АШХАБАД, ТУРКМЕНИСТАН, СССР 6 октября 1948 года

Не так уж много в Ашхабаде семей, чьи родные, близкие или друзья не оказались бы под руинами рухнувшего города в страшную октябрьскую ночь 1948 года. И все же полная картина катастрофы до сих пор не написана, многие ее обстоятельства не известны даже самим ашхабадцам.

Буквально на следующий же день после землетрясения вся связанная с ним информация была засекречена. На полки спецхранов легло множество материалов, в том числе документальный фильм, снятый по горячим следам Романом Карменом, который прилетел в Ашхабад на следующий день после катастрофы. Уникальная лента пролежала под замком тридцать лет. Это может показаться невероятным, но до середины 80-х годов в Советском Союзе существовал запрет на публикацию любой информации о трагедии. В то же время землетрясение в Ташкенте 1966 году освещалось подробно, хотя ашхабадскому оно по своей разрушительной мощи уступало в тысячи раз. До сих пор никто не дал точных сведений о количестве погибших в Ашхабаде, и разные источники утверждают, что погибло от 20 тыс. до 110 тыс. человек. На естественный вопрос: много это или мало? — Шухрад Кадыров, написавший единственное серьезное исследование, касающееся этого землетрясения, ответил так: «За десять секунд в зоне землетрясения погибло и было смертельно ранено столько же людей, сколько туркмен осталось на полях Отечественной за все годы войны». Кадыров назвал и цифру этих потерь — 35 тыс.

Туркменская трагедия разразилась в ночь с 5 на 6 октября 1948 года, в 1 час 12 минут, когда большая часть горожан мирно спала. Очевидцы так описывают события.

М. Абрамова: «Вдруг подул странный горячий ветер, потом раздался гул, и все рухнуло. Я не могла понять, что же случилось. Вначале подумалось, не атомная ли бомба взорвана. Я кинулась на улицу. Кругом развалины, мои две девочки тоже под развалинами и вместе с ними моя сестра…»

К. Марутова: «Когда все обрушилось, я вместе с детьми оказалась придавленной рухнувшей стеной. Дети кричали: «Спаси нас, мамочка!» Но я лежала рядом с ними и ничем не могла помочь. Нас откопали соседи только через пять часов. Дети были уже мертвы, а я осталась жива…»

Ю. Волобуев: «Вечером 5 октября как-то необычно жутко выли собаки, сбежали из домов кошки, но никто не обратил на это внимания. И вот среди ночи — грозный гул, грохот и треск. Земля задрожала и заколыхалась. Первое, что я подумал: опять снится война и бомбежка. Это было похоже на бомбежку. Когда я выбежал во двор, за спиной рухнул дом. Клубы взметнувшейся пыли, качающиеся деревья, падающие дома были освещены каким-то странным желтоватым светом. Затем наступил мрак. Со всех сторон раздавались крики, плач. Засветилось багряное зарево пожаров. А земля продолжала подрагивать. Я оглянулся: от дома осталась огромная груда кирпичей, палок и досок…»

Одним из очевидцев катастрофы оказался известный советский геолог академик Наливкин, приехавший в Ашхабад на совещание. Оно проходило в здании ЦК Компартии Туркмении и, как это часто бывало, затянулось далеко за полночь. Позже Наливкин вспоминал: «Начали прощаться, вдруг страшный удар потряс здание. Посыпалась штукатурка, и все замолкло. Дом начал качаться. Качание дома стало ужасным… Через несколько дней мне пришлось лететь на военном самолете над городом и изучать аэрофотоснимки. Смотреть было жутко. Число человеческих жертв осталось точно не подсчитанным, но цифра была ужасающей».

Уже позже сейсмологи установили, что эпицентр страшного землетрясения находился в 25 км к юго-западу от Ашхабада. Череда вертикальных и горизонтальных толчков разрушила практически все здания в городе. Почва в зоне эпицентра сместилась на два метра к северу. Толчки были настолько сильны, что даже в районе Москвы сейсмические станции зарегистрировали смещение на полмиллиметра.

Прибывший в Ашхабад командующий Туркестанским военным округом генерал И. Петров оценил разрушения с чисто военной точки зрения. По его словам, подобное могло произойти, если бы пятьсот бомбардировщиков в течение полугода безостановочно сбрасывали на город авиабомбы.

А по мнению директора Института геологии Академии наук Туркменистана О. Абекова, ашхабадское землетрясение было равносильно подземному взрыву сотен ядерных зарядов…

Над растерзанным Ашхабадом вставал тяжелый багровый рассвет, когда город тряхнуло еще раз. Толчок был значительно слабее ночного, но оказался достаточно сильным, чтобы разрушить то, что каким-то чудом уцелело после первого. Охваченные горем и ужасом ашхабадцы увидели масштабы происшедшего уже при дневном свете… Города, в котором еще вчера проживало около 170 тыс. человек, больше не существовало.

7 октября в ЦК ВКП(б) на имя Маленкова из Ашхабада ушла секретная депеша. В ней говорилось следующее: «Определено 6 мест захоронения. На рытье могил работало только военных 12 тыс. человек. За день собрано и свезено к местам захоронения 5300 трупов, из них 3 тыс. не опознано…»

Писатель Атаджанов, бывший в то время редактором «Молодежной газеты», чудом спасшийся со своей женой (благодаря высоким спинкам железной кровати, которые задержали рухнувшую крышу), вспоминает: «Когда рассвело, мы увидели, что города больше нет. Оставшиеся в живых собирались группами и жгли костры. Кто-то спешил на стоны, доносящиеся из-под развалин, кто-то поддерживал искалеченную старуху, кто-то помогал грузить на машину уже застывший труп… Не работали ни телеграф, ни телефон, не ходили поезда. Вся связь с окружающим миром была оборвана. Откуда-то прибежал Федотов — редактор «Туркменской искры». Губы у него дрожали. «Жена с ума сошла!» Мы молчали, не зная, чем ему помочь. Как рассказал потом Федотов, он вытащил из-под груды кирпичей свою восьмилетнюю дочку мертвой, и жена этого не вынесла…»

Вот что вспоминает Я. Герцеберг, работавший тогда заместителем министра легкой промышленности республики: «Откапывать трупы было некому. Только на третий день, когда в Ашхабад начали прибывать воинские части, появилась возможность раскапывать завалы и хоронить погибших. Многие оставшиеся в живых под развалинами так и не дождались помощи. Страшной была смерть рабочих на бутылочном заводе: оказавшись под рухнувшими сводами цеха, они были заживо сожжены выплеснувшимся из печей расплавленным стеклом…»

М. Зуев, служивший в то время в погранвойсках, рассказал: «Всю нашу погранзаставу спешно сняли на помощь Ашхабаду. Более трехсот километров мы преодолели безостановочно. Когда въехали в город, фары высветили огромное количество трупов, лежащих вдоль улиц. Нас охватил ужас. Город был во тьме, лишь кое-где мерцали огни костерков, у которых коротали ночь выбравшиеся из-под развалин. Октябрь того года выдался жарким, трупы погибших быстро разлагались, стоял страшный смрад, и нам приходилось работать в противогазах. Днем разбирали завалы, а ночью патрулировали. Появились шайки мародеров. Обстановка осложнялась тем, что стены ашхабадской тюрьмы тоже не выдержали удара стихии, и уголовники разбежались. Многие осужденные ринулись к границе, пытаясь уйти в Иран…»

Так зачем же Сталину понадобилось засекретить все, что касается ашхабадского землетрясения? Наиболее правдоподобной кажется следующая версия. Землетрясение случилось через три года после войны. В то время Сталин переживал пик всенародной любви. Победитель чумы фашизма, человек с неограниченной властью над людьми вполне мог претендовать и на власть над силами природы. И вдруг где-то в его владениях рушится целый город, столица республики. Когда в стране контролируется все — от производства ракет до уровня рождаемости в каждом регионе — трудно смириться с тем, что стихия разрушает город без санкции первого человека государства…

Как ни абсурдно это звучит, но, вполне вероятно, что именно так все и было. В ашхабадском землетрясении погибло более 10 тыс. человек. Цифра эта долгое время была засекречена. О «своевольном» землетрясении советскому народу знать не полагалось.