Последнее прости
Последнее прости
Бедный деревянный гроб, покрытый желтым скаутским флагом… Могильная яма уже ждет… Со всех сторон высятся наши знамена. Почти 200 человек собралось отдать последний долг погибшему маленькому брату…
Знамена склоняются к гробу… Глубокий старик священник с серебристо-седой бородой, раньше удивленно оглядывавший стройные ряды патрулей, видя их сосредоточенные печальные лица, с особенным чувством произносит последние слова панихиды. Тихо звучат слова церковных песнопений…
Глухо в подавленном молчании стукают о гробовую крышку первые комки земли… Каждый скаут, медленно проходя мимо могилы, наклоняется и бросает горсть земли в открытую яму.
Идут и идут патрули и отряды… Кажется, что стоящим с лопатами рабочим и не придется досыпать земли на свежую могилу…
Последними уходили мы, старшие.
— Погодите минуточку, — тихо говорит, останавливая нас, священник — Мне хочется сказать вам два слова… Много видал я на своем веку… Много и горя у могильных холмов, но, знаете, этих минут я никогда не забуду. Пусть Господь Бог ниспошлет вам счастья и успеха в вашей работе с детьми…
Мы все склоняемся под благословляющей рукой старика.
Печаль, которая спаивает
В штаб-квартире слободки Романовки собрались все отряды. Не слышно обычного смеха и шума: мы только что проводили в последний путь нашего брата и впечатлениями от похорон полны души всех.
Вот все замолкло, и в тишине звучат торжественные и рыдающие звуки нашей скаутской похоронной песни:
«Мы тебя хоронили душистой весной»,
— тихо запевают тоненькие печальные голоса девочек…
«Распускалась сирень и цвели тополя»…
Песня не крепнет и не гремит. Так же тихо, мягко и задумчиво поет хор:
«Из-за дальних крестов, из-за кружев ветвей
Ветерок доносил песнопений слова,
Вместе с запахом пряным родимых полей.
Чуть шептались цветы, да дремала трава»…
Льются знакомые звуки, и у каждого в памяти проходит картина последнего прощание с милым Аркашей… И кажется, что веселая рожица безвременно погибшего по-прежнему среди нас, и удар по нашей семье был только сном… А песня все льется…
Пройдут года и десятилетия, но звуки этой песни всегда будут связаны с воспоминаниями об этих торжественно печальных минутах.
Песня растет, ширится, крепнет. Чистые звонкие голоса девочек уже начинают тонуть в низких сильных звуках мужских молодых голосов, и в этой крепнущей мощи песни слышится опять просыпающаяся после минут печали бодрость, вера в себя и нашу молодую семью…
«…На зеленом кладбище нашел ты покой…
Да, ты можешь сказать — „я всегда был готов!“
Спи же, милый наш скаут, спи, наш брат дорогой»…
Предательские слезинки ползут по щекам. Сейчас у всех нас — одно сердце, опечаленное прошедшей картиной похорон и просветленное чувством общего горя.