Радостные воспоминания

Радостные воспоминания

Осматривая Коммуну, я встретил там нескольких старых знакомых по тюрьмам, этапам и лагерям. Как-то утром я посетил и темный пожарный сарай, где стояла бочка с водой, небольшая моторная помпа и несколько багров.

Длинный костлявый парень сидел, согнувшись, у входа и чинил рваный пожарный рукав. Разглядев меня, он удивленно свистнул:

— Вот это да!.. Товарищ Солоневич!.. Гора с горой не сходится, а соловчане или на этом, или на том свете обязательно встретятся…

Очевидно, на моем лице было написано тщетное старание вспомнить, где я встречал этого пожарника, ибо последний укоризненно добавил:

— Эх, товарищ Солоневич! Стыдно так старых друзей забывать… А я-то так хорошо нацеливался вам финку под седьмое ребро сунуть…

— Ну и рекомендация!..

Парень осклабился.

— Да уж не хуже других каких… А, признаться, мы здорово повздорили с вами. Разве-ж тюремный двор в Питере забыли? Да драку насчет попа?

— И вы там были?

— Ну, как же! Я аккурат сбоку заходил, чтоб под ваш кулак не попасться!

На лице пожарника было написано столько неподдельной радости от встречи, и историю с финкой и моим ребром он рассказал так беззлобно, что я рассмеялся и пожал протянутую руку.

— Да мы потом и еще встречались… На Соловках… Оно, конечно, я с морды малость с тех пор попорченный. (Он указал на свой переломленный нос.) Это прикладом меня в этапе саданули… Однако, вы, верно, вспомните: я в музыкантской команде был. В тромбон бухал. Меня «Черви-Козырь» звать…

Теперь я вспомнил «Черви-Козыря» — профессора карманного дела и страстного картежника, не без шулерских талантов

— Ну, как видно, вспомнил?.. А оно и верно — подался я сильно. Оно, конечно, — годы какие! Это все равно, как в Севастопольской обороне… Я читал — год за десять считался… Так и у нас…

— А как вы здесь очутились?

Черви-Козырь осклабился опять. В это время в сарай вошел низенький, согнутый человек в кожаной тужурке.

— Что, опять разговорчики завел? — с какой-то свистящей ядовитостью спросил он. Черви-Козырь приподнялся, и благодушное выражение его лица разом сменила плохо скрытая мрачность и враждебность.