За решетками
За решетками
…Солнце всходит и заходит,
А в тюрьме моей темно…
Точки зрения
Представьте себе, дорогой читатель, хотя бы на минутку, что вам и какому-то советскому гражданину указали бы на некоего джентельмена Х и сказали бы этаким приглушенным шепотком:
— Глядите, вот этот… Здоровый, в очках… Да… Да… Знаете, он был более, чем в 20 тюрьмах… Был обвинен в бандитизме, государственных преступлениях, шпионаже и, кроме того, он «изменник родине»…
Вероятно, вы в испуге отступили бы в сторону от такого преступника.
А советский гражданин отозвался бы спокойно:
— Вот бедняга! Не везло, значит! — И сочувственно бы покачал головой.
Если вместо алгебраической величины Х вы подставите фамилию автора, а место действие таких ужасов — Советский Союз, то разница в восприятиях между вами и советским жителем станет ясной.
Тюрьма и заключение во всем мире, кроме СССР, связаны с представлением о справедливом возмездии и изоляции преступников. Иное дело в СССР. Там тюрьма давно уже перестала пугать злодеев и защищать мирных жителей. Роли переменились. Тюрьмы переполнены людьми, опасными не для населения, а для диктаторской власти коммунистов, и стали постоянной угрозой для честных людей. В СССР наказание для грабителя и убийцы несравненно легче, чем для мирного гражданина, осмелившегося не во время или не в подходящем месте возражать, не подчиниться бесчеловечным распоряжениям власти или, упаси Боже, быть заподозренным в какой-либо «контрреволюции».
Тюрьмы в СССР — один из видов политического фильтра населения. Недаром один из чекистских вождей в пылу спора как-то сказал крылатую фразу:
— Все население СССР делится на три категории: сидящих в ЧК, сидевших там раньше и тех, которые будут сидеть… Других — нет…
«Тот не гражданин СССР — кто не болел сыпняком и не сидел в ЧК», —
говорят в России, подчеркивая этим, что тюремная решетка — это своеобразный спутник советского бытия…
Вообще же, поскольку почти во всех законах, касающихся «политических преступлений», имеется универсальная фраза — «карается вплоть до высшей меры наказания», а приговоры выносятся на основании субъективного понимание «революционной законности и коммунистического правосознания» в закрытых заседаниях, без участия обвиняемого, — то, естественно, что карательная политика страны советов отличается необычной жестокостью…
Я знал, что попал в безжалостные зубцы бездушной машины, и с тяжелым сердцем ждал, что произойдет дальше…
Перед моим мысленным взором расстилались невеселые перспективы…