НЬЮ-ЙОРК, шт. НЬЮ-ЙОРК, США 25 марта 1911 года

Полное пренебрежение правилами пожарной безопасности, значительное превышение норм наполняемости помещений и недостаточное количество запасных выходов, захламленные проходы и насквозь проржавевшие пожарные лестницы — все это привело к трагедии на нью-йоркской фабрике «Трайэнгл Шертуейст» 25 марта 1911 года. 146 человек погибло, десятки получили ожоги и ранения.

Один из самых страшных и трагических пожаров нашего века длился всего 18 минут. Начнись он хотя бы тридцатью минутами позже, пострадали бы только три безлюдных этажа 10-этажного здания «Эш Билдинг», которое располагалось на углу Грин-стрит и площади Вашингтона в Нью-Йорке. А так катастрофа унесла жизнь 145 юных работниц-иммигранток, трудившихся на фабрике «Трайэнгл Шертуейст».

Эта фабрика, являвшаяся потогонным, в худшем смысле слова, предприятием, занимала три верхних этажа здания «Эш Билдинг» и принадлежала Максу Бланку и Исааку Гаррису. Всего в 1911 году в Нью-Йорке существовало около 800 таких зданий. Из-за нехватки подходящих помещений под фабричные цеха арендовались верхние этажи.

Условия труда были просто невыносимы по современным стандартам — стандартам, которые, кстати, были выработаны и установлены именно после пожара, о котором пойдет речь.

На восьмом и девятом этажах этой чердачной фабрики длинными рядами стояли швейные машинки, за которыми, сидя буквально локоть к локтю, работали молодые женщины. Стулья стояли спинками друг к другу, и работающие были чрезвычайно стеснены в движениях. Там же находились столы, за которыми работали мужчины-закройщики.

Большинству работниц «Трайэнгл Шертуейст» было от 13 до 20 лет, они родились в Италии, России, Венгрии или Германии и приехали в Америку за лучшей долей. Говорить по-английски почти никто не умел. Большинство из них сначала работали курьерами по доставке заказов, за что получали 4 доллара 50 центов в неделю. Затем им поручали пришивать пуговицы, и их зарплата повышалась до шести долларов. Некоторые становились швеями и получали уже по 12 долларов в неделю. Те же, кто работал сверхурочно — ежедневно по 13 часов всю неделю без выходных дней, зарабатывали до 18 долларов в неделю, что для них было просто сказочным заработком.

Здание имело запасные выходы, но они находились в совершенно запущенном состоянии. Из четырех лифтов нормально работал только один. Но чтобы попасть к нему, нужно было пройти по узкому длинному коридору. Кучи производственных отходов, сваленных в нем, сужали коридор еще больше. Это было сделано специально, чтобы девушки, выстроившись в шеренгу, проходили через кордон вахтеров, проверявших их сумочки для предотвращения воровства. Существовали еще две лестницы, ведущие вниз, но двери, выходившие на площадь Вашингтона, были прочно закрыты на засов с замком, и открыть их изнутри никто не мог. Это было еще одной мерой, призванной предотвратить воровство среди работниц. Обе двери открывались внутрь.

Спуститься с верхних этажей можно было также и по изъеденной ржавчиной пожарной лестнице шириной всего один метр. Эксперты после пожара установили, что для спуска по ней работницам трех верхних этажей потребовалось бы не менее трех часов. При всем при этом во время последней проверки незадолго до пожара пожарная инспекция объявила здание пожаробезопасным.

В помещениях вдоль стен стояли пожарные ведра с водой, были и пожарные шланги, которые давно сгнили. На стенах висели таблички с надписью «Не курить», но на них никто не обращал внимания.

Инспекторы пожарного надзора были отлично осведомлены о многочисленных нарушениях правил, которые годами допускались в кирпичных зданиях от Канал-стрит до Восьмой улицы. Однажды при пожаре в таком доме погиб помощник начальника управления пожарной охраны Чарльз Крюгер. Но усилия начальника управления Эдварда Крокера не приносили желаемых результатов, поскольку шли вразрез с интересами владельцев фабрик, а городская администрация бездействовала.

Менее всего пеклись об условиях труда и безопасности рабочих хозяева «Трайэнгл Шертуейст». Именно из-за них сорвалась забастовка рабочих отрасли в 1910 году, которая началась на их фабрике и распространилась на другие предприятия. Число бастующих достигло 40 тыс. человек. Владельцы «Трайэнгла» отказались подписать коллективный договор, и вина за срыв забастовки лежала только на них.

В субботу 25 марта 1911 года около 600 рабочих и работниц трудились в дополнительную смену, чтобы наверстать отставание в выполнении заказов. Узкие проходы были заставлены корзинками с деталями блузок из кружев и шелка. На раскроечных столах высились рулоны ситцевых и льняных тканей. Мусорные корзины были доверху заполнены обрезками, обрезки устилали и весь пал. Готовые блузки висели на шнурах, натянутых над головами.

Это был день зарплаты, и все получили конверты с деньгами. Смена почти закончилась, несколько работниц уже одевались, чтобы идти домой. И вдруг в 16:40 по причине, которая так и осталась неизвестной, начался пожар. Очагом возгорания была мусорная корзина на восьмом этаже, на стороне, выходившей окнами на Грин-стрит. Поначалу никто ничего не замечал, пока крошечный огонек не перерос в пламя внушительных размеров.

Работница, первой заметившая огонь, крикнула: «Пожар!». Менеджер Сэмюэль Бернстайн и старший портной Макс Ротер, находившиеся у противоположной стены, услышав крик, схватили пожарные ведра с водой и бросились к месту возгорания. Однако пламя разгорелось так сильно, что двух ведер воды не хватило. Другие мужчины вытащили пожарный рукав и попытались раскатать его, но в руках остались лишь лохмотья. Даже пожарный кран не удалось открыть — все детали в нем накрепко приржавели друг к другу.

Вскоре языки пламени взметнулись еще выше и вспыхнули блузки, развешанные под потолком. Толкая друг друга и опрокидывая стулья, женщины бросились к дверям. Пожар перекинулся на раскроечный стол, запылали рулоны ситца и льна. Узкий коридор, ведущий к лифтам, был мгновенно закупорен плачущими женщинами. Кабина лифта вмещала только 12 человек, и лифтеру удалось сделать всего четыре или пять рейсов, пока огонь не повредил электрические кабели. Кроме того, на кабину сверху стали падать те, кто в отчаянии, ища спасения от наступавшего огня, прыгал в шахту.

Те, кто спустился по узкой лестнице вниз к выходу на Грин-стрит, уперлись в дверь, открывавшуюся внутрь. Десятки людей пытались взломать ее, давя друг друга. Трещали ребра, ломались руки и ноги. Наконец несколько мужчин сорвали дверь с петель и выпустили уцелевших работниц на улицу.

Дверь, выходившая на площадь Вашингтона, не поддавалась никаким усилиям. Вдобавок она оказалась заваленной телами работниц, и большинство из них вскоре сгорело, когда пламя добралось до них по лестнице.

Огонь усилился, пламя стало захлестывать девятый этаж, куда, спасаясь, поднялись около трехсот работниц с восьмого этажа. Бланк и Гаррис находились в это время в своих кабинетах на 10-м этаже. Там же были дети Бланка и их гувернантка. Все они поднялись на крышу и по пожарной лестнице перебрались в примыкавшее здание.

Восьмой этаж превратился в настоящий ад. От людей, попавших в ловушку у выхода на площадь Вашингтона, остались только обугленные кости. Несколько человек пытались спастись по пожарной лестнице, однако проржавевшая конструкция не выдержала высокой температуры и веса людей, спускавшихся по ней, она развалилась на части и рухнула вместе с людьми на землю. Пламя уже ревело на девятом этаже. Жар был настолько силен, что покоробились железные жалюзи на окнах здания, находящегося в шести метрах от горящей фабрики.

В пожарную охрану поступил сигнал об этом бедствии, и через 8 минут на место пожара прибыли команды №№ 18, 72 и 20. И хотя они появились быстро, было уже поздно. Самый ужасный акт трагедии разыгрался еще до их прибытия.

Старший портной Бернстайн позже рассказывал репортеру ЮПИ, что первой выпрыгнула из окна и разбилась насмерть Клотильда Терданова. «Она рвала на себе волосы и перебегала от окна к окну, — сказал он, — пока, наконец, не решилась прыгнуть вниз. Она была молода и очень красива. В следующую субботу она собиралась оставить работу, так как через три недели выходила замуж».

Все больше женщин выбрасывалось из окон. Некоторые прыгали, взявшись за руки. Люди буквально сыпались градом на мостовую. Пожарным никак не удавалось развернуть рукава, потому что тротуары были усыпаны искалеченными окровавлен-ними телами. Некоторые сжимали в руках конверты с недельной зарплатой. В конце концов несколько рукавов все-таки было протянуто, и командир батальона пожарной охраны Эдвард Уорт приказал направить стволы брандспойтов так, чтобы струи воды охлаждали пространство вокруг девушек, в ужасе столпившихся на подоконниках. Но затем порыв ветра раздул пламя, и на девушках загорелась одежда.

Зрители, которых уже довольно много собралось вокруг пылающего здания, стали кричать: «Лестницы! Поднимите ваши лестницы!» Девушка, стоявшая на подоконнике девятого этажа, замахала платком, показывая, чтобы лестницу направили к ней. Но начальник пожарной охраны Крокер давно предупреждал, что их лестницы достают только до седьмого этажа любого здания. Так произошло и в этот раз. Девушка, на которой уже загорелась юбка, прыгнула, стараясь зацепиться за лестницу, находившуюся в 10 метрах ниже. Она промахнулась и разбилась.

Все пожарные рукава были придавлены трупами на мостовой и тротуарах, и вода перестала поступать в стволы брандспойтов. Команда № 18 развернула спасательную сеть, новенькую, длиной в 12 м. Три девушки одновременно прыгнули на нее с девятого этажа. Удар был так силен, что сеть разорвалась в клочья, а дюжину пожарных повалило на тела девушек. Бригада № 20 установила 6-метровую сеть. Под тяжестью прыгнувших на сеть девушек лопнула стальная трубчатая рама.

Двое полицейских натянули одеяло и поймали в него одну девушку. Одеяло не выдержало силы удара и порвалось.

А вот одна сеть оказалась достаточно прочной и выдержала прыгнувшую на нее девушку. Командир Уорт помог ей встать на ноги. «Она только моргала и ничего не говорила, — рассказывал он позже репортерам. — Я сказал ей отойти на другую сторону улицы. Она, пройдя пару метров, рухнула и скончалась».

«Спасательные сети? — продолжал Уорт. — Какой с них был толк? Их прорывало насквозь. Если бы прыгали по одному… Никто не предполагал, что они будут прыгать по трое и даже по четыре человека вместе».

Билл Шепард, репортер ЮПИ, писал: «Потоки воды, бившей из брандспойтов и уходившей в канализацию, стали красными от крови. Я с ужасом смотрел на груды мертвых тел… Я знал, что девушки работали швеями и вспомнил их прошлогоднюю забастовку, когда они требовали улучшения условий труда и соблюдения техники безопасности на производстве. Ответами на их требования теперь стали их трупы».

Все закончилось через восемнадцать минут. Пожарные топорами разнесли двери на девятом этаже и быстро потушили пламя. Главная трагедия произошла в первые десять минут. Пожарные обнаружили на девятом этаже 49 тел сгоревших или задохнувшихся людей. Еще 36 были найдены на дне шахты лифта. 58 трупов лежало на тротуаре, двое скончались позже от травм. В общей сложности за эти страшные 10 минут погибли 145 молодых девушек-иммигранток, которых обманывали и нещадно эксплуатировали.

Реакция общественности на трагедию была мгновенной и энергичной. Профсоюз отрасли организовал публичные похороны жертв пожара, на которые пришло не менее 10 тыс. человек. Гневом кипели улицы Ист-Сайда, где жили погибшие. 5 апреля более 80 тыс. человек сопровождали символический катафалк, который везли по Пятой улице шесть задрапированных в черное лошадей.

Опрос свидетелей на судебном процессе над Гаррисом и Бланком, владельцами фабрики, выявил ужасающие подробности всего, что способствовало катастрофе.

Инспектор по противопожарной профилактике Г. Портер, ранее настойчиво добивавшийся от владельцев «Трайэнгла» провести пожарные учения, рассказывал в интервью газете «Нью-Йорк таймс», что на требование провести хотя бы одно такое учение с работниками владелец ответил: «Да пусть горят, это всего лишь рабочая скотина».

10 апреля владельцам фабрики было предъявлено официальное обвинение в неумышленном убийстве первой и второй степени. Однако они заявили о своей невиновности и были освобождены под залог в 25 тыс. долларов каждый. Если бы их признали виновными, то они могли бы получить от 10 до 25 лет тюремного заключения. Обвинение было основано на том факте, что большое жюри выявило: две девушки погибли на девятом этаже, не сумев открыть запертую на засов дверь. Закон запрещает замыкать двери, если в здании находятся рабочие.

Однако в декабре все то же большое жюри сняло с владельцев «Трайэнгла» обвинение в массовом убийстве, допустив, что запасной выход мог закрыть какой-нибудь служащий фабрики по собственной инициативе. «Нью-Йорк таймс» выразила свое возмущение в редакционной статье следующим образом: «Представители правосудия пришли к чудовищному заключению, что никто не виноват в массовой гибели людей, что ничего нельзя было сделать, или даже что — это было прекрасно выражено одной фразой, которой вполне достаточно для сокрытия многих дефектов юриспруденции и судебной власти, — «все совершилось по воле Божьей!» Такое заключение противоречит нормам общественной морали».

Катастрофа потрясла всю страну, и рабочие добились определенных результатов. Прямым следствием трагедии стало создание международного профсоюза белошвеек. Дни таких потогонных предприятий, как «Трайэнгл», были сочтены. В октябре 1911 года в штате Нью-Йорк был принят закон Салливана и Хьюи, который ввел общие правила пожарной безопасности и условий труда, затем распространенные на всю страну. Начальник пожарной охраны Эдвард Крокер ушел в отставку и возглавил общественное движение за пожарную безопасность. Ничто уже не могло оставаться по-прежнему как в области противопожарной профилактики, так и в том, что касалось условий труда на фабриках. Однако для этого потребовалось, чтобы произошла невероятная по масштабам трагедия.