду. Но так было лишь в урожайные годы. С 1832 г. в Японии случилось несколько неурожайных сезонов подряд. И это, конечно, вновь стало причиной подъема цен на рис.

Особо важной причиной оказался демографический кризис. Но если сейчас так называется сокращение населения, то для Японии XVIII–XIX вв., достигшей предела производительности труда и находящейся в изоляции, рост населения оказывался чрезвычайно опасен. Кризисы, восстания и «рисовые бунты», которые происходили в эпоху Токугава, случались с определенной периодичностью: с той же периодичностью росли «лишние рты». Голод поразил не только село, но и крупные города.

Каждое восстание порождало жестокую расправу (обычной казнью для лидеров становилось распятие) и новые указы, закабалявшие беднейшие слои общества. Не стало исключением и то, которым руководил Осио.

Общий ход событий таков. Назначенный руководить городом Атобэ распорядился (в полном соответствии с требованиями сёгуната) в 1837 г. отправить по морю рис из городских закромов в столицу. При этом в Осаке почти не остаюсь запасов. (Как и в случаях с казнями, нельзя обвинить японцев в том, что они устроили нечто особо жестокое, неизвестное «цивилизованной» Европе. Как раз в XIX в. подобные же меры (и с похожими последствиями) предпринимала Британия в отношении Ирландии). Население города было поставлено на грань гибели. Осио подавал петиции, но они лишь вызвали раздражение Атобэ: с чего бы это отставнику заботиться о голодающих и отрывать его от дел?!

Для сбора средств в помощь голодающим ученый продал свою библиотеку — примерно 50 000 книг. Но он не только раздавал средства голодным. Осио и его последователи приобрели пушку, небольшое количество ружей и мечи. Ну, а после того, как он стал распространять свои требования среди жителей в виде синтоистского амулета с подписью «послано Небом», вызов власти был брошен. Правда, требования были написаны на китайском языке и мало кто сумел их прочесть. Составлены они были в конфуцианской форме: присутствовали указания о гневе Небес в виде природных бедствий. Указан был и выход вооруженное восстание против коррумпированных чиновников бакуфу, уничтожение документов о налогах в учреждениях власти и наказание виновных в голоде. Восстание он был готов вести до полного очищения от несправедливости.

Планировалось атаковать городских управителей, поджечь дома торговцев рисом, взвинтивших цены, взломать амбары и начать раздачу продовольствия. После того, как весть о том дойдет до села, и там начнется мощное крестьянское движение…

Излишняя вспыльчивость сослужила дурную услугу Осио. Один из его сторонников был по его приказу убит (якобы он готовил предательство, хотя на самом деле это не так), зато настоящий предатель уцелел и спокойно донес Атобэ о предстоящем «мятеже». Но тот поначалу даже не пожелал действовать, и лишь при повторном доносе начал принимать меры. Один из чинов городской стражи, замешанный в подготовке выступления, погиб, но другой добрался до дома Осио. И восстание пришлось начинать раньше.

Выступление началось утром — Осио поджег собственный дом, понимая, что обратной дороги у него нет. После этого «мятежники» со знаменами, на которых был начертан девиз «Спасти людей!» начали поджигать дома спекулянтов рисом. Все строения были деревянными, хороших пожарных команд в Осаке не имелось — и к завершению восстания сгорела четверть города. (Не вполне понятно, сколько при этом погибло тех, кого требовалось «спасти»). Дальнейшие «освободительные» события напоминали больше всего то, что мы видели по телевидению после взятия Багдада. Голодные люди, вместо того, чтобы заняться справедливым распределением продуктов из взломанных амбаров, хватали серебро, рис, прочие продукты, какие могли унести — и старались бежать подальше. (Видимо, они-то понимали, чем вскоре кончится восстание, а вот конфуцианец Осио насчет «доброй природы человека» несколько переборщил). А когда вслед за запасами риса последовали и запасы сакэ, все переросло в самый обыкновенный пьяный погром.

Наконец, последовала и атака. Выяснилось, что с огнестрельным оружием и пушкой оставшиеся бойцы Осио не совладают. Правда, городские управители полетели с лошадей в грязь из-за артиллерийской перестрелки — но этим дело почти что ограничилось. Крестьянская армия в город не вошла, и еще до захода солнца стало ясно, что все потеряно.

Оставшиеся участники восстания бежали, многие покончили с собой. Осио скрывался в доме торговца полотенцами еще почти месяц, когда же о нем донесли, он поджег дом и в пламени покончил с собой. Тела погибших все равно предали «посмертной казни» — распяли.

Такова, собственно, вся эта история. Правда, как и в случае с Ёсицунэ, говорилось, что Осио бежал в Китай, где стал Хун Сючжуанем и возглавил «восстание тайпинов». Конечно, это не так, но если бы китайская версия и была правдой, то нашего героя постигла бы еще более страшная неудача.

Честно говоря, становится сложно попять, кто же все-таки страшнее — власти эпохи Токугава или такие «спасители людей»? Похоже, здесь уместно знаменитое булгаковское «обе вы хороши!» К счастью или несчастью, Осио хоть и был самураем, но оставался гражданским человеком. Поэтому бунт был обречен на провал. К тому же, Осака — не Эдо, здесь свергать сёгунат значительно сложнее.

Но если представить, чем могло бы обернуться свержение сёгуната таким вот «спасителем», волосы от ужаса поднимаются дыбом. Более кровавая резня, чем та, что последовала бы, была, наверное, лишь при «красных кхмерах» в Камбодже. Кстати, все эти попытки создания крестьянских армий, погромы против горожан как раз в Камбодже и происходили. Япония, в которой победило такое восстание, вряд ли смогла бы даже спасти Россию и другие страны от губительных экспериментов «спасителей» начала XX века.

Но все когда-то заканчивается. Диктатура клана Токугава тоже вечной не оказалось. Пройдет еще пятнадцать лет с момента Осакского «рисового бунта» — и в императорском дворце Киото случится радостное событие. У императора Комэя родится сын, которого назовут Сатиномия — что в переводе означает «счастливый принц». Истории он известен под иными именами, но принц и в самом деле оказался счастливым: он благополучно дожил до восшествия на престол. И остался в истории, как один из самых масштабных и удачливых реформаторов мира.

Ну, а конфуцианский ученый Осио получал посмертные хвалы, ему посвящались литературные произведения и даже телефильмы. Он стал неудачливым героем — и уже хотя бы поэтому вызывает сочувствие. По крайней мере, в Японии.