2. Иннокентий IV пребывает в Ананьи. — Тиволи подчиняется Капитолию. — Папа готовится к тому, чтобы взять в свое владение королевство Сицилию, — Манфред становится его вассалом, — Въезд Иннокентия IV в Неаполь, — Бегство Манфреда. — Его победа при Фоджии. — Иннокентий умирает в 1254 г. — Александр I

2. Иннокентий IV пребывает в Ананьи. — Тиволи подчиняется Капитолию. — Папа готовится к тому, чтобы взять в свое владение королевство Сицилию, — Манфред становится его вассалом, — Въезд Иннокентия IV в Неаполь, — Бегство Манфреда. — Его победа при Фоджии. — Иннокентий умирает в 1254 г. — Александр IV возвращается в Рим

Мы видели, что Бранкалеоне заставил Иннокентия IV возвратиться, а затем последний вскоре поселился в Умбрии. Смерть Конрада, с которым сенатор находился в дружеских отношениях, побудила Иннокентия поспешить приблизиться к Сицилийскому королевству, которое беспримерным счастьем еще раз давалось в его владение. Он только проехал через Рим; говорил у церкви Св. Петра к народу, высказал ему много хороших слов и просил римлян поддержать его план относительно Сицилии. Отсюда он направился в Молару, замок кардинала Анибальди, и быстро уехал потом в Ананьи.

Римская милиция стояла в это время перед Тиволи. Граждане этого укрепленного города отчаянно защищались против приступов Бранкалеоне, пока наконец согласились на посредничество папы, отправили в Капитолий посланников в виде покорной процессии и принесли клятву на верность, как вассалы. Тиволи был всегда свободной республикой и никогда не находился во владении баронов; иногда он давал у себя убежище преследуемым папам, а во время правления Фридриха II перешел на сторону гибеллинов. Церковь всегда защищала его от притязаний римлян. Припомним, что война Рима против Тибура повлекла за собой изгнание Оттона III, а другая — восстановление сената. В течение трех столетий римляне притесняли военной силой этот маленький городок, посвященный музам и сивиллам, бывший любимым местопребыванием их предков, пока он наконец попал в их власть. Тиволи сделался феодальным владением города Рима. Если Иннокентий IV предоставил римлянам такой важный город, то это доказывает, как незначительна была его светская власть в Риме и как сильно он нуждался в со действии сенатора. Его биограф утверждает, что он принял посредничество для заключения этого мира по просьбам очень обессиленных римлян, хотя папа и имел основание быть недовольным Бранкалеоне, потому что дружественно настроенный относительно Манфреда сенатор не только не исполнил просьбы папы о помощи, но, напротив, запретил давать ему взаймы, подвозить припасы в Ананьи или поставлять войска; одним словом, он ставил препятствия на пути папского предприятия относительно Сицилии. Подчинение этого королевства Святому престолу не было выгодно для римлян. Но Иннокентий, предоставив им в жертву Тиволи (в конце лета 1254 г.), купил себе этим обещание сенатора не предпринимать ничего враждебного у него в тылу в то время, когда он готовился к захвату в свое владение Апулии.

Ананьи, где он находился, родина враждебного Гогенштауфенам дома Конти, часто бывший в это время местом избрания пап, снова сделался центром всех церковных предприятий. Отсюда должны были налаживаться дела королевства Регентство в нем за малолетнего своего сына умирающий Конрад IV поручил не Манфреду, а маркграфу Бертольду фон Гогенбургу, родственнику его жены Елисаветы. Бертольд был генералом немецких войск, находившихся в Апулии; он был могуществен и влиятелен, пока жив был Конрад, но ненавидим, как иностранец, и не стоял на высоте своей задачи. Он попытался заключить мир с папой. Его посланники, в числе которых был сам Манфред, прибыли в Ананьи, чтобы ходатайствовать о признании Конрадина, который по завещанию своего отца поставлен был под защиту церкви. Но Иннокентий требовал безусловной сдачи Сицилии. Когда назначенный им срок истек, он 8 сентября отлучил от церкви Манфреда, Фридриха Антиохийского, Бертольда фон Гогенбургу и его брата, а также и других гибеллинов. Своего племянника, кардинала Вильгельма Фиески, он назначил легатом в Сицилию и поручил ему собрать войска у Чепрано. Он дал ему полномочие брать деньги в римских банках и для этого закладывать все церковное имущество как в городе, так и в Кампаньи; брать деньги со всех вакантных и невакантных епископских кафедр, добровольно или силой; достать деньги посредством обложения налогом Сицилии и конфискации имуществ всех гибеллинов, которые не покорятся церкви.

Бертольд, потерявший бодрость после отлучения, передал регентство Манфреду, который принял его после некоторого сопротивления по настоятельной просьбе сицилийских магнатов. Однако положение его было довольно опасно; многие владетели и города открыто объявили себя на стороне папы. Не имея средств для ведения войны, молодой правитель не видел в данный момент другого пути к спасению, как покориться церкви. Он заявил в Ананьи о своей покорности Иннокентию IV через своего дядю графа Гальвана Ланчиа, и папа с радостью распорядился 27 сентября заключить договор; Манфред поступил на службу Святого престола в качестве наместника большей части неаполитанских владений на материке и получил, кроме Тарента и других имений, данных ему Фридрихом II, также графство Андриа как наследственный церковный лен. Так двусмысленно поступал папа, который был обязан торжественными договорами с Англией и писал королю Генриху III, что он и после смерти Конрада IV считает свой договор с Эдмундом сохранившим силу и желает, чтобы завоевание Сицилии английскими войсками приведено было в исполнение. Об этих английских переговорах не было сказано ни слова, но в своем окружном послании Иннокентий заявлял, что он желает сохранить за Конрадином иерусалимскую корону и герцогство Швабию и что сицилийцы в формулу своей присяги на подданство церкви должны включить слова: «не в ущерб правам сына Конрада».

Манфред понял намерение папы сначала сделать его безвредным, чтобы потом отделаться от него. Нужда заставила его в качестве вассала церкви явиться на границу Лациума, как только Иннокентий IV, окруженный толпой жаждущих мести сицилийских изгнанников, выехал из Ананьи для принятия в свое владение Сицилийского королевства. Сын Фридриха, держа за узду папского коня, провел смертельного врага своего рода через мост на Лирисе в наследственную землю своих предков. Правда, апулийцы встретили папу недоверчиво, но им надоело уже правление немцев и сарацин. Города надеялись получить общинную свободу, которой Конрад IV, как и Фридрих II, не терпел, а прежде всего освобождение от новых налогов, установленных Фридрихом, и от невыносимых единовременных поборов; поэтому они подчинились церкви, под защитой которой многие общины именно в самой Сицилии установили у себя республиканское правление. Бароны со своей стороны рассчитывали на возвращение им права верховного суда и других привилегий; они принесли присягу папе в Капуе. То же сделали и братья Гогенбурги; они предоставили своего товарища Манфреда его участи, чтобы получить за это лены от церкви.

Въезд Иннокентия IV в Неаполь совершился 27 октября. Упорный враг Гогенштауфенов, южноитальянский Милан, встретил папу с искренним почтением и добровольно признал его власть. Видя, как норманнское королевство без борьбы возвращается под церковное управление, Иннокентий надеялся прочно удержать его во власти церкви. Но пылкий дух Манфреда внезапно разорвал неестественное и унизительное положение. Его окружало подозрение и измена и оскорбляло неуважение возвратившихся с Иннокентием изгнанных баронов и новых фаворитов. Надменное выступление кардинала-легата, потребовавшего от него присяги на верность в то время, как о правах Конрадина больше не было и речи, разъяснило ему ожидающую его будущность, а случайное убийство его людьми одного враждебного ему магната заставило его подумать о скорейшем своем спасении. Бегство Манфреда из Ачерры, его ночной переезд верхом через Апулийские горы, внезапное появление в Лучере среди его защитников-мусульман, его мужественное выступление в поход, первые победы, переход на его сторону апулийских городов, полная неспособность папских военачальников — все это представляет привлекательное зрелище смелости, счастья и перемены обстоятельств. 2 декабря Манфред разбил неприятельское войско при Фоджиа. Легат убежал из Трои; войско его рассеялось; сам он поспешил в Неаполь, чтобы уведомить папу об этом несчастье.

Иннокентий, больной, жил там во дворце, принадлежавшем ранее знаменитому Петру де Винеис. Здесь он и умер 7 декабря 1254 г. Его предсмертное настроение, колебавшееся, как рассказывают, между гневом и раскаянием, или приписываемые ему слова прощания с жизнью выражают мнение о нем современников.

Плачущие родственники с гримасами окружали его смертное ложе, и он, обратясь к ним, воскликнул: «Чего вы плачете, жалкие люди? Разве я не довольно обогатил вас?». Английский хроникер рассказывает о видении, бывшем после смерти папы: один злой кардинал видел Христа, стоящего между Девой Марией и некоторой благородной женщиной, державшей в руках изображение церкви, между тем как коленопреклоненный Иннокентий молил о прощении своих грехов. Почтенная матрона предъявила ему три главных обвинения: он превратил церковь в рабыню, сделал из храма Божия меняльную лавку и поколебал основы церкви: веру, справедливость и истину. Спаситель сказал грешнику: иди и получи возмездие за твои дела; и так его увели прочь. Иннокентий IV, последний выдающийся средневековый папа из школы Иннокентия III, прославился своей победой над империей Гогенштауфенов. Бессовестный священник, лукаво игравший договорами, решительный партийный глава современного гвельфского направления, ни перед чем не отступавший, что было лично для него выгодно, он наполнил мир мятежами и междоусобными войнами и глубоко погрузил церковь в мирские дела, на которые он налагал печать святости. Всякий беспристрастный человек может лишь с отвращением смотреть на тогдашнее состояние церкви, которую Иннокентий превратил частью в постоянный военный лагерь, частью в дипломатический кабинет или в банкирскую контору; и это суждение лишь с трудом может быть смягчено ссылкой на характер того времени. Этот папа явился наследником страстных стремлений Григория IX и его предшественников к власти и получил от них задачу защищать выродившуюся церковь от сильного и не менее бессовестного противника. Когда он был кардиналом, то пользовался уважением Фридриха II за свой ясный ум и ученость; в качестве папы он, по природе вещей, сделался самым непримиримым его врагом. «Я никогда не встречал в летописях человечества, — говорит величайший историк того времени, — такой непримиримой ненависти, какая была между Иннокентием IV и Фридрихом II. Эта унаследованная партийная страсть горела с не меньшей силой в душе папы, чем в сердце императора или такого воина, как Эццелин Если она придает личностям того века, полного увлекающегося честолюбия, страстного стремления к свободе и благородной гражданской гордости, полным и священнического высокомерия, и наслаждения тиранией, а также и действиям тогдашних республик и правителей характер самой воинственной мужественности и самого пожирающего коварства, то она в то же время, конечно, и смягчает их преступления и безнравственность».

Смерть папы, победа Манфреда при Фоджии, распадение войска, остатки которого кардинал Фиески привел в Неаполь, — все это поразило кардиналов. Говорили, что сарацины уже приближаются, чтобы захватить священную коллегию. Только Фиески и прибывший вместе с ним в Неаполь Бертольд помешали постыдному бегству и заставили кардиналов вскоре произвести новые выборы.

В истории пап часто встречаются рядом стоящие противоположности характеров. За Иннокентием III следовал кроткий Гонорий III, за Иннокентием IV Александр IV, не желавший вовсе вести войн, толстый, здоровый человек, добродушный, справедливый и богобоязненный, но жадный до денег и слабохарактерный, Реджинальд, епископ Остии и Веллетри, был избран папой 12 декабря 1254 г. в Неаполе и 27 декабря посвящен под именем Александра IV В его лице занял папский престол член того дома Конти, который в лице уже двух великих пап боролся с Гогенштауфенами. Он был племянник Григория IX, родом из Дженны, баронского замка в приходе Ананьи, стоящего на берету бурного потока Анио, берущего там свое начало.

Не одаренный большими талантами, новый папа пытался идти дальше по тому опасному пути, который был ему предуказан Иннокентием IV и обстоятельствами. Он приобрел себе друзей дарениями, подтвердил ленные пожалования своего предшественника братьям Бертольду, Оттону и Людвигу фон Гогенбургам и прибавил к этим ленам, чтобы окончательно отвратить Гогенбургов от дела Манфреда, еще герцогство Амальфи. Он вел переговоры, хотя и безуспешно, и с самим Манфредом, скорое появление которого в Неаполе ожидалось со страхом. Он даже посылал в Германию письма, в которых удостоверял свое благоволение к маленькому Конрадину, но вскоре после этого 9 апреля 1255 г. отправил буллу в Англию, в которой он окончательно утвердил ленное право Эдмунда и передал ему инвеституру на Сицилию, наследие Конрадина. Так Александр IV продолжал идти дальше по лабиринту политики своего предшественника. Подобно последнему, он бессовестно обратил данный Генрихом III обет крестового похода в обязанность завоевать Сицилию и даже требовал от норвежского короля, чтобы он вместо Святого Гроба шел в Неаполь для оказания своим оружием помощи английскому королю. И после этого папы постоянно заявляли, что войны, которые велись из-за их фамильной политики, имели значение благочестивых крестовых походов!

Нужды изнуренной церкви в деньгах были велики, Генрих III обещал все, но не исполнял ничего. Когда папа потерял надежду отнять Сицилийское королевство у Манфреда, который был в нем признан Конрадином или его опекунами регентом, то он оставил Неаполь и в июле отправился в Ананьи, а в конце ноября 1255 г. прибыл в Рим. Здесь между тем произошел очень важный переворот,