ПРОВИНЦИЯ ХУНАНЬ, КИТАЙ 1942–1943 годы

Один из самых трагичных в истории всего человечества голодных моров имел место в китайской провинции Хунань во время Второй мировой войны. Природное стихийное бедствие было усугублено двумя социальными факторами.

Во-первых, с 1936 года Китай вел войну с Японией и к 1943 году японцы оккупировали большую часть провинции.

Во-вторых, усиливались разногласия между Чан Кайши, главой националистического правительства, и главой коммунистического правительства Мао Цзэдуном. Объединившись в 1937 году в войне против Японии, они, однако, с не меньшей яростью боролись друг против друга.

Таким образом, к моменту, когда Хунань в 1942–1943 гг. поразил голод, политическая обстановка была весьма неблагоприятной. Из 30 млн. человек, населявших тогда эту южную провинцию, за один только год 3 млн. умерли голодной смертью.

Непосредственные причины голода можно проследить с 1940 года. До этого времени Хунань считалась плодородной провинцией с хорошими землями, дававшими богатый урожай. В закрома государства уже поступил весенний урожай пшеницы, которую крестьяне посеяли поздней осенью и сжали в середине мая. За этим последовал урожай проса и кукурузы, убранных поздней осенью. В 1940–1941 гг. урожай оказался очень бедным. А в следующем году разразилась сильная засуха, погубившая все посевы.

Однако запасов на случай засухи не было сделано ни правительством, ни населением. Обе стороны надеялись, что засуха долго не продлится и крестьяне благополучно соберут хотя бы один из обычных двух урожаев. Но засуха затянулась, и в первую очередь пострадали именно крестьяне.

Правительство тем не менее не спешило прийти на помощь своему народу. В ноябре 1942 года оно прислало наблюдателей, затем вместо продовольствия были отправлены деньги — 200 млн. долларов из фонда помощи голодающим. Сумма, безусловно, огромная, но большая часть денег по дороге в Хунань бесследно исчезла. К марту 1943 года в провинцию прибыло только 80 млн. Администрация провинции, вместо закупки продовольствия, положила деньги в местные банки под большой процент для получения прибыли в пользу центрального правительства. И это в то время, когда население питалось корой с деревьев и умирало от голода на улицах!..

Когда деньги были наконец распределены, местные банки потребовали оплатить расходы за проведение банковских операций, с пособий удержали налоги, поэтому голодающие крестьяне вынуждены были отдать последний мешок риса в контору сборщика налогов. В довершение всего местная администрация распределила деньги стодолларовыми купюрами, а пшеницу можно было купить на складах только по более низкой цене, чем 100 долларов, причем сдачи на складах не выдавали. За размен денег банки взимали с крестьян дополнительный сбор.

Среди этого хаоса правительство в конце концов решило проявить некое благородство и начало свободное распределение продовольствия. С января по март между голодающими было распределено 10 тыс. мешков риса и 20 тыс. мешков другого зерна — при этом на каждого из 10 млн. голодающих пришлось менее одного фунта (1 фунт — 453 грамма).

По иронии судьбы, в соседней с. Хунань провинцией — Шаньси зерна было более чем достаточно, точно так же, как и в Хубэй, и в других провинциях. Но древнее провинциальное недоверие и колеблющееся равновесие сил в конфликтующем аппарате центральной власти не позволили переправить зерно через границу провинций одного и того же государства.

А тем временем протестантским миссионерам, не имевшим больших возможностей для оказания реальной помощи, оставалось только регистрировать масштабы голода. В конечном итоге засуха, охватившая лишь небольшую часть огромной страны, повлекла за собой самые катастрофические последствия. Ранней весной 1943 года толпы голодных крестьян стали нападать на богатые дома и фермы, которые пережили засуху благодаря оросительной системе. Грабили дома, захватывали урожай.

Провинцию захлестнули ужас и отчаяние. Родители двух маленьких детей, проживавшие недалеко от протестантской миссии, предпочли убить малышей, нежели слышать их жалобные стоны. Некоторые семьи распродавали все имущество, чтобы наесться в последний раз, а потом совершали коллективное самоубийство.

Корреспонденты и авторы многочисленных книг Теодор Г. Уайт и Энелли Джэкоби, собирая материал для своей книги «Гром из Китая», ранней весной 1943 года путешествовали как раз по провинции Хунань. Их письменные отчеты были ужасающими. Мы приведем фрагмент лишь одного из них:

«Нац землей поднималось ужасное зловоние. Запах пота, мочи, давно не мытого человеческого тела перебивал запахи угра. Крестьяне дрожали от холода, их серое и синее рубище полоскалось и раздувалось по ветру… Когда мы шли по улице, за нами бежали толпы детей с криками: «Подайте на пропитание!» Если мы протягивали им горох или сухие финики из наших карманов, крошечные оборванцы, стремглав проносясь мимо, выхватывали все из наших рук. Нам было больно видеть их заплаканные, грязные, потерянные лица. Здоровые китайские дети очень красивы, их волосы имеют естественный изысканный блеск, их миндалевидные глаза сияют. Но у этих жалких существ вместо глаз были узкие щелочки, от голода их волосы стали сухими и ломкими, животы распухли, от постоянного пребывания на улице их кожа обветрилась и стала шершавой даже на вид. Голоса их звучали тонким поскуливанием и просили только одного — еды…

На дороге валялись трупы, которые никто не убирал. На земле лежала девушка не старше 17 лет, тонкая и хорошенькая. У нее были синие мертвые губы, а ничего не видящие открытые глаза заливал дождь. Вдоль дороги люди обдирали с деревьев кору и измельчали ее для употребления в пищу. Некоторые продавали листья до доллару за пучок. Собака, роясь в куче мусора, выкапывала человеческий труп. Люди, похожие на привидения, осторожно снимали со стоячей воды пленку и ели зеленую слизь…»

Город Чжучжоу, процветавший до войны промышленный центр, в котором жили 120 тыс. человек, к концу 1943 года едва насчитывал 40 тыс. жителей. Однако в сельской местности обстановка была еще хуже. Уайт и Джэкоби побывали и там. Они писали: «Люди обдирали с вязов кору и растирали ее для того, чтобы потом съесть. Некоторые вырывали корни молодой пшеницы, в некоторых деревнях люди жили на шелухе гороха и отбросах. Иногда можно было увидеть, как беженцы на дороге с безумными глазами набивали рот землей, чтобы хоть чем-то заполнить желудок. Миссионерские больницы были битком набиты людьми, страдавшими от жесточайшей кишечной непроходимости, вызванной той дрянью, которую они ели…»

И, как это бывает при всех голодных морах, происходили случаи каннибализма. Доктор из протестантской миссии рассказал Уайту и Джэкоби о женщине, которую застали за тем, что она варила собственного ребенка. Правда, власти отпустили ее после того, как она заверила их, что ребенок умер прежде, чем она стала варить его. Другую женщину застали за тем, что она рубила ногу мужа. Ее. тоже отпустили, когда удостоверились, что он был уже мертв.

Так как шла мировая война, помощи от Запада не было. Из-за противостояния коммунистов и националистов не поступала помощь и от китайского правительства. Миллионы умирали в ожидании, когда природа и власти предержащие исправят свои ошибки.

Весной 1943 года наконец выпал снег и напоил изможденную землю. Проезжая мимо поля с взошедшей пшеницей, Уайт и Джэкоби повстречались с истощенным стариком. Показав на поле, они сказали ему, что теперь у него есть надежда. Старик грустно кивнул и ответил писателям: «Да, вы правы, пшеница хороша, но кто знает, доживем ли мы до того времени, когда она созреет».

К началу 1944 года японцы решили очистить провинцию от китайских солдат и администрации. Буквально за три недели, воспользовавшись восстанием голодных, задавленных налогами и доведенных до полного отчаяния крестьян, японцы воплотили свой план в жизнь. Крестьяне были готовы сотрудничать даже с врагами родины, лишь бы избавиться от правительства, которое бросило их на произвол голодной смерти.