4. Поход против сарацин. — Борьба в Сабине и Кампаньи. — Договор Иоанна X с южноитальянскими государями. — Уничтожение сарацин при Гарильяно в августе 916 г. — Возвращение папы и Альберика в Рим. — Положение Альберика. — Падение Беренгара. — Последствия этого в Риме. — Неизвестная кончина Альберика

Последствием коронования Беренгара был блестящий поход, немедленно предпринятый против сарацин. Пробужденное национальное чувство настолько воодушевило и объединило итальянцев, что они стали стекаться массами под знамя этого знаменитого крестового похода. Правда, сам император не стал во главе войска; неотложные дела потребовали присутствия Беренгара в Верхней Италии, и он направился туда после того, как между ним, нижнеитальянскими государями и византийцами состоялось соглашение действовать сообща против сарацин. Но в распоряжение папы были предоставлены войска из Тосканы, находившейся под властью маркграфа Адальберта, и отряды из Сполето и из Камерино, оба, предводительствуемые Альбериком. Таким образом, великая лига организовалась успешно; между государями Южной Италии царило единодушие, и даже византийский император, подавив свой гнев, протянул руку помощи императору римлян. Юный Константин построил флот и отдал его под командование полководца Николая Пицингли. Большая часть Калабрии и Апулии снова принадлежала грекам, называвшим эти провинции Ломбардией, и византийскому правительству было желательно вступить в Нижнюю Италию с оружием в руках. Весной 916 г. Пицингли привез герцогам Гаэты и Неаполя все еще остававшееся лестным звание патриция, убедил этих бывших друзей сарацин вступить в лигу и расположил свой флот при устье Гарильяно; южноитальянское сухопутное войско заняло позицию со стороны моря, у подножия укрепления сарацин. С материка придвигались войска, которые вел сам Иоанн X. С неутомимой энергией собрал он милицию в Риме, в Лациуме, в римской Тусции, в Сабине и во всех областях, принадлежавших церкви, и соединил ее с теми войсками, которые были присланы ему из Тосканы и Сполето. Начальниками этого соединенного войска были сенатор Феофилакт и Альберик. Ими сарацины были вытеснены из Сабины, и здесь, как и в латинской Кампаньи, произошла первая битва. Лангобарды из Риети под начальством Агипранда напали на врага у Треви, а милиция из Сутри и Непи вступила с ним в бой при Баккано; побежденные магометане принуждены были отступить к Гарильяно, куда, вероятно, их уже призывали их теснимые братья. По-видимому, Иоанн одержал победу при Тиволи и Риковаро, так как существует предание о такой победе. В Террачине Иоанн соединился с государями Нижней Италии; с ними был заключен формальный договор, так как они требовали вознаграждения за присоединение свое к лиге. Папа должен был отказаться от некоторых прав церкви на Южную Кампанью; герцог Гаэты, Иоанн, получил, кроме патримоний в Траэтто, еще герцогство Фунди. Обе эти местности с давних времен принадлежали римской церкви и управлялись ею через посредство чиновников светского звания, называвшихся графами или консулами и герцогами. Но уже Иоанн VIII ввиду тех же соображений, какими Руководился теперь Иоанн X, уступил эти земли в 872 г. Доцибилису и герцогу Гаэты Иоанну, и теперь папа Иоанн X должен был утвердить этот дар. Акт соглашения был совершен при Гарильяно в лагере союзников. Римские знатные люди, занимавшие в войске пост папских военачальников, подписали со своей стороны соответствующий диплом, и в нем перечислены их имена; первым назван Феофилакт, сенатор римский, затем следуют: герцоги Грациан, Григорий и Аустоальд (германец), примицерий Сергий, секундицерий Стефан, Сергий из Евфемии, Адриан — «отец государя — папы Стефана (VI)», примицерий дефензоров Стефан, аркарий Стефан, сакелларий Феофилакт. По приглашению папы договор был засвидетельствован подписью еще 17 других знатных людей, но они не названы по имени; точно так же подписан был договор государями и полководцами, составлявшими лигу: Николаем (Пицингли), полководцем греческой Лангобардии, Григорием, консулом Неаполя Ландульфом, императорским патрицием и герцогом Капуи, Атенольфом Беневентским, Гваямаром, государем салернским, и Иоанном и Доцибилисом, «знаменитыми» герцогами и консулами Гаэты.

В июне 916 г. началась осада. В течение двух месяцев защищались сарацины; затем, потеряв надежду на освобождение из Сицилии, они ночью подожгли свой лагерь и бросились прокладывать себе дорогу в горы, но были или убиты, или взяты в плен; такая же участь постигла и тех, которым удалось пробраться в горы. Так исчезло это разбойничье гнездо при Гарильяно, более 30 лет наводившее ужас на Италию. Разорение его является таким же национальным подвигом итальянцев в X веке, каким была в IX веке победа при Остии.

Как триумфатор после Пунической войны вернулся Иоанн X в Рим. Летописцы умалчивают о благодарственных празднествах города и о въезде в Рим победителя, перед которым в его триумфальном шествии, вероятно, шли пленные сарацины; но мы можем представить себе, как Иоанн X, имея возле себя маркграфа Альберика и во главе герцогов и римских консулов, вступал при кликах народа в город через одни из южных ворот. Альберик, приветствованный городом с особым отличием, должен был получить награду. По всей вероятности, папа наградил его не только имениями, но и саном римского консула. Еще ранее Марозия, дочь сенатора Феофилакта, была выдана замуж за Альберика; после же победы при Гарильяно он должен был занять влиятельное положение в Риме. Тем не менее мы ничего не знаем о действиях Альберика, и за целый ряд лет ничто не напоминает о его существовании. Исчезает со сцены также и сенатор Феофилакт. Известно, что сын Альберика родился в фамильном дворце на Авентине; здесь и мог иметь свое пребывание маркграф и консул. Пока власть Беренгара держалась крепко и Рим под твердым управлением дружественного Беренгару папы пользовался спокойствием, Альберик не мог иметь случая пустить в ход какие-нибудь свои честолюбивые планы, скорее в течение нескольких лет он был опорой для папы.

Но затем неожиданная революция изменила состояние Италии. Беспокойные магнаты Тусции и Ломбардии, и во главе их маркграф иврейский, хотя и женатый на Гизеле, дочери Беренгара, подняли оружие против императора. Эти мелкие тираны не видели надобности считаться с национальным единством Италии, а вернее — не имели о нем никакого представления и знали только свои личные интересы. Тираны эти были как бы под гнетом какого-то давнего проклятия, которое заставляло их добиваться свержения одного властителя при помощи другого, и теперь они опять призвали в свою страну чужестранца. Таким образом государи и епископы Италии сами, без всякой необходимости, снова разрушали надежды на национальную независимость и продавали свою родину чужеземной власти. Такой губительной политики, какой была итальянская политика в течение целого ряда столетии, мы не найдем в истории ни у одного народа. Нельзя не признать, что разъединению Италии содействовали папы; но в этом разъединении были виноваты не всегда они, и не только они одни. Относясь беспристрастно к вопросу, мы скорее должны признать, что в течение долгого времени папство было в Италии единственной политической властью и что без него страна испытала бы еще более глубокие бедствия.

Таким образом ни в чем неповинный Иоанн X увидел, что созданный им порядок рушится. Призванный в Италию король цизальпинской Бургундии Рудольф спустился с Альп, чтобы принять предложенную ему корону. Мы не будем излагать борьбу Беренгара ним и с итальянскими мятежниками; упомянем только, что несчастный император вынужден был также изменить своей стране и, приведенный в отчаяние, призвал на помощь себе страшных венгров. В этот раз и была сожжена венграми Павия, древняя столица ломбардского государства, красота которой, по словам Лиутпранда, была так велика, что превосходила даже всемирно известную красоту Рима. Император Беренгар твердость и доброта которого восхваляются летописцами, но о делах которого история говорит мало, пал в том же 924 г. в Вероне от руки убийцы. Это был третий и последний национальный император в Италии, так как от смерти Карла Толстого до Беренгара были два императора: Гвидо и Ламберт. С той поры имперская власть была навсегда утрачена итальянским народом — по его собственному бессилию и собственной вине. Правда, состояние и других стран в это время было ужасно. Епископ Геривей Реймский на соборе в Троле (Trosie) в 909 г. находил людей того времени похожими на морских рыб, которые глотают одна другую; но вследствие разрозненности Италии ее бедствия были так велики, что превосходили бедствия всякого другого народа. Терзаемая партиями и тиранами, большими и малыми, духовными и светскими, Италия не могла завоевать себе независимость. В это же время перестал существовать и сан римского императора, и только по прошествии 37 лет он был восстановлен, но императорская корона была возложена снова на чуждого Италии саксонского героя, передавшего ее в наследие королям германской национальности. В Италии наступил хаос полной анархии. Города повсюду пылали в огне, и на их пепелищах бесчеловечные венгры совершали свои вакханалии; жители спасались бегством в пустыни; короли, вассалы и епископы вели борьбу из-за окровавленного и обращенного в лоскутья знамени власти; а во главе всего этого хаоса стояли, напоминая собою фурий, красивые веселящиеся женщины. Хроники того времени и ближайшего последующего, — настолько беспорядочные, что они представляют для исследователя совершенный лабиринт, — умалчивают об Альберике. Если природа вещей такова, что человек, стремящийся занять более высокое общественное положение, пользуется каждым подходящим для этого случаем, то мы можем предполагать, что побуждаемый своей честолюбивой женой, Марозией, Альберик добивался патрициата в Риме, как бы ставшего вакантным со смертью императора. Судя по сообщениям позднейших летописцев, надо думать, что Альберик разошелся с папой, подчинил себе войско и деспотически распоряжался в городе, пока, наконец, умному папе не удалось с помощью римлян изгнать не-римлянина. Тогда Альберик удалился в Горту, которая, вероятно, была центром его владений и, укрепившись здесь, искал помощи у венгров; но возмущенной всем этим римской милиции удалось овладеть Альбериком в его собственном замке, где он и был убит. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что толпы венгров предавали тогда опустошению римскую Кампанью и что они с той поры не раз появлялись перед воротами Рима.

Конец карьеры Альберика окутан таинственным туманом; но имя, честолюбие, храбрость и ум Альберика унаследовал его более счастливый сын, у которого Рим Уже немного лет спустя был в полном подчинении.

Читайте также