БХОПАЛ, ИНДИЯ 3 декабря 1984 года

В этот день произошла самая серьезная промышленная катастрофа в мировой истории. Случилось это в Индии, на расположенном в Бхопале заводе по производству пестицидов, принадлежащем корпорации «Юнион Карбайд», и явилось следствием работы на устаревшем оборудовании, нарушений технологического процесса, халатного отношения администрации к своим обязанностям. К этому необходимо добавить неверную оценку ситуации накануне катастрофы, а также некоторые социальные факторы. Погибло по меньшей мере 2 тыс. человек, около 200 тыс. серьезно пострадало.

В Индии даже в самом конце XX столетия условия современной цивилизации лишь прикрывают мощный пласт древних общественных отношений, культуры и религии, активно проявляющих себя абсолютно во всех сферах жизни, в том числе и на производстве.

Учитывая эту особенность, нетрудно понять, почему некоторые явления западной культуры и технологии органически не вписываются в пеструю ткань индийской действительности. Индийцы воспринимают их по-своему, сквозь призму вековых традиций, и чаще случается так, что индийцы не приспосабливаются к западным новинкам и веяниям, а, наоборот, пытаются переделать их на свой манер. При этом часто непонимание опасности, что особенно касается сложной техники, влечет за собой возможность серьезной аварии. В Индии древние традиции и привычки, передающиеся через сотни поколений, определяют крайне небрежное, часто граничащее с преступным отношение к соблюдению строгих технологических процессов.

Общеизвестно, что западные промышленные корпорации стараются размещать свои производства в странах третьего мира. Прежде всего их привлекает дешевизна рабочей силы. Однако в этом заключается и огромный минус, поскольку дешевизна рабочей силы почти всегда означает очень низкую квалификацию этих самых рабочих. Предотвратить же аварию или катастрофу могут лишь квалифицированные рабочие и техники, неуклонно придерживающиеся трудовой дисциплины, готовые к ликвидации любых сбоев технологического цикла и четко знающие последовательность операций по выходу из опасной ситуации.

Кроме того, из-за удаленности становится страшно дорогим контроль за состоянием оборудования, его ремонтом и модернизацией, что нередко сводит на нет преимущества, связанные с использованием дешевой рабочей силы.

Первым фактором, приведшим к катастрофе в Бхопале, был социальный. Строительство завода в маленьком городке Бхопал, расположенном в северной части индийского штата Мадхья-Прадеш, между Нью-Дели и Бомбеем, было выгодно для всех: компания получала дешевую рабочую силу, город — развитие некоторых сфер, а сотни ранее безработных горожан — средства к существованию. Завод расположили в районе городских трущоб — Джай-Пракаш-Нагар, так как земля там была самая дешевая.

В воскресенье 2 декабря у ворот завода, как всегда, возились в пыли полуголые ребятишки, и к началу очередной смены явилось около сотни рабочих.

Завод, производивший популярный пестицид «Севин», некоторое время простаивал и вновь запустил мощности лишь за неделю до описываемых событий. Он работал не в полную силу, выпуская пестицид, состоявший из смеси карботетрахлорида, метилизоцианата и альфанафтола.

Метилизоцианат (МИЦ) хранился в трех частично вкопанных в землю емкостях, каждая из которых вмещала около 60 тыс. л жидкости.

Из одной емкости (под № 610) химикат упорно не желал вытекать. Рабочие стали закачивать туда азот, чтобы под его давлением МИЦ стал поступать в колонну для производства «Севина», но результата это не дало.

Никто не понял причину сбоя в подаче химиката, и это обстоятельство плюс наличие утечки, которую не смогли устранить за семь дней простоя, подготовили условия для катастрофы.

А причина была в нарушении технологии хранения. Температура МИЦ для сохранения инертного состояния не должна была превышать — 17 °C, но холодильная камера, обеспечивающая нужную температуру, была почему-то отключена. В результате вещество в цистерне нагрелось сильнее, чем предусмотрено инструкцией, но определить, насколько сильнее, было невозможно из-за чрезвычайной изношенности контролирующей аппаратуры.

В последнее время доходы завода сократились, и администрация провела ряд мероприятий, призванных за счет уменьшения производственных издержек снизить себестоимость продукции. Эти меры среди прочего предусматривали резкое сокращение расходов на поддержание устаревшего оборудования в надлежащем порядке. И наконец, нельзя упускать из виду то обстоятельство, что на ключевые посты были назначены новые, совершенно неопытные контролеры и операторы.

Помимо неисправного вентиля и отключенного охлаждения, емкость № 610 была еще и переполнена, но никто ничего не заметил. А количество сбоев в работе все увеличивалось, что в конце концов привело к страшной трагедии.

Примерно в 21:30 контролер приказал рабочему прочистить отрезок трубопровода длиной в 7 м, в котором были установлены фильтры для очистки МИЦ перед его закачкой в рабочие емкости. Рабочий присоединил к трубопроводу шланг, открыл дренаж и включил воду, которая, протекая по трубе через неисправный вентиль, устремилась в сливное отверстие на полу. И так продолжалось в течение трех часов.

Всем более или менее опытным работникам на заводе было известно, что вода вступает в бурную реакцию с метилизоцианатом, тем более, это должен был знать новый контролер, так как это полагалось ему по должности.

Как выяснилось впоследствии, все были прекрасно осведомлены о том, что вентили часто протекали, но рабочий, производивший промывку трубопровода, не стал утруждать себя проверкой их исправности, потому что это не входило в его обязанности. Так он заявил репортеру «Нью-Йорк таймс» уже после катастрофы.

Принято считать, что непосредственной причиной аварии стала вода, вытекавшая из шланга, но весь ход событий говорит о вопиющей халатности на опасном производстве в целом, которая сделала возможной трагедию в Бхопале.

В 22:30 были сняты показания манометра, установленного на емкости № 610. Давление не превышало 1 кг на 10 см² и вполне соответствовало норме.

В 22:45, когда к работе приступила новая смена, вода продолжала течь из шланга.

В 23:00 давление резко подскочило до 5 кг на 10 см², то есть всего за полчаса увеличилось в пять раз. Это обстоятельство явно указывало на неполадки в системе, но давление все еще оставалось в пределах допустимого, и никто не забил тревогу.

Многие рабочие позже утверждали, что скачки давления и температуры на емкостях с МИЦ были на предприятии обычным явлением. Кроме того, они сомневались в правильности показаний порядком изношенных контрольно-измерительных приборов. Дежурный контролер Шакил Квергиш утверждал, что приборы часто отказывали, так как подверглись сильной коррозии и заржавели.

Только в 23:30, когда у рабочих защипало в носу, стало разъедать глаза и ручьем потекли слезы, они поняли, что началась утечка МИЦ. Но даже это их не слишком встревожило, так как такое случалось практически ежемесячно. По таким симптомам, а не по показаниям приборов они определяли утечку, и, как сказал Суман Дей репортерам, «мы служили живыми детекторами утечек». Еще один рабочий, В. Н. Сингх обнаружил утечку примерно в 23:45. На земле, в 15 м от емкости, он заметил разлитую жидкость, от которой исходили желтовато-белые испарения. Сингх сообщил об этом контролеру Квергишу, но тот пошел пить чай, решив разобраться с утечкой позднее.

Регулярный перерыв на чай начинался в 0:15. Пока рабочие-индийцы в течение 20 минут отдавали дань древнему обычаю, авария начинала приобретать угрожающий характер.

Начиная с 0:40 3 декабря события стали разворачиваться в нарастающем темпе. Запах газа усиливался. Рабочие начали буквально задыхаться. Термометр на емкости № 610 уже показывал 27’С — это была высшая отметка на шкале прибора. Манометр уже зашкаливало за 20 кг на 10 см², и скоро должен был сработать аварийный клапан сброса давления.

В 0:45 давление поднялось до 27 кг на 10 см², что на 15 делений выше допустимого предела. Контролер Квергиш приказал перекрыть задвижки и вентили на всех водных магистралях, и только тогда было обнаружено, что из шланга уже три часа бежит вода.

Но было слишком поздно. Вода вступила в реакцию с МИЦ, и емкость прорвало в том месте, где была течь. Рабочие, ослепленные ядовитым газом, кашляя, метались в панике.

Была объявлена тревога, в течение нескольких минут к месту происшествия подъехала пожарная команда и поставила на пути газа водную завесу высотой всего в 30 м — на большее не хватало мощностей пожарных насосов. Газ поднялся на 3 м выше и легко преодолел завесу.

Включили газосборник — специальное устройство, предназначенное для нейтрализации вырвавшегося в атмосферу газа. Но приборы показали, что в аппарат не была засыпана каустическая сода, необходимая для работы. Возможно, что приборы были неисправны. Однако, как бы там ни было, газ без всякой нейтрализации проходил через газосборник и устремлялся ввысь, где его подхватывал ветер и нес в южном направлении прямо на трущобы около завода.

У дороги, ведущей с предприятия, были запаркованы четыре автобуса. Предполагалось, что в случае аварийной ситуации прибудут водители и вывезут на них рабочих и жителей близлежащих домов. Однако водители так и не появились. Они вместе с рабочими в ужасе бежали с заводской территории.

К часу ночи контролер Квергиш безуспешно перепробовал все известные ему меры на случай выброса газа. Тогда он позвонил помощнику начальника управления С. П. Чоудхари, который посоветовал включить специальное устройство на башне, предназначенное для сжигания газа, вырвавшегося из емкостей.

Квергиш не согласился, потому, что концентрация газа в воздухе достигла такой величины, что включение факела могло привести к мощному взрыву. Кроме того, в факельной башне не хватало отрезка трубы коленообразной формы длиной в 1,5 м. Его съела ржавчина, и из США ожидали прибытия новой детали.

Единственным правильным решением была переливка. МИЦ в запасные емкости, предусмотренные на подобный случай. Но они уже были заполнены МИЦ, и переливать химикат оказалось некуда.

Рабочим, пытавшимся остановить утечку газа, пришлось надеть кислородные маски — иначе дышать было невозможно. Видимость составляла не больше полуметра.

Дежурный контролер, не нашедший кислородную маску, бежал с завода. Он отыскал свободный от газа участок, огороженный колючей проволокой высотой около двух метров, перепрыгнул через нее и упал на другой стороне, сломав ногу. Позднее его доставили в госпиталь, как и многих других пострадавших.

А газ продолжал беспрепятственно вытекать из поврежденной емкости до 2:30 ночи. В это время прибыл директор завода Джаганатан Мукунд и послал курьера в полицию с сообщением об аварии. Как позже выяснилось на следствии, администрация завода, как правило, не извещала местные власти об утечках газа.

Жители городка слышали сквозь сон вой аварийных сирен, но не придали ему значения и продолжали спать. Многие из них больше уже не проснулись. Облако ядовитого газа накрыло трущобы, и их обитатели умирали сотнями — во сне или задыхаясь и выбегая на улицу, где тоже не было спасения. С каждым вздохом в легкие попадало все больше яда, и люди замертво падали на землю. В стойлах гибли домашние животные.

Было прохладно, не более 15 °C, и газ низко стелился над землей. Если бы погода была более теплая, то он мог бы подняться вверх и рассосаться в верхних слоях атмосферы. Но было холодно, и трагедия продолжалась. «Когда мне стало трудно дышать, я проснулась, — рассказывала позже Рахис Вано. — Я услышала, как в соседних домах кричали люди, а затем до меня дошла волна газа». Рахис схватила двух своих маленьких сыновей, пытаясь бежать, но упала в жестоком приступе тошноты. Один малыш выскользнул из рук, но со вторым она все же выбежала на улицу, где волна газа поменяла направление.

Люди в панике выбегали из хижин на улицы и сливались в большую толпу, которая затаптывала тех, кто, теряя силы, падал.

Неуклонно двигаясь в юго-восточном направлении, облако газа достигло железнодорожного вокзала в Бхопале. Билетные контролеры, проводники и пассажиры почти сразу погибли.

В центре города возвышалась гора, и тысячи людей устремились к ней. Они надеялись, что газ пройдет ниже. «Дорогу к горе запрудили автомобили, велосипеды, авторикши, пешеходы, все, что могло ехать и идти, — рассказывал один из выживших. — Я видел, как выбившиеся из сил люди падали на обочину и умирали».

Люди подвергались и другим опасностям — многие попадали под колеса автомашин, автобусов и карет «скорой помощи». Полиция своими хаотичными действиями лишь усиливала панику. Полицейские мини-автобусы разъезжали в толпе, и из динамиков на их крышах разносилось: «Бегите! Бегите! Сюда подходит облако отравляющего газа!».

Больницы были переполнены. Врачи и медсестры делали все возможное для спасения пострадавших, которые, как правило, находились в крайне тяжелом состоянии. В госпитале «Хамида» люди умирали буквально каждую минуту. В конце концов, смерть перестали даже регистрировать, так как на это просто не было времени. Заместитель главврача госпиталя Н. Триведи рассказывал в интервью газете «Таймс»: «Люди подбирали даже незнакомых прохожих, не говоря уже о друзьях и родственниках, и доставляли сюда. Они сделали гораздо больше, нежели полиция и официальные учреждения».

Поток пациентов был так велик, что в большинстве больниц их стали класть по двое на одну койку. Когда все места были заняты, в складах, магазинах и прямо на улицах были развернуты полевые госпитали.

Когда, наконец, наступило утро, солнце осветило жуткую картину, которую раньше можно было увидеть только в фильме ужасов. На улицах в разнообразных позах валялись тысячи тел людей и животных, не слышалось пения птиц и стрекота насекомых, лишь ревели моторы грузовиков, объезжавших квартал за кварталом. Специально сформированные бригады обыскивали жилища и выносили трупы и умирающих.

Те, кто не умер сразу, медленно погибали в больницах. Больше всего страдали дети в возрасте от года до шести лет. Трагедия усугублялась тем, что ни врачи, ни родители не в состоянии были им помочь. Близкие молча стояли у дверей и наблюдали, как доктора ставят детям внутривенные капельницы и надевают кислородные маски.

Больше всего погибло людей в Джаи-Пракаш-Нагаре и Кали-Параде — двух трущобных кварталах, непосредственно примыкавших к зароду. Однако сильный ночной ветер занес ядовитые испарения и в другие районы города.

Кремация трупов, традиционная для Индии, следовала одна за другой, а некремированные тела хоронили в братских могилах. 10 дней спустя вновь началась сильная паника. Она была вызвана сообщением корпорации «Юнион Карбайд» о том, что в целях нейтрализации оставшихся запасов МИЦ завод будет запущен снова 16 декабря.

До аварии Бхопал насчитывал 900 тыс. жителей. Катастрофа унесла с собой жизни более чем 2 тысяч человек, и еще 200 тысяч пострадавших были вывезены из города для лечения. Около 100 тыс. человек покинули город сразу же после бедствия. После объявления «Юнион Карбайд» еще 100 тыс. беженцев набились в поезда, автобусы, автомобили, самолеты, использовались даже авторикши и двухколесные повозки, запряженные волами. Многие двигались пешком, лишь бы убраться подальше от места, где может произойти еще одна страшная катастрофа.

В помощь местным правоохранительным органам правительство послало армейские подразделения и специальные отряды полиции. Их задачей было предотвратить разграбление брошенных жилищ, а также поддерживать порядок в больницах и лагерях для беженцев.

Больные страдали потерей памяти, их постоянно тошнило и рвало, у многих наблюдались симптомы поражения центральной и периферической нервной системы — дрожание конечностей и всего тела. Многие лишились зрения, других постигла стойкая бессонница, у десятков тысяч людей оказались нарушены функции дыхания и пищеварения. Еще через год 40 % пострадавших находились в том же состоянии, у 40 % стали наблюдаться признаки выздоровления, а у 20 % больных состояние ухудшилось. Медицинские исследования дали основание полагать, что пациенты, вошедшие в эти 20 процентов, будут страдать еще очень долго, а возможно, и до конца жизни.

Процесс оказания помощи пострадавшим натолкнулся на многочисленные бюрократические препоны, сильно осложнявшие дело. Например, уколы кортизона делала одна бригада медиков, а лекарства от кашля и аспирин раздавали другие специалисты. Рашми Маюр, эксперт по организации здравоохранения в Бомбее из Института по изучению проблем городов, утверждал, что встретил человека, который умудрился получить за один день 250 таблеток от семи разных врачей.

Трагическая развязка аварии и ее не менее трагические последствия сделали очевидным факт, что во многом виновата обычная человеческая невежественность. Люди умирали сотнями, а доктора из заводской поликлиники уверяли городских врачей, что МИЦ вызывает лишь раздражение слизистой оболочки глаз и легких. Но никто из заводских медиков не проинформировал больницы о том, что самым простым и эффективным противоядием является кусок влажной ткани, которым следует закрыть все лицо. «Знай мы об этом раньше, — сказал позже репортерам начальник полиции Сварадж Пури, — многие люди были бы спасены».

Спустя полгода после трагедии Национальная академия наук заявила, что крайне мало или почти ничего не известно о воздействии на человеческий организм большинства из 54 тыс. химикатов, применяемых в промышленном производстве, что весьма затрудняет постановку диагноза и лечение пострадавших.

Впоследствии было предпринято серьезное расследование причин катастрофы, и судебных материалов набралось более чем достаточно. Высокопоставленные представители корпорации «Юнион Карбайд» были арестованы сразу же по прибытии в Индию, но затем освобождены. Позднее им предъявили обвинения в халатности, приведшей к смерти многих людей. Такое же обвинение было предъявлено и заводскому контролеру. Индийское правительство подало в федеральный районный суд в Манхапане иск против «Юнион Карбайд», требуя компенсации для жертв катастрофы. Иск этот до сих пор находится в стадии рассмотрения.

Все пришли к выводу, что предпосылки произошедшей трагедии были заложены еще в 1972 году. Тогда правительство Индии стало оказывать сильное давление на предпринимателей, чтобы заставить их снизить импорт товаров в страну и уменьшить тем самым потери весьма необходимой иностранной валюты. В этот момент химическая корпорация и предложила производить и хранить МИЦ на заводе в Бхопале. Правительство штата и «Юнион Карбайд» посчитали, что опасность для населения будет невелика.

Доктор С.Р. Камат, видный ученый из Бомбея, изучающий проблемы вредного влияния промышленного производства на здоровье человека и на окружающую среду, сделал следующее резюме: «В Индию пришли западные технологии, но инфраструктура, необходимая для их полноценного внедрения, отсутствует. Промышленное оборудование устарело. При установке нового оборудования вопрос о запасных частях повисает в воздухе. Техническое обслуживание линий, станков и других устройств осуществляется неквалифицированным персоналом. Это влечет за собой огромный риск. Трагедия в Бхопале — всего лишь верхушка айсберга, частный пример ошибок, допущенных не только Индией, но и США и другими развитыми странами».

Премьер-министр Раджив Ганди заявил, что данная катастрофа явилась результатом «неконтролируемого планирования» и что он будет добиваться от «Юнион Карбайд» компенсации за погибших. В свою очередь два американских юриста предъявили от имени пострадавших иск к компании в размере 15 млрд, долларов.