ТРЕТНОЕ ВЛАДЕНИЕ В XV СТОЛЕТИИ

Третное владение просуществовало почти весь XV век. Еще Дмитрий Иванович Донской (1359–1389 гг.) по традиции отдал «отчину свою Москву» четырем своим сыновьям. Впрочем, на этот раз из двух третей, или жребьев, Москвы половина была отдана одному старшему сыну Василию Дмитриевичу (1389–1425 гг.) как великому князю, а другая половина остальным трем сыновьям – Юрию, Андрею и Петру; младший Константин в духовной не был упомянут вовсе. Кроме того, половина доходов от тамги и весь доход от восмьничего (пошлины) поступал в пользу княгини—вдовы. В руках Владимира Андреевича осталась его треть, или один жребий Москвы. Из дальнейшего выясняется, что половина двух жребьев, доставшаяся великому князю Василию Дмитриевичу, в действительности была третью Москвы.[525]

Князь—совладелец Владимир Андреевич перед своей смертью (в 1410 г.) поступил совершенно так же, как его двоюродный брат, великий князь. Он завещал «отчину свою Москву», свою треть, пяти сыновьям – Ивану, Семену, Ярославу, Андрею и Василию. Таким образом, в Москве оказалось около десятка князей—совладельцев. В пользу старшего сына Ивана были выделены особые пошлины, но в остальном дети Владимира должны были пользоваться своими правами в Москве по годам («ведают по годом»). Ранняя смерть сыновей Владимира Андреевича, оставшихся, кроме Ярослава, бездетными, привела к тому, что его треть снова оказалась в руках одного владельца – Василия Ярославича. В 1433 году он называет уделом своего деда Владимира Андреевича «треть в Москве и в пошлинах».[526]

Почти одновременно с вымиранием потомков Владимира Андреевича происходило сокращение числа представителей старшей ветви княжеского рода. Смерть бездетного Петра Дмитриевича в 1422 году и гибель сыновей Юрия Дмитриевича[527] привели к тому, что из великокняжеской линии, кроме самого великого князя Василия Васильевича (1425–1462 гг.) и его детей, остались только сыновья Андрея Дмитриевича Можайского – Иван и Михаил. Тем не менее, в середине XV века в Москве все—таки оставались три княжеских линии, владевших особыми правами: 1) великий князь Василий Темный, 2) Василий Ярославич, 3) И ван и Михаил Андреевичи. Все они выступают вместе как московские отчичи в договоре 1447 года с рязанским князем Иваном Федоровичем: «Имети ти мене себе братом старейшим, а брата моего молодшего, князя Ивана Андреевича, имети ти себе братом. А брата нашего молодшего князя Михаила Андреевича имети ти себе братом молодшим. А брата нашего молодшего князя Василья Ярославича имети ти себе братом же молодшим».[528]

Все невыгоды и даже опасности, проистекавшие от третного владения Москвой, с особой силой сказались во время междоусобной княжеской борьбы середины XV века, получившей у современников название «Шемякиной смуты», по имени главного ее деятеля князя Дмитрия Юрьевича Шемяки. Это объясняет нам судьбу Василия Ярославича, державшего в своих руках «треть Москвы».[529]

Василий Ярославич оказал великому князю Василию Васильевичу Темному большие услуги во время заточения этого князя в Кириллове монастыре. Тем не менее, Василий Темный арестовал Василия Ярославича в Москве и послал его в заточение в Углич. Один сын Василия и его вторая жена бежали в Литву, а он сам так и умер в заточении. Великий князь жестоко расправился с боярскими детьми князя Василия, пытавшимися освободить его из заточения. Известен стал их заговор великому князю, пишет летописец, и повелел он всех схватить и казнить, бить кнутом и отрубать руки и носы резать, а иным головы отсекать. Другой летописец рассказывает о казни детей боярских Василия Ярославича с еще более страшными подробностями. Несчастных привязали к лошадям и волочили по всему городу и по всем торговым площадям. Даже видавшие виды москвичи того времени были поражены жестокостью подобной расправы.

Множество же народа, записал современник, видели это, бояре, купцы великие, священники, простые люди, во многом были ужасе и удивлении, жалостное зрелище, так что у всех очи были наполнены слезами, потому что никогда такое ни слышали, ни видели в русских князьях.[530]

Василий Ярославич так и умер в заточении в Угличе, где когда—то сидел сам великий князь. Дети Василия Ярославича тоже умерли в заточении, невинные жертвы политических интриг. О жалкой судьбе «Ярославичей» вспоминали даже во второй половине XVI века.[531]