ГРИШКА ОТРЕПЬЕВ

Царские власти всячески поддерживали слух о том, что появившийся претендент на московский трон, называвший себя царевичем Дмитрием Ивановичем Углицким, на самом деле был безвестным монахом (чернецом) Григорием Отрепьевым. Создана была целая биография Григория, или Гришки Отрепьева, закрепленная различного рода документами. Впоследствии родственники Гришки Отрепьева, которого в просторечье называли также Юшкой, даже выхлопотали для себя право переменить фамилию Отрепьевы на другую.

По официальным сведениям, Отрепьевы принадлежали к числу костромских дворян. Одного из них прямо называли дядей Григория. Но в рассказах о Гришке Отрепьеве действительные и вымышленные факты перепутаны в какой—то странной амальгаме.

Правительство Бориса Годунова не скупилось на краски, чтобы обрисовать прежнюю жизнь Григория в самых черных тонах. Гришка с юных лет воровал («крал»), бражничал, обманывал, – захлебываясь от собственных вымыслов, сообщало польскому правительству русское посольство в 1604–1605 годах, когда Самозванец стал уже грозной силой. Однако, по заявлению того же посольства, Гришка занимал выдающееся положение среди монахов Чудова монастыря в Кремле. Он состоял келейником при архимандрите Пафнутии, который держал его «для письма».

Уже после гибели Самозванца возник такой рассказ о Гришке Отрепьеве, получивший название «извета» (донесения) монаха Варлаама.

Варлаам рассказывает о своих похождениях в 1602 году, когда он вместе с монахом Мисаилом Повадьиным и Григорием Отрепьевым ушел за рубеж. Эта монашеская троица ярко изображена А. С. Пушкиным в его известной сцене в корчме.

По извету Варлаама, Юшка, то есть Гришка Отрепьев, был воспитан его вдовой матерью и научился грамоте. Один из очевидцев и историков «Смуты» добавляет, что родители Отрепьева жили в костромской волости Борки. Позже Гришка прятался от преследований в Железноборском монастыре.

Отрепьев сделался монахом уже в ранние годы. Он был пострижен в монахи, когда ему было 14 лет от роду, Трифоном, игуменом монастыря в Хлынове (Вятке). Удивляться такому раннему возрасту, в котором Григорий Отрепьев принял монашество, не приходится: Трифон в это время собирал людей со всех сторон в свой монастырь.

Позже Гришка Отрепьев начал жить в Чудовом монастыре в Москве. Этот монастырь считался патриаршим.

В Чудовом монастыре Гришка Отрепьев выдвинулся, видимо, своими способностями и вошел «в великую славу», потому что сопровождал самого патриарха Иова. Но в Чудовом монастыре он задержался ненадолго. По неясным причинам он покинул свое место и стал скитаться по различным монастырям. Опять вернулся в Чудов монастырь, бежал в Литву вместе с монахом Варлаамом.

В различных сообщениях об Отрепьеве поражает нас смешение каких—то разных обстоятельств, которые очень трудно объединить вместе в единый рассказ.

В самом деле, если Отрепьев находился непосредственно при патриархе Иове, то его должны были знать московские церковные круги. Ведь вновь появился он в Москве в 1605 году, всего через три года после того, как покинул Чудов монастырь. Однако нет никаких сведений о том, чтобы люди, принадлежащие к московскому духовенству, опознали в новом царе прежнего чернеца Чудова монастыря.

Извет Варлаама, таким образом, довольно шаткая основа для определения того, был ли Гришка Отрепьев тем лицом, которое впоследствии называло себя царевичем Дмитрием.

Но существуют и другие свидетельства о Гришке Отрепьеве, помещенные в повести о том, как Борис Годунов «восхитил» царство. По этой повести за рубеж бежали монахи Мисаил Повадьин, Венедикт и Леонид, а с ними Григорий Отрепьев. В Киеве (бывшем тогда в составе Речи Посполитой) Григорий велел Леониду назваться Отрепьевым, а сам объявил себя царевичем Дмитрием Ивановичем. Это неожиданное сообщение, как мы увидим дальше, бросает свет на дальнейшую историю Самозванца. Возникает предположение, уже высказанное ранее, что Самозванец и Григорий Отрепьев – разные люди. И сам Варлаам в своем извете как бы теряет нить рассказа о Григории Отрепьеве с того времени, как тот появился у Адама Вишневецкого. Невольно возникает мысль, не был ли Григорий Отрепьев только гонцом из Москвы, возвестившим, что пришло подходящее время для появления Самозванца.