ПОДМОСКОВЬЕ

В непосредственной близости к столице, на ее окраине располагались большие монастыри, служившие и оборонными фортами.

К Замоскворечью примыкал Донской монастырь, основанный в 1592 г. или несколько позже, когда в нем была построена каменная церковь Донской Богоматери, сохранившаяся до настоящего времени. Донской монастырь имел прозвание, «что в обозе», так как он стоял на месте русского лагеря (обоза) при войске, защищавшем в 1591 г. Москву от набега крымского хана Казы—Гирея.[799]

Поблизости от Москвы—реки, на южной окраине столицы стоял Данилов монастырь, считавшийся старейшим московским монастырем, поставленным князем Данилом Александровичем. Впрочем, древность монастыря не соответствовала его бедной обстройке. Зато своими церквами, башнями и стенами выдавался Симонов монастырь, лежавший на другой стороне Москвы—реки. Женский Новодевичий монастырь прикрывал столицу с запада. Это была особо почитаемая обитель благодаря постригавшимся тут аристократкам – своеобразный московский Сен—Сир XVI в., за высокими стенами которого скрывалось множество разбитых женских сердец. В непосредственной близости к столице «на Крутицах», высоком обрывистом берегу Москвы—реки, возвышалась резиденция Крутицких епископов, позже митрополитов, с ее каменными церквами, сохранившимися до нашего времени.

На Яу зе стоял Андроников монастырь с каменным собором и кельями.

Таким образом, укрепленные монастыри окружали столицу с запада, юга и востока, тогда как на северной окраине стояли только небольшие монастырьки, которых в тогдашней Москве было немало. Они помещались и на окраинах столицы, и в ее центральных районах.

Высокие соборные храмы больших монастырей иногда служили своего рода ориентирами. Летописец записал о необычном небесном явлении, которое он видел из Кремля. Вокруг солнца появился круг, точно дуга из красных, зеленых, багряных и желтых лучей. Солнечный круг стоял вровень с верхом собора в Андроньевом монастыре. От него шли два луча: один простирался к церкви Ильи под Соснами (поблизости от Кремля), другой к церкви Никиты Мученика за Яузою.[800]

В непосредственной близости к столице находилось несколько сел и деревень, теперь уже давно вошедших в состав городской территории. На северной окраине города к их числу принадлежало село Напрудское с каменной церковкой Трифона, построенной в XVI в. и сохранившейся до нашего времени, а также Красное село в районе нынешней Красносельской улицы. Эти села с давнего времени были дворцовыми. Из них Красное село особенно прославилось своей верностью восставшим крестьянам и холопам, осаждавшим Москву под предводительством Болотникова. На западной окраине города в его состав уже вошло село Дорогомилово, принадлежавшее раньше ростовским епископам. На южной оконечности города стояло село Хвостово, принадлежавшее в XIV в. крамольным боярам Хвостовым; теперь оно сделалось просто Хвостовым переулком в Замоскворечье. На высоком берегу реки Москвы, там, где открывается величественный вид на столицу, находилось село Воробьево с царским дворцом. Отсюда в мятежный 1547 г. молодой Иван IV со страхом глядел на горящую Москву. Место села и теперь обозначено церковью, стоящей на крутом берегу Москвы—реки на Ленинских горах. Свое название село Воробьево, вероятнее всего, получило от боярской фамилии Воробьевых, известной в XIV в.

На реке Сетуни, тогда в глухой и тихой местности, а теперь поблизости от университета, раскинулось село Голенищево – любимая подгородная дача московских митрополитов, куда они уезжали в тщетных поисках уединения.

На северо—западной окраине столицы возвышались Три горы, память о которых дошла до нашего времени в названиях Трехгорного переулка и Трехгорной мануфактуры. Когда—то здесь на живописном берегу Москвы—реки помещался двор серпуховского князя Владимира Андреевича, двоюродного брата Дмитрия Донского, сражавшегося вместе с ним на Куликовом поле против татар. Местность эта в XVI в. могла уже считаться московской окраиной.

Ближайшая подмосковная округа была усеяна селами и деревнями. Наиболее живописные уголки на реке Москве, выше и ниже столицы, с давнего времени принадлежали великим князьям, их родственникам, крупным боярам, высшему духовенству и монастырям.

К юго—западу от столицы на реке Москве стояло село Кожухово – вотчина крутицкого митрополита, а поблизости от него старинный монастырь Николы на Перерве. Ниже по реке находились села Коломенское и Остров, известные уже с XIV столетия. Коломенское было постоянной загородной царской резиденцией. Здесь на высоком речном берегу возвышались две каменные церкви – Вознесения и Иоанна Предтечи (в Дьякове) – замечательные произведения русского искусства XVI столетия. О шатровой церкви Вознесения точно известно, что ее построили в 1533 г. «на древеное дело», т. е. по образцу деревянных церквей. Поблизости от церкви в Коломенском располагался царский дворец с многочисленными деревянными и каменными постройками. Широкая река, необозримый простор заливных лугов, высокие холмы и глубокие овраги, заросшие вековыми липами и вязами, придают этой местности очарование и в наше время. В прежние же времена Коломенское с прилегающими деревнями имело особый интерес для царского хозяйства, так как на глинистой коломенской почве хорошо произрастали фруктовые деревья и ягодные кустарники – непременная принадлежность старорусских садов.

Другим дворцовым селением, особенно любимым царями, был Остров. И в наше время это селение с группами старых липовых деревьев кажется как бы островом среди окружающих лугов. Над деревьями подымается высокий шатер каменной церкви XVI в., как бы венчая лесной островок среди полей и лугов. Остатков дворца уже давно нет, но можно предполагать, что он стоял в непосредственной близости от церкви.

На другой стороне Москвы—реки, против Острова, и теперь еще сохранились остатки обширных лесов, тянувшихся вдоль реки Москвы до впадения в нее Пахры, где стояло село Мячково, известное своими каменоломнями. Белый мячковский камень нашел большое применение при строительстве. Мячковские каменщики пользовались привилегиями и имели особую жалованную грамоту.

К югу от Москвы, в живописных местностях по берегам прудов и речек, были разбросаны села и деревни, упоминаемые уже в грамотах XIV в.: Ясенево, Черная Грязь (теперь Царицыно) и др. В этой части Подмосковья долгое время держались остатки боярского землевладения, и многие села получили свое наименование по имени их владельцев, феодалов своего времени.

Большая часть этих сел и деревень входила в древний Васильцев стан. Это название восходит уже к первой половине XIV в. Так, в духовных Ивана Калиты говорится о медовом городском оброке «Васильцева веданья». Василий, или Василец, – это, вероятно, известный московский тысяцкий Василий, в ведении которого должны были находиться сборы, «оброки», собиравшиеся в городе и в предгородной территории. Сила традиции была так велика, что даже Иван Грозный в своей духовной, написанной в 1572 г., упоминает о давно исчезнувшем Добрятинском селе с бортью «и с Васильцовом столом». Впрочем, бортный лес с дикими пчелами еще долгое время мог существовать в обширном Лосином острове, носившем в начале нашего века полудикий характер, несмотря на его непосредственную близость к столице. Большие леса со всех сторон подступали к Москве XVI в., и их благословенные сени, точнее, их остатки, до сих пор украшают наше Подмосковье.

К западу от столицы, вверх по течению Москвы—реки также располагались царские и боярские села. Крупнейшим из них было Крылатское – одно из самых любопытных подмосковных селений по своему местоположению. Строения здесь расположены и по склонам холмов, и на своеобразных террасах, напоминая не равнинную русскую деревню, а крымские поселения. Еще ближе к Москве, тоже на берегу реки, стояло село Хорошево, само название которого напоминает о чудесном виде на Москву—реку, на окрестные луга и рощи. Здесь в конце XVI в. была поставлена каменная церковь, сохранившаяся до нашего времени.

На Москве—реке стояло село Тушино с монастырем Спаса на Всходне. Все церковное имущество в нем принадлежало вотчиннику Андриану Тушину «с братьею». По неизвестным причинам село Тушино перешло во владение Троице—Сергиева монастыря, оставившего на старом месте игумена с шестью монахами. Монастырь был для своего времени богато обстроен, имел две каменные церкви, одна из которых в конце XVI в. только еще строилась и стояла недоделанной.

В Тушине помещался монастырский двор и «задней» (коровий) двор. Главный свой доход монастырь получал от мельниц на реке Всходне (ныне Сходне). Тут работали четыре мельницы: мельница «подзаразная», мельница мостовая, мельница посельная, мельница «на усть Всходни реки». Каждая из них давала от 15 до 25 рублей дохода в год, доход очень немалый по тому времени.[801]

Нелишне отметить, что и другие речки вокруг Москвы были перегорожены мельничными плотинами. Это вносит хорошую поправку к нашим представлениям о подмосковном пейзаже XVI в., который оживлялся многочисленными большими прудами с плотинами и мельницами.

К северной окраине столицы примыкали обширные и болотистые леса. Большие села здесь располагались по течению Яузы. В непосредственной близости к городу стояли старинные села на Яузе: Свиблово, Медведково, Тайнинское. Первое название произошло от бояр Свибловых, вошедших в крамолу к великим князьям в XIV в. и наказанных за это отнятием у них вотчин, носивших тогда общее название «свибловских сел».

Село Тайнинское, или Танинское, что может быть и более правильно, было дворцовым и упоминается в летописных известиях XVI в. В нем ночевал Иван Грозный во время своего возвращения в Москву после взятия Казани.[802]

С севера Москва была окружена поместьями и вотчинами, которые принадлежали боярам, дворянам, а также монастырям и церквам. Вот неполные, выборочные сведения о подмосковных вотчинах и поместьях к северу от столицы: село Измайлово принадлежало Никите Романовичу Юрьеву, Рубцово – Протасию

Васильевичу Юрьеву. Эти села, стоявшие в непосредственной близости к Москве, вошли теперь в городскую территорию.[803]

На Клязьме и Уче находились «старые вотчины» Вельяминовых (село Федосьино), князей Шуйских (село Степаново), Траханиотовых (село Козодавлево), Шеиных (село Курово). Тут же обзавелся вотчинами знаменитый временщик конца XVI столетия дьяк Василий Щелкалов.

В деревне Вантеево на реке Уче одно время стояла бумажная мельница – первое бумажное предприятие в России. В 1576 г. указывали место, «что бывало за Федором за Савиным, который бумажную мельницу держал».[804]

Большие люди захватывали в свое распоряжение и поместные земли. В их числе находим, например, Никиту Романовича Юр ьева, брата царицы Анастасии, жены Ивана IV. Ему принадлежало село Чальиново на реке Лоби, где отмечена каменная церковь о 5 верхах во имя Троицы с приделом Алексея Божьего человека. Раньше это село принадлежало Григорию Степановичу Собакину, а еще раньше князю Ивану Юрьевичу Токмакову (до его опалы). Теперь – это село Чашниково, немножко севернее реки Клязьмы, по которой в XVI в. располагались покосы Романовых.

Подмосковные вотчины служили местами отдыха для их владельцев и порой насчитывали очень малое количество крестьянских дворов. В вотчине Траханиотовых (село Козодавлево на Клязьме) стояло два вотчинниковых двора, двор челядинный, четыре двора людских, крестьянских дворов не показано вовсе. Следовательно, это была типичная боярская усадьба.[805] С небольшим количеством крестьянских дворов в подмосковных селах, принадлежавших крупным вотчинникам, встречаемся и в других случаях.

Дворы мелких землевладельцев, естественно, были гораздо скромнее. Сохранилось описание двора митрополичьего певчего дьяка. Двор стоял на реке Уче на большой Дмитровской дороге. Усадьба занимала площадь в 30 на 20 сажень. Тут стояли две избы, одна длиною в 3, а другая – в 2,5 сажени. Тут же находился сенник на подклете – низком деревянном сооружении, служившем как бы полуподвальным этажом. Была и другая изба с сенником и еще сенник на подклете; между сенников стояла конюшня. Двор окружал плетень, в него вели бревенчатые («брусяные») ворота. Строения были покрыты лубьем (липовой корой) и дранкой («драницами»). Такая усадьба имела назначение служить местом отдыха. Владелец ее не заводил пашни, но зато очень заботился о корме для скота, судя по количеству хранилищ для сена.

Северное Подмосковье усеяно было также селами и деревнями, перешедшими во владение монастырей и церквей. В непосредственном соседстве со столицей на речке Сосенке стояло Черкизово – село Чудова монастыря, которое упоминается уже в завещании митрополита Алексея как село Серкизовское, видимо, по имени боярина Серкиза, убитого на Куликовом поле.

Троицкому монастырю принадлежало село Ростокино на Яузе с церковью Воскресения. Угодья Ростокина составлялись главным образом из лугов. Доход в монастырь поступал от мельницы на Яузе (15 рублей в год) и от перевоза через эту речку (2 рубля). Мельница была такой прибыльной, что ростокинские крестьяне были освобождены монастырем от платежа оброков. Зато «ежевеснь» (каждую весну) они чинили плотину, возили для нее землю и навоз, готовили лесные материалы.

Митрополиту принадлежало село Пушкино на Уче с церковью Николы, а также мельница и перевоз на той же речке. Половиной села Пирогова на Клязьме владел Кириллов Белозерский монастырь, а селом Образцовым на Клязьме же – Спасо—Евфимьев монастырь в Суздале.

В селе Воздвиженском по дороге из Москвы в Троицкий монастырь находился царский дворец. Грамота 1526 г. была дана Троицкому монастырю в этом селе[806] во время богомольного путешествия великого князя Василия III в Троицкий монастырь после его женитьбы на Елене Глинской.

Подмосковье было самым густонаселенным районом во всей России. Таким образом, Москва XVI в. выступает перед нами как город с обширной округой, имеющей крупное сельскохозяйственное, ремесленное и торговое значение. Этого мы не найдем ни в одной области России того времени, в том числе ни в Псковской, ни в Новгородской, ни в какой—либо иной русской земле XVI в.