Развитие письменности

Представление об уровне грамотности населения Древней Руси менялось по мере расширения археологических исследований: сенсационные находки, особенно в Великом Новгороде, позволили сделать вывод о широком распространении умения писать и читать среди различных категорий восточнославянского общества. Древняя Русь знала письменность еще до официального принятия христианства в 988 г. Так, договор Олега с Византией (911) был написан одновременно на греческом и на славянском языках. Серединой X в. датируется первая кириллическая надпись на найденном во время раскопок в Гнёздово под Смоленском обломке горшка (возможно, «гороушна»). К началу XI в. относятся свидетельства грамотности князей и их дружинного окружения. Так, летописец отмечает, что князь Владимир собирал «у нарочитой чади» детей и «даяти нача на учение книжное»; Ярослав Мудрый сам «книгам прилежа и почитая е часто в нощи и в дне». Хрестоматийным стал пример о грамотности дочери Ярослава Мудрого Анны, вышедшей замуж за неграмотного французского короля. Своеобразным гимном знанию является «Поучение», написанное князем Владимиром Мономахом, в котором князь убеждает своих детей не лениться, «тому ся учите», чего еще не умеют. Автор ставил в пример своего отца Всеволода Ярославича, который «дома седя, изумеяше 5 язык, в том бо честь есть от инех земель».

О распространении грамотности среди широких слоев населения Древней Руси свидетельствуют найденные археологами записи на шиферных пряслицах, гребнях, кувшинчиках, амфорах, различных ремесленных изделиях (владельческие клейма, клейма изготовителей), граффити на стенах соборов, надписи на монетах и, главное, берестяные грамоты. Открытие берестяных грамот в 1951 г. в ходе раскопок в Новгороде стало настоящей сенсацией, огромное значение которой с каждым годом становится все более очевидным. К настоящему времени в Новгороде найдено уже более 1000 берестяных грамот, и каждый год приносит новые открытия. Вслед за Новгородом тексты, записанные на бересте, найдены в Старой Руссе, Торжке, Смоленске, Пскове, Твери, Витебске, Мстиславле, Москве, Старой Рязани, Нижнем Новгороде и Звенигороде Галицком.

Тексты берестяных грамот, как классифицирует их крупнейший исследователь В. Л. Янин, содержат хозяйственные распоряжения и политические донесения, судебные иски и бытовые просьбы, крестьянские жалобы и заказы ремесленникам, школьные упражнения детей и заказы художникам на изготовление икон, любовные записки и сообщения о смерти, ростовщические записи и списки недоимщиков, молитвы и заговоры против болезней и др.

Древнейшие берестяные грамоты относятся к XI в., этим же временем датируются и старейшие дошедшие до нашего времени древнерусские книги. Книги на Руси высоко ценились, и писали их на специально обработанных телячьих шкурах — пергамене, а переплеты изготавливались мастерами-ювелирами. Известно, что существовали и недорогие, несложные в изготовлении деревянные книги. На липовых дощечках делались специальные прямоугольные углубления, которые заливались воском. По воску писали специальными металлическими или костяными стержнями — писалами. Плоской лопаточкой можно было поправлять написанный текст или вовсе его удалять, чтобы написать новый. В 2000 г. археологами в Новгороде была найдена такая книга (Новгородская Псалтирь, или Новгородский кодекс), созданная в начале XI в. — древнейшая в славянском мире с написанным кириллицей текстом. Древнейшей же книгой на пергамене является Остромирово Евангелие середины XI в. (названо по имени посадника Остромира, заказчика книги). Это первый памятник письменности на церковнославянском языке древнерусского извода.

В основном книги были достоянием небольшого слоя населения. Собрания книг имели князья, монастыри, крупные церкви. В то же время церкви требовалось множество книг для отправления служб, просвещения язычников. Поэтому была налажена работа по переводу и переписке священных текстов. Но среди известных наиболее ранних книг были и те, что выполняли образовательные и развлекательные функции. Так, «Изборники» 1073 и 1076 гг., сделанные для сына Ярослава Мудрого князя Святослава, содержали разнообразные произведения религиозного, философского и поучительного характера.

У восточных славян память об исторических событиях передавалась из поколения в поколение в устной форме. Так, были распространены стихотворные рассказы, которые называли былинами (от слова «быль» — то, что произошло). Они повествовали и о реальных, и о выдуманных событиях. Были очень популярными былины о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Микуле Селяниновиче, в образы которых могли трансформироваться реальные исторические персонажи. Вместе с распространением письменной культуры исторические события стали фиксироваться в летописях.

Начало летописания

Летописи являются уникальным феноменом древнерусской культуры. Один из первых их исследователей немецкий профессор Г. Ф. Миллер писал, что летописец Нестор и его последователи создали систему истории Руси, которая настолько полная, что ни одна другая нация не может похвалиться таким сокровищем. Историк Б. А. Рыбаков представил летописи в образе светильника, который, будучи зажженным неизвестными летописцами, освещал тысячи деталей, сотни битв, походов, осад, строительство городов, борьбу с кочевниками, наводнения, пожары, интриги коварных царедворцев, церковные настроения, живой язык и переписку простых людей.

Летописание на Руси, вероятно, началось как подражание византийской хронографии, однако с самого начала приобрело характерные только для него особенности. Составление летописей, как и переписка книг, считалось богоугодным, душеполезным делом. Первоначально записью событий занимались наиболее грамотные люди того времени — монахи. Довольно рано возникло официальное летописание, которое вели при княжеском дворе. Летописи составлялись на родном языке, но отличном от народного, разговорного. Этот язык называют «книжным», он был близок церковнославянскому. Летописцы были не объективными фиксаторами событий, а людьми, погруженными в мирские страсти и политические интересы.

Начало летописания связывается с «Повестью временных лет» — сводом, присутствующим в начале большинства сохранившихся списков. «Повесть временных лет», время создания которой относится к началу второго десятилетия XII в., является незаменимым источником по истории восточных славян. Она не была первым летописным сводом: предполагают существование более раннего летописного свода, который называют Начальным сводом с вероятной его датировкой 1095 г. Уже давно высказано предположение (А. А. Шахматов), что в его основе лежала какая-то летопись, составленная еще в 1037 г. (Древнейший свод). Наряду с киевским рано возникло и новгородское летописание. Так, предполагают, что одним из источников Начального свода 1095 г. был Новгородский летописный свод 1050 г., создание которого было связано со строительством в Новгороде Софийского собора.

Таким образом, источниками для «Повести временных лет» могли послужить созданные ранее летописные своды. Другим ее источником являлись устные предания. Об этом имеются неоднократные свидетельства в самой летописи (новгородца Гюряты Роговича, «старца доброго» Яня). Летописец использовал и иностранные источники: Хронику Георгия Амартола в болгарском переводе, Летописец будущего Константинопольского патриарха Никифора, так называемый Хронограф особого состава, еврейский хронограф Книгу Иосиппон, апокрифическую и житийную литературу, тексты договоров Руси с Византией и др.

«Повесть временных лет» не сохранилась в первой редакции, созданной монахом Киево-Печерского монастыря Нестором. Первоначальный текст был подвергнут редактированию игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром. Одна из редакций сохранилась в Лаврентьевской летописи, написанной в 1377 г. монахом Лаврентием для суздальско-нижегородского князя. Тот же вариант содержится в Троицкой летописи начала XV в., Московско-Академическом списке Суздальской летописи конца XV в., лицевой Радзивилловской (Кёнигсбергской), а также в большинстве летописей XVI и XVII вв. Другой вариант (третья редакция) дошел до наших дней в составе Ипатьевской летописи, названной по списку XV в., хранившемуся в Ипатьевском монастыре в Костроме. Та же редакция — в Хлебниковском (XVI в.), Погодинском (XVII в.), Ермолаевском (конец XVII — начало XVIII в.) списках.

Вместе с наступлением политической раздробленности развитие получило областное летописание, хотя приоритет еще сохранялся за Киевом. Непосредственным продолжением «Повести временных лет» стал Киевский свод конца XII в. Летописца больше интересовала деятельность правившего в Киеве князя, а поэтому Киевский свод утратил общегосударственный характер и превратился в семейную летопись киевских князей. В XII—XIII вв. активно велось летописание в Новгороде (летописи сохранились в текстах Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов). Относительно рано летописи стали вестись и в Северо-Восточной Руси — во Владимире-на-Клязьме с 1157 г., т. е. со времени утверждения в нем Андрея Боголюбского, в старейших же центрах Ростове и Суздале, вероятно, — со второго десятилетия XII в. Местные летописи сохранились в составе Радзивилловского (конец XV в.), Московско-Академического (XV в.) списков, Летописца Переяславля-Суздальского (список 60-х гг. XV в.) и Лаврентьевского списка 1377 г. В их основе лежат три Владимирских великокняжеских свода: 1177 г., 1193 г., 1212 г. Свод 1212 г. был лицевым, т. е. украшенным миниатюрами.

Общественно-политическое развитие Древней Руси оказывало непосредственное воздействие на развитие летописания. Возвышение отдельных центров и наступление политической раздробленности привели к появлению местного летописания. Областное летописание (Киевское, Новгородское, Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское) в большой степени было сосредоточено на рассказе о местных событиях и только отчасти сохранило общерусский характер. На дальнейшем развитии летописания негативно сказалось монгольское нашествие 1237—1241 гг., но традиция не была прервана.