РАССТАНОВКА ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИНДОНЕЗИИ В НАЧАЛЕ 60-Х ГГ.

В 1960—1962 гг. продолжалась поляризация политических сил. Противостояли друг другу, с одной стороны, президент и КПИ, а с другой — крепнущий блок буржуазии, кабиров и сельских эксплуататоров. Оформление и развитие «направляемой демократии» происходило в обстановке консолидации кабирства, которое, паразитируя на этатистском курсе, постепенно превращалось в ее основную социальную базу. Действия переродившейся государственной машины, не подвергавшейся слому, приходили в вопиющее противоречие с программой и лозунгами строительства «индонезийского социализма». Участились случаи ее прямого неповиновения воле Сукарно. На жизнь президента был совершен ряд покушений. Блок противников президента пользовался поддержкой офицерского корпуса сухопутных войск, ИПКИ, христианских партий, большинства членов НПИ и НУ (формально — партий насакома), а также членов разогнанных Машуми и СПИ, сохранивших влияние и действовавших на основе неформальных контактов с индонезийской правящей элитой.

Позиции президента оставались по–прежнему уязвимыми: он не располагал ни собственной массовой политической организацией, ни покорным ему репрессивным аппаратом. Поддерживавшие его политические партии (левое крыло НПИ, Париндро, Мурба) были либо аморфны, либо малочисленны. Национальный фронт раздирался внутренними противоречиями и был слаб. Оставалась КПИ. Поддерживая Сукарно, она стремилась ослабить позиции блока буржуазии (кабиров, сельских эксплуататоров, армейской верхушки) утвердиться в качестве ведущей политической партии, пробиться к рычагам власти и подтолкнуть колеблющегося Сукарно к реализации задач «второй фазы» — народно–демократической революции. Однако возрастающая изоляция ее руководства от пролетариата, жесткая реакция главы государства (и тем более армейского руководства) на все и всякие проявления, критического отношения к политике кондоминиума Сукарно — ТНИ лишили руководство компартии самостоятельности, поставили в зависимость от президента, который использовал КПИ как единственный реальный противовес армии. VII съезд КПИ (1962 г.) под нажимом Сукарно был вынужден признать панчасилу и Манипол частью программы компартии.

^{Министр обороны Индонезии генерал А. X. Насутион и генеральный секретарь ЦК КПИ Д. Н. Айдит (1962 г.)}

Принимая какой–либо ответственный шаг, президент, как правило, консультировался с верхушкой НФ, то есть председателями НПИ, НУ, КПИ, а обычно и с представителем ТНИ. Насутион обоснованно замечал, что, в сущности, действовал не насаком, а принцип «насакомил», где «мил» обозначало «милитер», то есть военные. Однако в 1962 г. Сукарно выступил с рядом самостоятельных решений, истолкованных ТНИ как меры по подрыву влияния армейской верхушки. Президент считал целесообразным допуск КПИ в правительство, дабы приобщить ее к ответственности за политический курс «направляемой демократии». В марте 1962 г., вопреки настояниям министра обороны и безопасности Насутиона, Сукарно при реорганизации правительства дал Д. Н. Айдиту и его первому заместителю М. X. Лукману статус государственных министров. Внешне это выглядело как оформление блока насаком на правительственном уровне. Однако, по существу, эта мера имела показной характер: оба лидера КПИ не получили каких–либо министерских портфелей. Все высшее руководство ВНКК, СНП-ВС, Высшего совещательного совета и пр. было также включено в кабинет. 21 июня новым начштаба сухопутных сил вместо Насутиона был назначен генерал А. Яни; начальники штабов всех остальных родов войск, так же как и Насутион, получили статус министров[70]. И хотя для Насутиона была восстановлена должность начальника штаба всех вооруженных сил, а в кабинете он стал одним из заместителей первого министра (Джуанды), однако на деле это «повышение» означало отстранение его от насущных проблем и эффективного руководства ядром вооруженных сил — сухопутной армией. Сукрно явно рассчитывал, что более молодой, политически неопытный армейский лидер А. Яни, яванец по национальности: и абанган по социально–культурной ориентации, будет более послушен его воле, чем авторитетный военный политик Насутион. Вскоре, однако, ему пришлось убедиться в идентичности подходов Яни и Насутиона к основным внутриполитическим вопросам, их отношения к КПИ и роли армии. Стремясь ограничить последнюю, 19 ноября 1962 г. Сукарно объявил, что чрезвычайное положение будет отменено одновременно с восстановлением суверенитета Индонезии над Западным Ириаиом, то есть 1 мая 1963 г. Эта мера была чревата существенным сокращением полномочий ТНИ, резким падением ее бюджета, наведением порядка в бюрократическом и производственном аппарате,

1961 год был ознаменован восстановлением теплых отношений Индонезии с КНР, нарушенными в 1959—1960 гг. вследствие директивы одного из министров РИ (принятой в угоду шовинистически настроенной мусульманской группировке индонезийской буржуазии) вытеснить торговцев хуацяо из мелкой розничной торговли в сельской местности и небольших городах. Экономические последствия были плачевными. Индонезийский национальный капитал не справился с заменой нескольких десятков тысяч лавочников–китайцев. Результатом стала массовая дезорганизация системы распределения. Вскоре исподволь восстановился прежний порядок вещей. Наладились вновь и индонезийско–китайские отношения, что также не вызывало одобрения армейской верхушки.

В 1961 г., выступая на Белградской конференции неприсоединившихся стран, Сукарно предложил свою концепцию противоборства нефо («новых, нарождающихся сил») и олдефо («старых, установившихся сил»). Нефо, по его определению, составляли освободившиеся страны, социалистические государства (с оговорками) и прогрессивные движения в капиталистическом мире; олдефо — силы империализма, капитализма, колониализма, феодализма. Решающей в его глазах становилась конфронтация нефо и олдефо, а не противоборство систем социализма и капитализма, которые, как он считал, взаимно уравновешивают и нейтрализуют друг друга. Соответственно главной революционной силой провозглашались развивающиеся страны. Отсюда логически вытекал отказ от признания концепции мирного сосуществования, а в дальнейшем — и движения неприсоединения: ему в двухчленной схеме нефо — олдефо не оставалось места. Естественно, командование ТНИ враждебно отнеслось к этой концепции.

В речи Сукарно в Белграде проявились также тяготение индонезийского руководства к универсализации доморощенных концепций и символов (например, в объявлении панчасилы «универсальным средством, пригодным для всех наций»), определенный авангардизм («мы занимаем ведущие позиции во Всемирной революции») и даже своего рода региональный гегемонизм. Так, помощник Сукарно Р. Абдулгани обосновывал «автоматическую» руководящую роль Индонезии в ЮВА численным преобладанием ее населения.