ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА НАКАНУНЕ И ПОСЛЕ ВЫБОРОВ 1982 Г. СЕССИЯ НКК (1983 Г.) И ЕЕ ИТОГИ

Кривая политической температуры продолжала подниматься с приближением выборов. Крайнюю остроту приобрела тема коррупции в верхах. По данным американских и австралийских ученых, не менее трети иностранной помощи, поступавшей в Индонезию, расхищалось блоком военных кабиров и капиталистов хуацяо. Развернутая напоказ шефом КОПКАМТИБа адмиралом Судомо еще с 1977 г. кампания по выявлению и наказанию коррупторов обнаружила полную несостоятельность: в сети адмирала попадалась лишь «мелкая рыбешка». Между тем общественное мнение предъявляло серьезные обвинения правящем верхушке (огромные комиссионные в связи с закупкой за рубежом вооружения, тесное сотрудничество с ТНК и концерна ми хуацяо в ЮВА, которые, естественно, не забывали и о собственном кармане). Так, индивидуальное состояние китайски го капиталиста Лим Сю Лионга, который многие годы управляя финансовыми делами членов семейства президента, к началу 80?х гг. превысило 7 млрд ам. долл, (к середине 80?х гг. он вошел в десятку богатейших людей мира). При выборочном социологическом опросе населения 44% опрошенных назвали коррупцию и злоупотребления властью «самой серьезной внутренней угрозой государству». Между тем шеф Координационного комитета разведслужб генерал Йога Сугама заявил в парламенте в январе 1982 г.:«Борьба за ликвидацию коррупции в стране невозможна. Если вести ее, то никого (в госаппарате. — В. Ц.) не останется» ввиду низких окладов.

Бесперспективность для партий предстоящих выборов была очевидна как ДПИ, так и ПЕР. Ведь при существующих политической системе и избирательном законе ни одна из них, даже совершив невозможное (получив абсолютное большинство на выборах), не могла бы претендовать не только на управление страной, но и на самое минимальное участие в исполнительной власти, ибо прерогатива формирования кабинета принадлежала исключительно президенту. Отдавая себе в этом отчет обе партии, однако, реагировали на это по–разному. Правым кругам не приходилось ожидать неприятностей на выборах от Демократической партии Индонезии. Ее конформизм прочно закрепился, и контроль режима над ней был весьма эффективным. Не было у нее и непримиримых идеологических расхождений с орба. Вдобавок объединение враждующих группировок в руководстве Демократической партии, происшедшее в 1980 г., оказалось недолговечным. ДПИ вновь погрязла во фракционной борьбе. Отставка генерального председателя Сануси Харджадината и смена руководства не изменили ситуацию. ДПИ оставалось столь же раздробленной, бездеятельной, вялой и конформистской и при новом лидере Сунаваре Суковати (1981—1986). Ее второй национальный конгресс (1981 г.), полностью контролируемый властями, не привнес зримых перемен в деятельность партии.

Совершенно иное было положение в мусульманской ПЕР, где главным оппозиционным ферментом являлись члены крупнейшей мусульманской организации Нахдатул Улама. Уже в феврале 1978 г. депутаты, члены этой группировки, отказались утвердить ряд статей госбюджета, а в марте 1980 г. бойкотировали принятие закона о выборах. Стремясь нейтрализовать самых ярых оппонентов режима, новый председатель ПЕР Дж. Миро самочинно пересмотрел очередность перечисленных кандидатов в избирательных списках Партии единства и развития. Он отодвинул имена влиятельных лидеров НУ в нижнюю часть списка (что практически лишало их шансов на избрание) и передал высвободившиеся места другим организациям — компонентам ПЕР. Это лишало НУ привычного долголетнего большинства в парламентской фракции Партии единства и развития. «Переворот Наро» расколол НУ, а следом за этим и ПЕР на две враждующие фракции. Вскоре, в 1984 г., Нахдатул Улама объявила о своем выходе из состава Партии единства и развития.

Было очевидно, что в условиях ослабления своих конкурентов Голкар на выборах одержит еще более крупную победу. Командующий КОПКАМТИБом адмирал Судомо даже выразил сомнение, следует ли вообще проводить дорогостоящие выбор коль скоро их исход заранее предрешен.

Однако выборы прошли отнюдь не гладко. 8% избирателей отказались участвовать в голосовании. 18 марта 1982 г. во время предвыборного митинга Голкара на центральной площади Джакарты произошло кровавое столкновение мусульман со сторонниками этой организации, унесшее 11 жизней. Bcего ходе предвыборной кампании было убито около 50, ранено несколько сот и арестовано свыше 300 человек.

Разумеется, Голкар вновь одержал на выборах победу. По сравнению с предыдущими выборами он дополнительно отвоевал по пять мест у обеих партий и восстановил свое преобладание в Джакарте. Выборы принесли ему 242 мандата. 4 дополнительных — для представителей Восточного Тимора — передал ему президент (из числа тех 25 гражданских депутатов, которых он обычно назначал в парламент), В конечном счете получив 267 мандатов, Голкар упрочил свое абсолютное большинство в парламенте. Его союзница, фракция вооруженных сил, как и прежде, составляла 75 назначенных президентом членов СНП. ПЕР и ДПИ соответственно были представлены 94 и 24 депутатами. В целом расстановка сил не изменилась.

Закрепившись у власти, вершители «нового порядка» приступили к подготовке почвы для реализации давнего своего плана — добиться признания панчасилы единой и единственной идеологической и политической основой государства, обязательной для всех политических и общественных организаций. Такой отказ партий от идейной индивидуальности раз и на всегда снял бы, по мнению военных, даже разговоры о «государстве ислама» или «исламском обществе». Сухарто поддержал эту тему в марте 1980 г. на совещании высшего комсостава ТНИ, но хотя она бурно обсуждалась в прессе, генералы и правительство, по–видимому, сочли за благо активно добиваться реализации идеи позже, после выборов 1982 г., чтобы, приучить к ней общественность, закрепить затем ее осуществление постановлением НКК в марте 1983 г. Кровавая предвыборная стычка сантри со сторонниками Голкара в марте 1982 г., еще более укрепила верхи орба в их намерении. Если националисты и Голкар могли согласиться и согласились с предложенной надстроечной реформой, если организации протестантов и католиков, входившие в состав ДПИ, поколебавшись, согласились на это (после заверений президента, что эта мера никак не ущемит исповедуемую их членами религию), то мусульмане, безошибочно распознав антисантриевскую направленность реформы, встали на дыбы. Они подчеркивали ее секуляризаторские нотки в политической жизни, ограничение ею плюрализма политических течений. Они с беспокойством указывали, что введение данной идеологии для всех политических сил может оказаться ничем иным, как подготовкой к созданию однопартийной системы. Особенно возмущали мусульман предлагаемое изъятие собирательного символа ПЕР — изображения священного камня мусульман Кааба — и замена его символом панчасилы — шестиконечной звездой золотистого цвета. В мусульманских школах и мечетях заговорили о том, что предлагаемая мера могла прийти в голову только мистикам–абанган, которым неведомо исламское благочестие. Вершители орба ответили активизацией действий всего репрессивного аппарата, ужесточением контроля над мусульманскими учреждениями, развернули тщательно подготовку предстоящей в марте 1983 г. сессии НКК.

Но опасения оказались напрасными. Все пять фракций НКК, включая мусульман ПЕР и представителей провинций, выдвинули единственного кандидата на пост главы государства — Сухарто. Он был избран единогласно, причем ему было присвоено почетное, специальное изобретенное для него звание: «Отец созидания». Вице–президентом по рекомендации Сухарто был избран его ближайший соратник во время «событий 30 сентября 1965 г.» генерал Умар Вирахадикусума, кадровый военный, далекий от политики. Сухарто удалось выполнить еще одну весьма деликатную задачу — сохранить свои чрезвычайные полномочия и, стало быть, всесильный орган безопасности КОПКАМТИБ, не принимая по этому поводу специального постановления НКК, как было на прошлых сессиях. Новым шефом этого органа был назначен генерал Бенни Мурдани, занявший в 1982 г. и пост командующего вооруженными силами страны. Сессия приняла решение — численно увеличить состав парламента и НКК в связи с возросшим населением страны соответственно до 500 и 1000 человек. Наконец, Конгресс санкционировал переход всех политических организаций к «единой единственной идеологической основе» — панчасиле.