1. Александр ii. — Кадал вступает в Италию. — Бенцо приезжает в Рим послом регентши. — Совещания в цирке и на Капитолии. — Кадал овладевает Леониной. — Он отступает к Тускулу. — Готфрид Тосканский объявляет перемирие. — Переворот в Германии. — Александр II провозглашается законным папой (1062 г.). —

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1. Александр ii. — Кадал вступает в Италию. — Бенцо приезжает в Рим послом регентши. — Совещания в цирке и на Капитолии. — Кадал овладевает Леониной. — Он отступает к Тускулу. — Готфрид Тосканский объявляет перемирие. — Переворот в Германии. — Александр II провозглашается законным папой (1062 г.). — Вступление его в Рим

Еще раньше, чем Кадал предпринял путешествие в Рим, Гильдебранд прилагал все старания к тому, чтобы найти себе приверженцев, и с этой целью вступил в переговоры с Готфридом Тосканским, ломбардскими магнатами и норманнами. Слабый характером и лишенный собственной инициативы, Александр II вполне положился на своего архидиакона и немедленно возвел его в cm канцлера. Направляемый Гильдебрандом, Дамиани так же деятельно боролся за дело Рима своими посланиями. Кадал, однако, не обратил внимания на пламенную филиппику отшельника, который заклинал его отказаться от достигнутого им узурпацией сана папы и предсказывал ему — как оказалось, ошибочно — смерть до истечения года. Одаренный некоторым умом царедворец и бывший имперский канцлер Генриха III, епископ пармский не видел причин признать обвинения Дамиани справедливым наоборот, находил достаточно оснований считать узурпатором своего противника. Своими личными достоинствами Кадал не выделялся настолько, чтобы внушать какие-либо опасения Гильдебранду, но он был не менее богат, чем иной владетельный князь, и надеялся с помощью золотого ключа проложить себе дорогу к престолу св. Петра так же легко, как и отворить ворота продажного Рима. Собрав войска, Кадал весной 1062 г. вступил в Италию. Императорская партия встретила его с почетом и сопровождала от города до города; Беатриса Тосканская тщетно старалась задержать это движение. Достигнув Пармы, Кадал остался здесь на некоторое время, чтобы прежде чем идти на Рим, усилить приведенное из Германии войско своими вассалами и присоединить к нему так же римлян, восставших против Гильдебранда.

Кадала сопровождал в качестве посла императрицы к римлянам Бенцо, епископ Альбы в Пьемонте. Яростный враг Гильдебранда и возведенных им на престол пап, Бенцо не без успеха избрал орудием борьбы со своими противниками сатиру и в этой борьбе не останавливался ни перед клеветой, ни перед ложью; его личные нападки, смелые, остроумные и талантливые, могли тем более производить впечатление на итальянцев, что он сулил золотые горы тому, кто примет сторону Кадала, Создав ему партию сначала в Тоскане, Бенцо направился затем к римлянам, чтобы убедить их отречься от папы, незаконно занимающего Святой престол. Сторонники германского двора встретили энергичного посла у ворот Св. Панкратия и с ликованием проводили его на Капитолий, где он разместился во дворце Октавиана. Тщеславный епископ чувствовал себя здесь послом как бы древнего императора; Бенцо казалось, что невежественные римские консулы и дворцовые чиновники в их высоких белых митрах были patres conscripti, а сам он ни более ни менее как Цицерон, который держит речь к римлянам на развалинах Капитолия. Совещание с магнатами происходило в каком-то разрушенном цирке или ипподроме. Circus Maximus (упоминания о нем мы несколько раз встречаем в документах) оставался заброшенным уже в течение пяти столетий, с той поры, как король готов в последний раз устроил в нем ристалища. Оба обелиска были опрокинуты и лежали на земле; триумфальные арки стояли в развалинах; на арене, как в наши дни, росла сорная трава Но ряды скамей Цирка все еще могли служить местом для собраний. И этот древний театр, в котором устраивались самые пышные римские игры, снова ожил 1062 г.: в том самом помещении, где некогда между партиями зеленых и синих происходили распри из-за возниц, собралась вооруженная толпа их невежественных потомков, готовая с не меньшим фанатизмом вступить в борьбу из-за своих пап. То обстоятельство, что для совещания было избрано место, не представлявшее ничего священного, является знаменательным для Рима того времени и свидетельствует, что городские элементы тогда выступили вперед, будучи вообще вызваны к более сильной оппозиции возникновением в среде духовенства сената и монархических планов папства. Бенцо искусно придал совещанию характер римского народного собрания, так что папа Александр был вынужден явиться на собрание лично; уже одно это было победой светской партии. Когда окруженный кардиналами и своими вооруженными сторонниками, Александр появился на ипподроме, толпа встретила его с шумным негодованием, и затем ликующий Бенцо обратился к нему с громовой речью. Назвав Александра вероломным изменником германскому двору, которому он между тем был обязан епископством луккским, и далее самозванцем, ворвавшимся в Рим с помощью норманнского оружия, Бенцо именем короля потребовал от Александра, чтобы он оставил престол св. Петра и пал к ногам Генриха с мольбою о прощении. Речь Бенцо вызвала бурные одобрения толпы; когда же Александр ответил, что он подчинился избранию, сохраняя верность королю, и что отправит к нему посольство, раздались дикие негодующие вопли. После того Александр и его партия покинули собрание, а Бенцо, сопровождаемый своими сторонниками, вернулся во дворец Октавиана.

На следующий день Бенцо снова созвал имперскую партию; он описывает это «заседание сената» как пышное собрание и приводит речи некоторых из присутствовавших на заседании patres. Они занимали места соответственно своему рангу. Первое принадлежало Николаю, магистру двора, знатному и богатому римлянину, потомку древних Требациев, по крайней мере, так думал он сам; затем следовал председатель судей Саксо де Гельпиза; далее Иоанн, сын Берарда; Петр де Виа, Булчамин и его брат, Бернард де-Чиза, Геннарий, Ченчий Франколини, Бонифилий и другие магнаты-сенаторы. Магистр Николай изложил, каким способом Гильдебранд возвел Ансельма в сан папы; затем от Капитолия было отправлено к Кадалу посольство, которое должно было предложить ему немедленно же занять папский престол. Сам Бенцо остался в Риме, чтобы не утратить влияния на римлян, которые, по его словам, были более изменчивы, чем «Протей».

Тогда Кадал, или Гонорий II, сопровождаемый своим соотечественником, канцлером Вибертом, которым, как главой имперской партии, он и был собственно возведен в сан папы, выступил из Пармы и через Болонью 25 марта прибыл в Сутри; здесь его встретили Бенцо, многие римские нобили и графы галерийские. Отсюда они направились к Риму и, достигнув его, расположились лагерем на monte Mario. Когда переговоры, которые вел уполномоченный Александра, Лев де-Бенедикто, не привели ни к каким результатам, приверженцы Гильдебранда напали на своих противников; битва была жестокой и кровавой; Кадалу удалось одержать победу, и 14 апреля он проник в Леонину. На Нероновом поле лежали сотни убитых; много римлян потонуло в реке; в городе раздавались стенания, а победители ликовали, поздравляя себя с победой, какой Рим не видел со времен Эвандера. Дамиани, вскоре затем отправивший к Кадалу негодующее послание, так же вспоминает о гражданских войнах эпохи Цезаря и Помпея и, далее, ставит в пример милосердие Тотилы, который дал пощаду гражданам, когда овладел Римом; таким образом, имя короля было почтено, когда о забытых деяниях этого короля можно было прочесть только в книге пап.

Не имея сил проникнуть в Рим ни через мост Адриана, ни через Транстеверин и не решаясь так же остаться в Леонине, Кадал вернулся затем в свой лагерь на Нероновом поле. Через пять дней после того было получено известие, что Готфрид выступил в поход. Встревоженный этой вестью Кадал покинул тогда Нероново поле, переправился через Тибр у замка Flajanum, усилил свое войско отрядом в 1000 человек, предводительствуемых сыновьями графа Бурелла из Кампаньи, соединился так же с графами Тускуланскими и стал лагерем у Тускула. Владельцем последнего в то время был один из сыновей или племянников Альберика, имена которых были: Григорий, Октавиан или Петр и Птолемей. Эти нобили полагали, что законные права на Рим все еще сохраняются за ними, и потому не переставали величать себя консулами и сенаторами римлян.

Здесь надежды Гонория II были поддержаны еще послами греческого императора, который признал его папой и горячо желал воспользоваться римским расколом для того, чтобы с помощью противников Александра прогнать из Апулии его союзников норманнов. Еще раньше Константин Дукас через Панталео, префекта Амальфи, вел переговоры с римлянами и Бенцо, убеждая их и германское регентство выступить общими силами в поход против норманнов. Теперь Константин возобновил свое предложение; оно, однако, не имело успеха, так как появление Готфрида внезапно изменило все положение дел.

Если бы муж Беатрисы был гениальным человеком, он, пользуясь обстоятельствами того времени, овладел бы патрициатом и положил бы начало итальянскому королевству; но Готфрид ограничился ролью могущественного посредника, объявив, что вводить пап в Рим приличествует именно ему. Он подошел к Мильвийскому мосту и потребовал, чтобы противники заключили перемирие. После этого близ Тускула он продиктовал договор, в силу которого оба папы должны были вернуться в свои епископства, а Готфрид — отправиться к германскому двору, которому, по договору, предстояло решить спор. Кадал с радостью отдал большие деньги за это посредничество и за возможность вернуться в Парму; точно так же покорно направился в Лукку и Александр.

Уезжая, Готфрид оставил в Риме гарнизон; но партия Кадала удержала за собой крепость близ церкви Св. Павла и Леонину; замок св. Ангела был в руках Ченчия, сына Стефана. Обе партии старались найти для себя поддержку в германском дворе; туда поехал Готфрид, туда же отправил свое оправдательное послание кардинал Дамиани. Утомленный жизнью в Риме, этот святой человек сложил с себя сан остийского епископа и удалился в Фонте-Авеллану. В делах церкви он, однако, не переставал принимать участие и после удаления своего из Рима еще несколько раз был легатом. Когда Готфрид вступил в переговоры с отлученным от церкви Кадалом, Дамиани послал Готфриду гневное письмо; в защиту же интересов римской церкви написал послание, имевшее форму диалога.

Тем временем благодаря неожиданным событиям в Германии, возникшим не без участия Гильдебранда, положение Александра II стало более благоприятным. Кельнский архиепископ Ганно, войдя в соглашение с Готфридом, заставил императрицу отказаться от регентства, силой захватил в свои руки юного Генриха и провозгласил себя регентом. Этот корыстный и лживый прелат родился на несчастье Германии и империи; ничуть не заботясь о правах короля, он немедленно признал действительным избирательный декрет Николая II и затем без особого труда достиг того, что на соборе в Аугсбурге 28 октября 1062 г. избрание Кадала было отвергнуто, а Александр II был признан законным папой. Таким образом благодаря Ганно партия Гильдебранда одержала полную победу; даже Виберт, наиболее умный сторонник имперской партии и душа ее, был устранен от должности имперского наместника в Италии и заменен Григорием, епископом Верчелли. В это же время герцогу Готфриду был дан сан имперского посла в Риме и было поручено сопровождать Александра II из Лукки обратно в Рим. В январе 1063 г. партия Гильдебранда с ликованием встречала в Риме своего папу; соединенные войска Готфрида и норманнов заняли и держали в своей власти Рим, Сабину и Кампанью; графские замки были частью осаждены, частью разрушены ими; тем не менее эти войска не были достаточно сильны для того, чтобы изгнать из Иоаннополиса и Леонины римлян — сторонников имперской власти. Таким образом, Александру II приходилось довольствоваться обладанием Рима без его пригородов и, оставаясь в Латеране, чувствовать себя в постоянной опасности.