1. Октавиан наследует Альберику и в 955 г. становится папой под именем Иоанна XII. — Его излишества. — Он изменяет политике своего отца. — Ломбарды и Иоанн XII призывают Оттона I. — Договор Оттона с папой и клятва. — Коронование в Риме Оттона в императоры 2 февраля 962 г. — Особенности новой Римской

1. Октавиан наследует Альберику и в 955 г. становится папой под именем Иоанна XII. — Его излишества. — Он изменяет политике своего отца. — Ломбарды и Иоанн XII призывают Оттона I. — Договор Оттона с папой и клятва. — Коронование в Риме Оттона в императоры 2 февраля 962 г. — Особенности новой Римской империи немецкой национальности

По смерти Альберика его юный сын от Альды Октавиан беспрекословно был признан государем и сенатором всех римлян. Таким образом Октавиан унаследовал светскую власть в той форме, в какой она была установлена его отцом. До нас не дошли римские монеты времени Октавиана, но, несомненно, что он также чеканил ее со своим именем и титулом. Октавиану едва ли было 16 лет, когда он стал властителем Рима. Движимый гордостью и честолюбием, Альберик дал своему сыну имя Октавиана, тая, может быть, смелую надежду, что в его род с этим именем перейдет и императорский сан. Но Альберик заблуждался в этом отношении: папские притязания уже при Агапите стали получать больше поддержки, а извне грозила германская сила. Альберик назначил сам своему сыну папскую тиару, желая вернуть ей светскую власть, и таким образом направил историю Рима по старому руслу.

Осенью в 955 г. Агапит II умер, и юный государь римлян стал папой. Кроме летописца сорактского, ни один из историков не упоминает о том, что Октавиан получил какое-нибудь духовное образование, и мы также не знаем, был ли он облечен каким-либо духовным саном до того, как занял престол Петра. Ставши папой, Октавиан сменил свое императорское имя на имя Иоанна XII. С той поры перемена прежнего имени при возведении в сан папы стала правилом. С соединением в лице наследника Альберика и светской, и духовной власти вся революция 932 г. сводилась лишь к тому, что на престоле Петра оказался член господствовавшей знатной фамилии, которая надеялась сделать этот престол своим наследственным достоянием. Но склонность Иоанна быть светским властителем значительно превышала готовность его нести духовные обязанности, и две природы в нем, одна Октавиана, другая Иоанна XII, вели неравную борьбу. Заняв место еще несозревшим юношей, – место, которое давало ему право на всемирный почет, — Иоанн XII утратил всякую рассудительность и отдался самой распущенной чувственности. Его латеранский дворец обратился в место веселья и гарем; знатное римское юношество стало его излюбленным обществом. Некогда Калигула возвел в сан сенатора свою лошадь; папа Иоанн XII совершил посвящение в диаконы в конюшне, вернувшись вероятно, пьяным с пиршества, на котором с языческим юмором воздавал хвалу древним богам.

Состояние Рима в первые годы понтификата Иоанна XII известно нам лишь в неясных чертах. Неразумный юноша не следовал осторожной политике своего отца и, будучи государем и вместе папой, решил пуститься в большие затеи и распространить свою власть далеко на юг. Собрав под своим знаменем римлян, тосканцев и сполетинцев, Иоанн двинулся походом против Пандульфа Беневентского и Ландульфа II Капуанского, но, напуганный движением на помощь им Гизульфа Салернского, принужден был вернуться обратно и заключил с последним мир в Террачине. Папское величие дразнило воображение Иоанна; но, унаследовав от своего отца некоторую смелость, он не имел его мудрости. Ему хотелось и как папе казалось должным приложить старания к тому, чтобы восстановить церковное государство во всем его объеме. Ради возвращения экзархата Иоанн неосторожно выступил во главе германской партии против Беренгара; между тем его собственной власти в Риме грозила опасность, так как римляне уже не чувствовали над собой сильной руки Альберика. Политику отца, в которой прочность власти достигалась ограничением ее известными пределами, Иоанн как папа продолжать не мог; таким образом строй, созданный Альбериком, рушился, и Иоанн XII увидел себя наконец вынужденным ради сохранения своих светских владений призвать короля Оттона. Как Октавиан, сын Альберика, еще мог бы быть силен в Риме, но как Иоанн XII он внушал к себе ненависть и был слаб. Мы видим здесь, какое особенное влияние имело на положение пап сочетание в них сана короля и сана священника.

В это время Беренгар и Адальберт, воспользовавшись тем, что король Оттон был занят в далекой Германии борьбой со своими восставшими детьми и с венграми, решили подчинить своей власти непокорных графов и епископов Ломбардии. Враги этих государей, принадлежавшие к германской партии, и в особенности злостный Лиутпранд, которому Беренгар нанес какое-то оскорбление, изображают их в сам ых мрачных красках. Жену Беренгара Виллу ненавидели за ее корыстность; однако все, что делали оба короля с целью упрочить свою власть, ничем не отличалось от того, что позволяли себе делать их предшественники и позднее сами немецкие короли. После внезапной смерти Лиудольфа, которого его отец Оттон отправил в Италию, чтобы обуздать Беренгара, последнему, казалось, уже нечего было опасаться, и он стал угрожать Эмилии и Романьи. Чтобы защищать эти патримонии, Иоанн XII был слишком слаб. И вот сын того самого Альберика, который некогда отказал Оттону в доступе в Рим, в 960 г. призвал германского короля в Рим. К послам Иоанна присоединились послы многих графов и епископов Италии; в их числе был Вальберт, архиепископ Милана, отправившийся лично к Оттону. То же самое сделал Отберт, родоначальник фамилии Эсте.

Германский король последовал приглашению Италии, сулившей ему желанную императорскую корону, и повторил подвиг, совершенный раньше смелым Арнульфом. Обеспечив сначала в Вормсе своему юному сыну как наследнику германский престол, Оттон с огромным войском спустился с Альп через Триент, отпраздновав в Павии Рождество 961 г., предоставив пока итальянским королям, покинутым ломбардцами, сидеть в своих замках, и затем, выслав вперед Гаттона Фульдского, направился к Вечному городу. 31 января 962 г. король дошел до Рима и расположился лагерем на Нероновом поле. Появление Оттона было обусловлено договором с папой: король принимал на себя обязательство охранять церковь и восстановить ее, сам же приобретал с некоторым ограничением права имперской власти Каролингов. «Если Богу будет угодно, чтоб я пришел в Рим (так гласила клятва Оттона), я по мере моих сил буду содействовать возвышению церкви и твоему, ее верхновный глава; моего согласия и ведома тебе не будет наносим ни в чем ущерб, ни тебе самому, ни твоему сану; в Риме, во всем, что касается тебя или римлян, я не буду творить суд и принимать какое-либо решение без твоего согласия. Все то, что принадлежит св. Петру и окажется в моей власти, я возвращу тебе. И тот, кому придется мне передать королевство Италии, должен принести клятву, что он по мере своих сил будет тебе помощником в защите церковного государства».

Таким образом Оттон действовал с крайней осмотрительностью; не следует забывать, что он имел дело с римлянами, которые за время Альберика свыклись с национальным управлением, вышеприведенная клятва, в которой Оттон как император отказывался от неограниченного права судебной инициативы, была выражением договора, не имевшего значения имперской конституции, которую еще надлежало установить.

2 февраля Оттон, встреченный с императорскими почестями, торжественно вступил в Леонину. Только знать, еще помнившая Альберика, смотрела мрачно и сохраняла гробовое молчание. На лицах этих римлян, терявших теперь свою свободу и свою власть, Оттон мог видеть и гнев, и смертельную угрозу, и потому, прежде чем приступить к обряду коронования, он обратился с такими словами к своему оруженосцу Ансфриду фон Левену: «Когда я преклоню сегодня колена у гроба апостола, охраняй меня мечом; я хорошо помню, как часто мои предки были жертвой вероломства римлян. Мудрый предупреждает беду осмотрительностью; помолиться же ты можешь, сколько хочешь, тогда, когда мы вернемся к Mons Gaugii». Оттон и Адельгейда были коронованы у Св. Петра с торжеством, никогда еще не виданным. Так императорская власть была восстановлена через 37 лет, отнята у итальянского народа и передана чужеземному роду саксонских королей. Один из величайших преемников Карла был коронован римлянином, который по странной случайности носил имя Октавиана; но этот акт, серьезный по своим последствиям, лишен был значения истинно достойного и священного акта. Карл Великий получил корону империи из рук почтенного старца, а над Оттоном Великим помазание совершил разнузданный юноша. Как бы то ни было, этим коронованием история Геробмена мании и Италии была направлена по новым путям.

Создание империи Карла находило свое высокое оправдание у людей; великая Франкская монархия, в которой национальности были еще слабо обособлены друг от друга, понималась как новая христианская республика. Желание освободить Рим Из-под власти византийцев, необходимость противопоставить наводившему ужас исламу сильную христианскую власть и затем интересы папства — все это послужило основами императорской власти Каролингов. Но эта теократическая империя Распалась под натиском своего внутреннего роста. Брожение, совершавшееся в обществе, в котором были перемешаны древние и новые, римские и германские начала, привело к падению вторую империю; ленная система создала из должностных лиц местных наследственных государей; светская власть была совмещена с духовной; в организме монархии совершалась непрерывная борьба обладания и права; последовавший распад империи был еще ускорен наследственными дележами. Одновременно стали сильно обособляться национальности; в Средней Европе обозначились две враждующие между собой группы, и империя, просуществовав 150 лет, распалась; затем наступило время, напоминавшее условия, существовавшие до возникновения империи: нашествие новых варваров, норманнов, венгров, славян и сарацин; разорение провинций; гибель наук и искусств; варварские нравы; возвращение церкви к тому более низкому положению, которое она занимала до Карла; упадок авторитета пап, утративших и свою духовную власть, и созданное Пипином и Карлом церковное государство; а в Риме — дикая борьба партий среди знати, еще более опасная, чем при Льве III. Правда, итальянцы пытались сделать Римскую империю национальной; но эта попытка окончилась неудачей, и само папство стало искать своего спасения в императорской власти, восстановленной чужеземным королевским домом, далеким и Италии, и Риму.

В этот раз Римская империя была восстановлена немецким народом; но людям уже невозможно было вернуться в круг идей времени Карла. Традиция империи была еще сильна, в Германии слышались голоса, сокрушавшиеся о падении империи и горячо желавшие восстановления ее как великого благодеяния для мира; тем не менее благоговение людей к этому институту было поколеблено злополучным ходом исторических событий за полтора века. Связующего единства монархии Карла уже не существовало больше; Франция, Германия и Италия представляли отдельные страны, и из них каждая стремилась создать самостоятельные политические формы. Когда Оттон I восстанавливал империю, было ясно, что справиться с такой задачей может только великий человек; слабой личности не могла быть под силу борьба с ленной системой, с папством и с национальными интересами. С восстановлением Римской империи была воссоздана, конечно, великая политическая форма, но в общем, эта форма была все-таки искусственной и возможной только в идее. Победитель венгров, славян и датчан, покровитель Франции и Бургундии, властитель Италии, герой — миссионер христианства, завоевавший ему новые области, человек этот вполне мог быть новым Карлом. Его собственная страна все еще называлась империей франков, и его немецкий язык — франкским. Со времени Оттона римская императорская власть надолго перешла к немецкому народу, и на долю этого сильного народа выпала славная, но неблагодарная задача быть атласом мировой истории. Влияние Германии вскоре же сказалось в реформе церкви и в возрождении наук, а в самой Италии германское начало породило городские республики. Таким образом, Германия и Италия — страны, в которых начала германское и античное нашли свое наиболее яркое выражение, в которых человеческая мысль достигла наибольшего могущества, — были приведены исторической необходимостью к союзу, сохранявшему свою силу в течение долгого времени. Потомству, однако, нет оснований сетовать, что Римская империя явилась тяжелым роком для Германии и принудила последнюю в течение столетий проливать кровь по ту сторону Альп: всем этим были созданы основы общеевропейской культуры, и современное человечество обязано ими по преимуществу соединению Германии с Италией.