КНЯЖЕСКИЕ, БОЯРСКИЕ И МОНАСТЫРСКИЕ СЛОБОДЫ

Кроме дворцовых слобод, в средневековой Москве существовали княжеские слободы, боярские и монастырские. Как возникали княжеские слободы, видно по грамотам конца XV века.

Упразднив третное владение, Иван III в то же время на территории Москвы выделил для своих сыновей особые слободки или села. Юрий Иванович получил сельцо Сущево, Дмитрий Иванович – сельцо Напрудское, Семен Иванович – сельцо Луцинское, Андрей Иванович – слободку Колычевскую в Замосковоречье. Сущево и Напрудское были отданы «з дворы с городцкими с посадными».[338] Несмотря на название «сельцо», это были особые слободки с приписанными к ним городскими дворами. «Отвод» села Сущева, данного князю Юрию Ивановичу Дмитриевскому, был сделан по населенной местности, по переулкам и улицам. В результате часть городских дворов отошла к Сущеву; другая осталась в московском посаде. Из грамоты Ивана III видно, что отвод «Сущовскому селцу к двором городцким» создавал в Москве особое княжеское владение. Дворы, приписанные к Сущеву, «и митрополичьи, и розные, чьи дворы ни буди», выходили из—под юрисдикции великого князя. «А сын мои Василей у моего сына у Юриа в те дворы не вступается», – завещал Иван III. Это было оговорено и в докончании великого князя Василия с Юрием Ивановичем.[339]

Впрочем, князья – владельцы выделенных им на территории Москвы особых слободок – были ограничены в своих правах. Им запрещалось держать в слободках торги, ставить лавки, торговать зерном; разрешалось только торговать съестными припасами. Права князей были ограничены, так как рассмотрение уголовных дел (убийство, кража с поличным) осталось в ведении большого московского наместника.[340]

Тем не менее, создание княжеских слободок в Москве начала XVI века было определенной уступкой старым феодальным обычаям. Значительная часть московской территории оказывалась в руках князей—совладельцев. Княжеские слободки, впрочем, существовали недолго. Из четырех младших сыновей Ивана III потомство имел только Андрей. Его сын Владимир Андреевич долгое время находился в заточении вместе с матерью. Позже он погиб при Иване Грозном, который своеобразно повторил практику своего деда, также выделив часть городской территории в опричнину. С точки зрения москвичей XVI века это не было новостью, а только повторением на других основах того, что совершил Иван III, накромсавший из московского посада и его ближайших сел владения для своих сыновей.

Отдельные слободы находились во владении бояр. Счастливый случай сохранил завещание князя Ивана Юрьевича Патрикеева, составленное в 1499 году. В нем перечислено большое количество ремесленников—холопов, живших на различного рода «местах» в Кремле и на посаде. Ему же принадлежала «Заяузкая слободка», а также слободка в Замоскворечье против села Семчинского (в 1476 г. «сгорела слободка княжь Юрьевская за Москвою рекою против Семчинского»).[341]

К княжеским и боярским слободкам надо прибавить слободки монастырские и церковные, а также отдельные дворы феодалов, разбросанные по всему городу. По справедливому замечанию П. П. Смирнова, «княжеский город XIV–XV вв., как кружево, был изрезан иммунитетами своеземцев—вотчинников, владевших в нем отдельными дворами, улицами, слободами и т. п.».[342]

Количество феодалов, которым принадлежали дворцовые места, дворы и слободки, конечно, было несравненно меньшим, чем количество принадлежавшей им «челяди», среди которой преобладало трудовое население – ремесленники, чернорабочие «страдные люди» и другие категории холопов и зависимых людей. Они составляли довольно многочисленную прослойку московского населения в XIV–XV веках.