Особенности социального обновления на Востоке

Вместе с тем социальное обновление находило на Востоке оригинальные пути. Ввиду слабости и несамостоятельности (а иногда – просто малочисленности и маловлиятельности) национальной буржуазии руководство некоторыми ее функциями брали на себя представители и даже целые группы иных социальных сил. В частности, почти все национально-освободительные движения, восстания и выступления, объективно прокладывавшие дорогу буржуазному развитию на Востоке 20—30-х г., возглавлялись, как правило, выходцами из феодальной или патриархально-крестьянской среды, феодальной интеллигенции и духовенства, реже – из офицерства или обуржуазившихся помещиков. Это было типичным проявлением переходного характера восточного общества колониальной эпохи, все элементы которого находились в постоянном изменении и движении, нередко меняя свою социальную ориентацию.

В большинстве стран Востока в начале XX в. доминировали социальные слои и классы-сословия докапиталистического (а кое-где и дофеодального) типа. Крупные феодалы, сдававшие землю крестьянам в кабальную аренду, были еще сильны и занимали самую верхушку социальной пирамиды. Всего в руках феодалов находилось от 60 % до 90 % всех пахотных земель (до 70 % в Бирме, до 80 % в Индии, до 90 % в Ираке). Некоторые из них владели сотнями и тысячами гектаров. Но более многочисленны были средние и мелкие помещики, скорее, полуфеодального типа, которые наряду с использованием допотопных методов феодальной эксплуатации применяли также (или начинали это делать) капиталистические методы хозяйствован и я, нанимали рабочую силу и закупали новую технику. Однако преобладал среди землевладельцев любого уровня помещик-абсентеист, обычно проживавший в городе и не занимавшийся хозяйством. Нередко такие абсентеисты даже не принадлежали к родовитой знати, а представляли собой чиновников, офицеров, городское купечество. Они, как и наиболее зажиточные крестьяне, не гнушались прибегать к самым жестким способам феодальной эксплуатации, при которых непосредственному производителю доставалось от 1/5 до 1/10 выращенного им урожая. Социальный антагонизм при этом особенно усугублялся, если помещик принадлежал к другому этносу, конфессии (например, на Ближнем Востоке) или касте (особенно в странах Индостана), нежели угнетаемый им крестьянин.

В то же время реальные социальные противоречия нередко вуалировались принадлежностью помещиков, крестьян-арендаторов и даже батраков к одной общине или касте, к одному племени или клану. В этих случаях коллективная этноконфессиональная и иная патриархально-общинная психология часто доминировала и обычно усложняла и деформировала направление социальных интересов. В условиях господства в деревне и частично в городе многообразного комплекса добуржуазных социальных связей (вплоть до связей патрон – клиент и господин – вольноотпущенник) развитие капитализма обычно носило ограниченный, анклавный характер, не захватывало всего социального пространства той или иной страны.