Обвиняемые

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Соломон Лозовский (Дридзо) родился 29 мая 1878 г. в бедной семье, в деревне Даниловка под Екатеринославом.

В хедере он изучал древнееврейский язык и читал Библию, но с восьми лет должен был помогать семье. Он работал продавцом на рынке, мясником и кузнецом. Учась в гимназии, добровольно поступил на военную службу в 236-й батальон в Казани, так как в это время мог подготовиться к экзаменам на аттестат зрелости. В 1901 г. он выдержал экзамен и переехал в Лозовую (откуда его партийный псевдоним Лозовский), где основал социал-демократический кружок среди железнодорожников. В 1903 г. продолжил свою революционную деятельность в Санкт-Петербурге, был арестован в октябре того же года и после года тюрьмы выслан в Казань. В мае 1905 г. Лозовский стал членом Казанского комитета большевиков, в июне был снова арестован, но освобожден рабочими одной из фабрик. В октябре 1905 г. он распределял среди студентов оружие, отнятое у полицейских во время демонстрации. Три дня спустя армейские части справились с революционерами, Лозовский после трех недель тюрьмы был освобожден.

В декабре 1905 г. в Таммерфорсе (Финляндия) Лозовский участвовал в партийной конференции большевиков. Затем он уехал в Санкт-Петербург, где в январе 1906 г. был арестован, освобожден под залог, но тотчас же снова взят под стражу. До 1908 г. он сидел в нескольких тюрьмах и должен был быть выслан в Сибирь. Во время этапирования ему удалось бежать и в январе 1909 г. через Женеву добраться до Парижа. Там он примкнул к большевикам и был секретарем бюро русских эмигрантов, а также в течение двух лет генеральным секретарем французского профсоюза шляпников, члены которого были в большинстве своем евреями. Сдал экзамен на водителя и работал кузнецом, токарем и автомехаником. В 1911 г. Лозовский создал внутри Всеобщей конфедерации труда еврейскую комиссию и редактировал ее орган «Дер идише арбетер» («Еврейский рабочий»). С 1912 г. был редактором нескольких партийных газет, руководителем большевистской группы и входил в руководство ВКТ, внутри которой стал в 1914 г. одним из организаторов интернационалистских групп. В мае 1917 г. Лозовский получил от французских властей визу и через Англию, Швецию, Норвегию и Финляндию приехал в Петроград. На III Всероссийской конференции профсоюзов в июне 1917 г. делегаты 976 профсоюзов, представлявшие 1, 4 млн членов, избрали его секретарем Всероссийского центрального совета профсоюзов. Из-за своей оппозиции тоталитарной политике Ленина до и после Октябрьского переворота, а также из-за того, что он был председателем ЦК РСДРП интернационалистов и редактором ее газеты «Пролетарий», Лозовский был в декабре 1917 г. исключен из РКП(б). Так как молодое Советское государство не могло отказаться от услуг пользовавшегося международной известностью функционера, он все же стал в феврале 1918 г. генеральным секретарем Всероссийского профсоюза текстильщиков, а в июле 1918 г. генеральным секретарем совета мощного Всероссийского профсоюза железнодорожников. На этих постах Лозовский выступал против подавления свободы печати и провозглашенной Лениным обязанности профсоюзов брать на себя государственные функции, что было равнозначно предательству прав рабочих. В декабре 1919 г. он, однако, капитулировал и подчинил свою группу интернационалистов партии. Тем самым независимость профсоюзов от государства, которой требовали меньшевики, была окончательно уничтожена в Советской России, но при инфильтрации и унификации рабочих организаций, что входило в число важнейших целей Коминтерна, тактика Ленина не принесла никаких плодов:

«При необходимости мы должны применять все возможные уловки, хитрости, нелегальные методы, умалчивать и утаивать правду, только для того, чтобы проникнуть в профсоюзы… и вести в них любой ценой коммунистическую работу».

Неудачей закончилась и попытка ослабить западные профсоюзы с помощью основанного на II конгрессе Коминтерна Красного Интернационала профсоюзов (Профинтерна). В Профинтерн входили коммунистические профсоюзы многих стран, подчиненные в организационном отношении Исполкому Коминтерна. Лозовский был избран генеральным секретарем Профинтерна и в августе 1920 г. поехал в Западную Европу, чтобы агитировать за его цели. После того как его выступление в одной из берлинских пивных было воспринято с триумфом, германское правительство выслало его за нарушение запрета на агитацию. На IV конгрессе Профинтерна в июле 1924 г. делегаты потребовали объединения с основанным в 1919 г. в Амстердаме социал-демократически ориентированным Международным объединением профсоюзов, но руководители западных профсоюзов отвергли предложения Лозовского. По должности Лозовский входил в высшие органы Коминтерна и произносил на его конгрессах впечатляющие, но не имевшие последствий речи. В 1943 г. Коминтерн был формально распущен, а его органы прекратили свою деятельность.

С 1937 по 1939 г. Лозовский был директором Гослитиздата и профессором кафедры международных отношений Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б). С 1927 г. он был кандидатом, с 1939 г. членом ЦК ВКП(б) и заместителем наркома, а с 1946 г. — министра иностранных дел СССР. В качестве заместителя начальника (1941–1948 гг.) и начальника (1945–1948 гг.) Совинформбюро Лозовский был ответствен за ЕАК.

Лозовский, образованный человек западного склада, написал много работ о деятельности профсоюзов, редактировал многотомную энциклопедию международного профсоюзного движения, а также энциклопедический дипломатический словарь и был членом главной редакции «Большой советской энциклопедии». Он не хотел иметь ничего общего с еврейством и всегда стремился к сокрытию своих еврейских корней. До начала своей деятельности в ЕАК он никогда не выступал с заявлениями по еврейским проблемам. Только геноцид советских евреев напомнил верному солдату партии о его еврейской идентичности — не в последнюю очередь потому, что он считал, что всегда действует в интересах Советского Союза. Что бы Лозовский ни делал, это происходило по поручению и с согласия Кремля. 26 января 1949 г. он был арестован. Старейший обвиняемый, он был расстрелян 12 августа 1952 г.

С убийством Давида Бергельсона еврейская литература на идиш, по мнению некоторых литературных критиков, потеряла, наряду с Менделе Мойхер-Сфоримом, Шолом-Алейхемом и Ицхаком-Лейбом Перецом, самого молодого из своих классиков.

Бергельсон родился в 1884 г. в Охримове под Уманью на Украине, в семье образованного и зажиточного торговца лесом и хлебом. Уже в детстве он читал литературу на идиш, древнееврейском и русском языках. После смерти родителей Бергельсон жил у своих старших братьев в Киеве. В четырнадцать лет он писал романы на древнееврейском и русском языках, для которых не находилось издателей. В романе «Вокруг вокзала», вышедшем в 1909 г. в Варшаве на идиш и удостоившемся похвал критики (немецкий перевод вышел в 1922 г.), Бергельсон рассказывает об упадке одного местечка. Свою славу писатель закрепил романом «После всего», вышедшим в 1913 г. на идиш и иврите (в издательстве «Га-олам» в Одессе), а в 1923 г. опубликованным на немецком языке. С большим чувством и пониманием он от имени еврейской девушки описывает экзистенциальные кризисы, переживавшиеся представителями среднего сословия в местечке, и трагические судьбы еврейских интеллигентов, столкнувшихся с радикальным сломом традиционных ценностей. До гражданской войны родились новые романы и повести. Бергельсон сотрудничал в литературных журналах, основал в октябре 1918 г. в Киеве издательство «Фольксферлаг» и был среди инициаторов создания «Культур-лиги», поддерживавшей во всем мире еврейскую культуру левого направления.

Прожив два года в Москве, писатель отправился в 1921 г. в Берлин, где стал членом активной еврейско-русской колонии и близко сдружился с Максом Рейнхардтом и другими представителями культурной элиты Веймарской республики. Он писал для «Форвертс» и «Моргн фрайхайт», выходивших в Нью-Йорке, а также для «Дер эмес». Статьи его большей частью были посвящены революционной теме. Вместе с Дер Нистером писатель был редактором литературного отдела журнала «Мильгройм» («Гранат»), большого издания, публиковавшего многочисленные оригинальные иллюстрации. «Мельница» и другие пьесь Бергельсона ставились во многих странах. Продолжительные поездки с чтением своих произведений приводили его в Румынию, Польшу, Францию и Америку. В 1933 г. он посетил Еврейскую автономнук область и ее столицу Биробиджан, а затем окончательно возвратился в Советский Союз. Он был убежден, что только в этом государстве возможны выживание и расцвет еврейской культуры на идиш. Созда! двухтомный автобиографический роман «На Днепре» (1933–1940) Бергельсон окончательно утвердился в качестве ведущего еврейскогс писателя Советского Союза. Он попытался соединить в этой эпопее элементы марксистского мессианства и социалистического реализма со своим лирико-эмоциональным стилем. Главный персонаж, сталкиваясь с социалистическими и сионистскими идеями, превращается в воинствующего атеиста и убежденного коммуниста, расстающегося с еврейской традицией и ее религиозными ценностями.

Бергельсон входил в число основателей ЕАК. Его обращение к евреям всего мира, прозвучавшее в августе 1941 г., транслировалось по Московскому радио и распространялось подпольной печатью Польши и Франции в оригинале — на идиш. «Эйникайт», в редакцию которой входил Бергельсон, печатала его многочисленные статьи и рассказы. Название пьесы, написанной в 1941 г., «Мы будем жить» представляет собой цитату из псалма 118.17. Главный персонаж, старый еврей и гордый советский гражданин, потерял своего первенца во время Первой мировой войны, а его младший сын, командир бригады Красной армии, погиб в первые дни Великой Отечественно? войны. Пьеса была поставлена только в США и Палестине. На драм) «Принц Реубейни» Бергельсона вдохновил образ авантюриста и узурпатора XVI в., пробуждавшего мессианские надежды на воссоздание еврейского государства в Палестине, — тема, которая побуждала писать исторические романы и других писателей, например Макса Брода. ГОСЕТ приступил к репетициям пьесы незадолго до убийства Михоэлса, но она так и не была поставлена в Советском Союзе.

Тюремная фотография

После капитуляции Германии Бергельсон написал несколько рассказов, в том числе «В горах», «Свидетель» и «Поминальные свечи», темой которых стал патриотизм советских евреев во время войны. Он был арестован 24 января 1949 г. и расстрелян 12 августа 1952 г.

О Соломоне Брегмане в официальных еврейских и советских изданиях содержатся немногочисленные биографические данные, так как он занимался еврейскими делами только в качестве члена ЕАК и принадлежал к среднему звену номенклатуры. Он родился в 1895 г. в Злынке под Брянском, в семье торговца. На суде Брегман показал: «Образование среднее, в партии состоял с 1912 года, никогда не исключался и взысканий не имел. Последняя должность — заместитель министра Госконтроля РСФСР. Семейное положение — женат, имею сына. Награжден медалями: “За оборону Москвы”, “В память 800-летия Москвы” и “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.”».

В июле 1944 г. Брегман по предложению члена ЦК А. С. Щербакова был введен в Президиум ЕАК. Верный партийный функционер и послушный чиновник должен был вернуть комитет к первоначальным целям, ставившимся перед комитетами, интенсифицировавшими военную пропаганду, и воспрепятствовать расширению его полномочий в направлении превращения в представительство советских евреев. Брегман плохо знал идиш и лишь с трудом мог читать «Эйникайт». Более значительную роль он играл в комиссии по «Черной книге», критикуя мнимые политические ошибки авторов и редакторов.

Брегман был арестован 28 января 1949 г. В ходе длительного следствия он под пытками обвинил себя и других подследственных. Часть этих показаний он впоследствии опроверг. В заключении потерял сознание и был помещен в больницу Бутырской тюрьмы. В ходе разбирательства 9 июля 1952 г. его дело было выделено из главного производства. Так как в это время Брегман снова оказался в бессознательном состоянии, дело против него было прекращено. Он умер 23 января 1953 г. в Бутырской тюрьме.

Ицик Фефер родился 23 сентября 1900 г. в Шполе на Украине, в светски ориентированной семье.

Его отец, учитель и автор стихов на случай, был убит в 1941 г., теща — одна из жертв Бабьего Яра. В двенадцать лет Фефер начал работать в типографии наборщиком. С 1917 по 1919 г. он входил в Бунд и был секретарем местного профсоюза. В 1919 г. вступил в Коммунистическую партию Украины и стал секретарем партийной организации в Шполе. Вслед за тем добровольцем вступил в Красную армию и участвовал в гражданской войне. Во время занятия Киева войсками белогвардейского генерала А. И. Деникина Фефер работал в коммунистическом подполье, был арестован вместе с еврейским литературным критиком И.Нусиновым и приговорен к тюремному заключению. Выйдя на свободу, он был избран в ЦК компартии Украины и секретарем профсоюза работников культуры.

Статьи, рецензии и стихи Фефера выходили во многих журналах и газетах, например, «Югнт», «Найе цайт», «Фольксцайтунг», «Ди ройте велт», «Ойф барикадн», «Литерарише блетер», «Комунистише фон». Ему оказывал большую помощь поэт Давид Гофштейн, который был одиннадцатью годами старше. В 1922 г. Фефер основал литературную группу «Видервукс» и одноименное кооперативное издательство. В 1924 г. вышел сборник его лирики «Обо мне и таких, как я». Он также зарекомендовал себя как хороший оратор, нередко выступая перед тысячами рабочих на предприятиях, и участвовал в литературных дискуссиях. На учредительном собрании еврейской секции Объединения пролетарских писателей Украины в 1927 г. в Харькове он выступал с основным докладом. В 1930-е гг. Фефер возглавлял эту секцию.

По поручению Наркомпроса Украины Фефер в конце 1928 г. вместе с Н.Ойслендером и М.Литваковым посетил Чехословакию, Польшу, Францию и Германию, чтобы пропагандировать пролетарскую литературу и поэзию. Его критика в адрес еврейских писателей, с недостаточным энтузиазмом восхвалявших достижения социализма, вызвала резкую реакцию среди еврейских литераторов. Его перу принадлежат несколько од Сталину. Когда в 1937 г. генерал Н.Э. Якир, верный еврейский коммунист и член ЦК ВКП(б), маршал М. Н. Тухачевский, командующий Приволжским военным округом, бывший заместитель наркома обороны, и другие генералы-евреи были обвинены в заговоре в пользу Германии и расстреляны (процесс военных 11 июня 1937 г. не имел антисемитского характера. Среди 8 обвиняемых евреем, помимо упомянутого Якира, был только комкор Б. М. Фельдман. — Прим. пер.), Фефер одобрил приговор и выступал против мнимых предателей. В октябре 1937 г. он, будучи другом видного украинского поэта Ивана Кулика, павшего жертвой ежовщины, сам оказался под наблюдением госбезопасности. По свидетельству А. Борщаговского, тогдашний допрос не был включен в следственные документы процесса ЕАК.

Неясно, сотрудничал ли Фефер уже тогда с «органами».

В 1930-е гг. Фефер был членом редакции «Пролит», «Фармест» и других журналов и входил в президиум Союза советских писателей. До 1939 г. он опубликовал 30 сборников лирики и несколько школьных учебников. Библиография его произведений заполнила бы много страниц. Его стиль напоминает безыскусную манеру Генриха Гейне. К еврейской буржуазной культуре и ее религиозным традициям он относился с насмешкой и презрением. В своей политически мотивированной ненависти ко всему еврейскому он порой превосходил антисемитизм своих земляков-неевреев. В 1939 и 1940 гг. Фефер неоднократно посещал аннексированные польские территории, где вел просоветскую пропаганду среди евреев Восточной Польши. Он был придан Главному политическому управлению Красной армии в звании полковника. В 1940 г. Фефер был награжден орденом Ленина.

Фефер стал ответственным секретарем ЕАК и заместителем главного редактора «Эйникайт». Перед лицом массовых убийств евреев и преступлений в отношении своей семьи и земляков на Украине он молниеносно изменил отношение к иудаизму и пропагандировавшимся им ценностям. Такую же смену курса осуществило и советское правительство, прекратившее атеистическую пропаганду и разрешившее всем советским гражданам отправление религиозных культов, так как националистические и религиозные аргументы дополнительно мотивировали участие людей в войне.

О таком повороте свидетельствует стихотворение Фефера «Я — еврей», самое еврейское из всех его произведений. В созвучии с националистическими настроениями, которые режим терпел с учетом катастрофической военной ситуации, Фефер воспевал еврейский народ и религию, напоминая о врагах евреев — фараонах, Амане и Тите, славил древних еврейских героев: Бар-Кохбу, библейских Самсона, царя Соломона и пророка Исайю, рабби Акиву, еврейских поэтов и мыслителей Галеви, Менделе (Мойхер-Сфорима. — Прим. пер.) и Гейне, Маркса и Спинозу, евреев — Героев Советского Союза и не в последнюю очередь Сталина. Стихотворение впервые появилось 27 декабря 1944 г. в «Эйникайт», было неоднократно перепечатано и положено на музыку. В каждой последующей версии отсутствуют те или иные строфы, не говоря уже об одиннадцатой, которая удалялась всякий раз из-за содержавшихся в ней чрезмерных похвал Сталину. Я убежден, что в этом стихотворении Фефер в первый и последний раз выразил свои подлинные чувства, свои мысли о евреях. Это его кредо, которое нашло отражение и в пьесе «Солнце не зайдет», поставленной в ГОСЕТе.

Слава Фефера в еврейском мире существенно возросла, когда он вместе с Михоэлсом смог поехать на Запад. Он очень подружился с Полем Робсоном, исполнявшим на одном из митингов в США русские и еврейские народные песни. Сразу же по приезде в США Фефер был вызван к генералу В. М. Зарубину, возглавлявшему советскую разведывательную сеть в Америке, который обязал его сообщать об всех связях, лицах и выступлениях.

После возвращения из США Фефер с головой ушел в литературную и организационную работу для ЕАК. Он участвовал во всех заседаниях комитета и проводившихся им публичных мероприятиях. В 1944 г. в Нью-Йорке вышел памятный цикл стихотворений Фефера «Родина» с рисунками Марка Шагала, а в 1946 г. еврейское издательство «Икуф», дружественное Советскому Союзу, опубликовало его поэму «Тени Варшавского гетто». Захватывающий эпос из более чем ста четверостиший был включен в изданные в Москве в 1967 г. избранные произведения поэта. Об осуждении и казни Фефера не упоминалось в книге ни единым словом.

Вместе с С. Михоэлсом и Ш. Эпштейном Фефер был среди подписавших в феврале 1944 г. Крымский меморандум, в составлении которого участвовали С. А. Лозовский и его начальник В. М. Молотов, а также А. С. Щербаков. Тогда, примерно за 15 месяцев до победы над Германией, он и представить себе не мог, что это письмо послужит поводом для трагедии членов ЕАК. Фефер был, вероятно, информирован о решении 20 ноября 1948 г. о ликвидации ЕАК, так как незадолго до этого по поручению спецслужб оказал В. С. Абакумову квалифицированную помощь при конфискации многочисленных дел в квартире Михоэлса и ГОСЕТе. Когда 21 ноября 1948 г. последовала молниеносная ликвидация комитета с закрытием всех его учреждений и газеты «Эйникайт» и огромные папки с делами были погружены на грузовики, Фефер помогал «органам» сортировать и отправлять материалы в подвалы МГБ.

Тюремная фотография

Месяцем позже, 24 декабря 1949 г., Фефер был арестован. Он признал себя виновным и оговорил других подследственных. В конце процесса Фефер показал, что является агентом МГБ, и скорректировал большинство своих показаний или вовсе отказался от них. Тем самым он проиграл в качестве свидетеля обвинения, но суд, несмотря на это, вынес смертный приговор всем обвиняемым, кроме Лины Штерн. В последнем слове Фефер сказал: «Вся моя жизнь и творчество были связаны с Коммунистической партией. Мои произведения всегда печатались в коммунистических газетах и журналах различных капиталистических стран… В течение 30 лет я имел счастье воспевать героический труд советского народа и больше писал о России и Украине, чем о евреях, в чем меня даже некоторые обвиняют. Я прошу суд учесть все сказанное мною и не лишать меня возможности служить советскому народу до последнего вздоха».

Фефер и другие обвиняемые были реабилитированы 22 ноября 1956 г. тем же судом, который вынес им смертные приговоры. ЦК отменил решение об исключении большинства расстрелянных из партии, но оба решения были обнародованы только в декабре 1989 г. в «Известиях ЦК КПСС».

Ицик Фефер

Я — еврей

Закалка прежних поколений —

Она дает мне силы жить.

Мечом террора и мучений

Мой гордый дух не сокрушить.

Народ, хранивший веру свято,

Свою свободу защитит.

В лицо кричу я супостату,

Что я — еврей! Ich bin a jid!

Аман, Рамзее и Тит кровавый

Нас не сломили все равно.

Я именем горжусь по праву,

Тем, что с рожденья мне дано.

Глотая дым, коптивший горло,

Когда евреев жег Мадрид,

Я продолжал хрипеть упорно:

Ich bin a jid!

Я погибал в каменоломнях,

Гнил заживо в ярме с рабами.

Египта камни пот мой помнят,

Земля — пропитана слезами!

Но свет, блеснув во мраке ночи,

Сперва пугает и слепит,

Сквозь тернии я брел на ощупь —

Ich bin a jid!

Я сорок лет тащился с торбой

По солнцем выжженной земле.

Мой дух окреп, и клич Бар-Кохбы

Меня заставил встать с колен.

Всех бед и горестей изведав,

Еврей, как золото, хранит

Упорство и упрямство дедов —

Ich bin a jid!

Кому я должен? Чей я данник?

Пристанище найду я где?

Всегда и всюду я изгнанник

И вечно мыкаюсь в нужде.

Не мяса вкус придаст мне силы,

Не звон монет обогатит,

А локон, срезанный Далилой,  —

Ich bin a jid!

Исайи прозорливый гений,

Акивы истинное слово —

Вот где исток моих стремлений,

Высоких чувств моих основа.

Порыв героев Маккавеев

С тех пор в крови моей кипит,

Костра и дыбы он сильнее, —

Ich bin a jid!

Порой лишь мудрость Соломона

Была опорой мне в пути,

За юмор Гейне беспардонный

Я кровью собственной платил,

Но исцеляющей прохладой

Галеви стих во мне звучит,

Мне даже гибель — не преграда:

Ich bin a jid!

Шумели рынки Амстердама,

Их гул Спинозе не мешал,

Он в суть вещей вникал упрямо

И к гуманизму призывал.

Теперь мне солнце Маркса светит,

Багрянцем кровь мою бодрит —

Живей, ленивый ход столетий!

Ich bin a jid!

Какая ширь открыта взорам!

Смотри, учись, дерзай, твори,

Как вдохновенный Мойхер-Сфорим,

Как Левитан — певец зари!

Я вижу солнце в час рассвета,

Колосья зреют, серп блестит.

Я — сын Земли, я — сын Советов,

Ich bin a jid!

На зов мой эхом откликается

Далекой Хайфы шумный порт,

В Нью-Йорке песней обрывается

На идиш тихий разговор,

Буэнос-Айрес ритмом знойным

Через моря ко мне летит,

Берлин евреев шлет на бойню —

Ich bin a jid!

Из Сталинского кубка счастья,

Я вместе с русским братом пил,

И никому не дам попрать я

Союз, что нас объединил.

Я не отдам Москвы моей!

Тем, кто ей гибелью грозит,

Кричу я: «Нет!», кричу: «Не смей!»

Ich bin a jid!

Я к испытаниям готов

И окрылен высокой честью:

Мой Каганович и Свердлов

Со Сталиным великим вместе.

Задор мой юн — сквозь снег, галопом,

В груди не сердце — динамит!

Характер я ковал в окопах —

Ich bin a jid!

Плечом к плечу, единым строем

Мы вышли на священный бой.

Взывает к мести прах героев,

Закрывших Родину собой:

Погиб Горелик[14], мертв Паперник[15],

Их подвиг нам в сердца стучит:

Вставай, еврей! Фашизм низвергни!

Ich bin a jid!

Напрасно смерти мне желает

И яму роет подлый враг —

Я разгоню воронью стаю,

Я подниму победный стяг!

Еще я в жизни попирую,

Судьба мне многое сулит,

И на могиле потанцую

У Гитлера — Ich bin a jid![16]

Стихотворение «Я — еврей» было напечатано в «Советиш гейм-ланд» в августе 1990 г., к 38-й годовщине казни Фефера, в оригинале, но без 11 и 12 строф, в которых упоминался Сталин.

С казнью Давида Гофштейна еврейская литература потеряла одного из своих самых важных, образованных и значимых представителей.

Он родился 24 июня 1889 г. в местечке Коростышев под Киевом. После традиционной учебы в хедере будущий поэт брал частные уроки иврита и русского языка. В Киеве Гофштейн сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости, отслужил в армии и стал студентом высшей торговой школы.

Уже девятилетним мальчиком Гофштейн писал стихи на иврите, русском и украинском языках, а после Октябрьской революции, которую воспринял с восторгом, только на идиш. В 1917 г. его первые стихи появились в газете «Найе цайт» в Киеве, в военной газете «Ди ройте армее» и в рабочей газете «Комунистише фон». Гофштейн публиковался и в литературных альманахах на идиш «Эйгнс», «Ойфганг» и «Ба-гинен». Вместе с Л. Квитко и П. Маркишем он создал знаменитый еврейский поэтический триумвират, был редактором газеты «Дер юнге кемпфер», литературного альманаха «Штром» и одним из создателей «Культур-лиги». Затем Гофштейн переселился в Москву, где читал в университете лекции о еврейской литературе. Не будучи членом партии, он редактировал публикации начинающих литераторов-комсомольцев. В 1919 г., написав стихотворение «Октябрь», Гофштейн создал одно из самых значительных произведений на идиш о революции в России. Его вышедшие в 1922 г. элегии, посвященные евреям, убитым во время погромов на Украине, и разрушенным местечкам, были иллюстрированы Марком Шагалом.

Когда Евсекция начала ликвидировать литературу на иврите, издательства и типографии, выпускавшие ее, и преследовать писателей, писавших на этом языке, Гофштейн подписал резолюцию протеста, принятую Ассоциацией еврейских писателей. Нападки евсеков заставили его уехать за границу. До переселения в Палестину он жил в Берлине. «Саул, последний царь израильский», «Времена Мессии» и другие стихотворения Гофштейна вышли в социалистическом журнале «Цукунфт» в Нью-Йорке. Поэт перевел на идиш некоторые стихотворения Пушкина.

Гофштейн не смог освоиться в Палестине ни как частное лицо, ни как поэт. Его стихотворения, рассказы, рецензии на литературные произведения и театральные постановки появлялись в ведущих газетах Палестины на иврите, но идиш, оригинальный язык его творчества, не пользовался в стране уважением, и писатели, писавшие на нем, сталкивались с препятствиями. Он скучал не только по двум своим сыновьям и матери, оставшимся в России, но и по идиш.

В 1926 г. Гофштейн попросил опубликовать в официозной газете «Дер эмес» покаянное письмо, возвратился в Москву и выступил с публичной самокритикой своей поддержки резолюции протеста 1923 г. В Киеве он вместе с Ициком Фефером основал журнал «Комъюнгише гвардие» («Молодая коммунистическая гвардия») и еврейскую секцию Объединения пролетарских писателей Украины. В ее органе «Пролит», который Гофштейн редактировал, он осуждал еврейский символизм и национализм своих коллег, например Дер Нистера. Когда его друг Лев Квитко подвергся резкой критике за мнимый националистический уклон, Гофштейн решительно встал на его защиту и был исключен из союза. Это не сказалось на интенсивности творчества поэта. Наряду с несколькими сборниками лирики вышли учебники для еврейских школ, стихотворения для детей и переводы с русского и немецкого языков. Гофштейн перевел на идиш «Венецианского купца» Шекспира, «Нору» Ибсена и другие произведения мировой литературы, в соавторстве с Ф. Шамесом написал книгу «Теория еврейской литературы и поэзии» и начал работать над автобиографическим романом. Он неустанно славил великие достижения Советского Союза и в ряде статей и стихотворений восхвалял колонистов Еврейской автономной области. Со временем Гофштейн почувствовал себя стесненным принципами социалистического реализма. Во время войны поэт писал другу: «Не судите о нас слишком строго. Никто не знает, что мы претерпели. Это чудо, что мы как-то сохранили свой человеческий образ мыслей».

С момента основания ЕАК Гофштейн активно участвовал в его работе. «Эйникайт», «Киевер штерн» и «Геймланд» публиковали его многочисленные статьи. В 1948 г. в Москве вышел том его избранных стихотворений.

Гофштейна воодушевила позиция Советского Союза, поддержавшего в 1947 г. в ООН раздел Палестины и создание еврейского государства. В день основания государства Израиль он предложил в телеграмме, адресованной Академии наук Украины, создать кафедру иврита. Не затмило ли исполнение многовековой мечты еврейского народа о собственном государстве понимание политической реальности, присущее поэту, и не ослабило ли оно его бдительность в отношении возможных последствий? Некоторые его стихотворения выражают большую гордость в связи с этим важнейшим историческим событием и солидарность с евреями Палестины и всего мира. Не случайно поэтому, что Гофштейн был арестован 16 сентября 1948 г., за четыре месяца до ареста большинства обвиняемых по делу ЕАК.

Более четырех лет семью поэта в ответ на ее запросы информировали о том, что он все еще находится в предварительном заключении в Лефортовской тюрьме. В январе 1953 г., когда Гофштейна уже пять месяцев не было в живых, семь чиновников сообщили его семье, что ей предстоит выселение из квартиры как родственникам врага народа. В ответ на возражение, что приговора еще нет, один из чиновников зачитал соответствующий документ. Родственников других обвиняемых не информировали об осуждении их близких ни устно, ни письменно. Родные Гофштейна были арестованы и приговорены к десяти годам ссылки в сибирском городе Енисейске под Красноярском. Там они, как и другие сосланные, должны были раз в месяц отмечаться в милиции.

Давид Гофштейн

Слово на идиш

Слово на идиш, столь грубо, и хрупко, и ценно,

Бьется в нем пульсом огонь непокорный, нетленный;

Ветрам скитаний, что гонят его по пустыне,

Не разметать тот огонь, его жар не остынет;

В пепле столетий сиянье его не утихнет,

Смолкнет, но снова займется и заново вспыхнет.

Слово на идиш, покинув пределы свои,

Смело шагает вперед сквозь пространства, себя обретая,

Мудрость и вольность степную в свой эпос вплетая.

Не в песнопеньях церковных, а в звуке рожка пастуха,

В тихом напеве жнеца, озорном и наивном слегка,

Чистый рождается слог — новой силой в натруженных венах —

Словом на идиш, столь грубым, и хрупким, и ценным[17].

1929

Иосиф Юзефович родился в 1890 г. в Варшаве, в семье кожевника. Уже в 15 лет он вступил в молодежную организацию Бунда и участвовал в революции 1905 г. в своем родном городе. В 1912 г. за нелегальную деятельность в рядах Социал-демократии Королевства Польского и Литвы он был арестован и приговорен к четырем годам тюремного заключения, которое отбывал в Варшаве и Ломже. После освобождения Юзефович уехал в Москву, где работал в подполье. В мае 1917 г. он стал членом РСДРП(б) и Московского центрального бюро профсоюзов. Основал московский профсоюз кожевников и его орган «Голос кожевника». С 1918 г. Юзефович работал в руководимой Соломоном Лозовским партии РСДРП интернационалистов и вместе с ним в 1919 г. вступил в партию Ленина. После конституирования Профинтерна Юзефович тесно сотрудничал с Лозовским. В 1921, 1923 и 1925 гг. в качестве советского делегата он участвовал в конгрессах Международного объединения профсоюзов кожевников в Вене, Дрездене и Осло и в конгрессе Амстердамского Интернационала профсоюзов. В 1923 г. агитировал за присоединение немецких профсоюзов к Профинтерну. До 1927 г. Юзефович был членом ЦК советского профсоюза кожевников. С 1931 по 1933 г. он с секретным поручением находился в США. К тому времени восходят его обстоятельные знания мощных американских профсоюзных объединений, что десять лет спустя могло пойти на пользу ЕАК.

Во время закрытого заседания 6 июня 1952 г. в отсутствие других обвиняемых Юзефович заявил, что в 1938 г. обязался информировать органы госбезопасности о возможных антисоветских настроениях среди советских журналистов и интеллигенции. С 1939 г. он работал научным сотрудником Института истории АН СССР и входил в рабочую группу под руководством Лозовского по подготовке сборника «Против правых социалистов». Когда в 1941 г. было создано Совинформбюро, Юзефович благодаря своим контактам с левыми кругами и профсоюзами всего мира и знанию языков стал одним из важнейших сотрудников и членом Президиума ЕАК. Он не успел получить степень кандидата наук за уже завершенную диссертацию о государственном перевороте польского маршала Ю. Пилсудского в 1926 г.

Юзефович, намечавшийся на пост руководителя профсоюзов будущей еврейской республики в Крыму, был арестован 13 января 1949 г. и расстрелян 12 августа 1952 г. Его жена Мария и дочь Марина были также арестованы и вместе с семьей Маркиша сосланы в Казахстан.

Лев Квитко родился 11 ноября 1890 г. в Голосково на Украине, в семье учителя и рано осиротел, так как вся семья умерла от туберкулеза.

В 10 лет он стал учеником сапожника, а позже работал в Николаеве, Херсоне и Одессе на кожевенном заводе, был грузчиком и кучером. Еще в 12 лет он начал п исать стихи. В 1915 г. Квитко встретился в Умани с тогда уже знаменитым Давидом Бергельсоном, который распознал его талант и поощрил к литературному труду. Первое стихотворение Квитко было напечатано в киевской газете «Дос фрайе ворт» («Свободное слово»). В 1918 г. Квитко с женой переселился в Киев, где вместе с Д. Гофштейном и П. Маркишем создал знаменитый триумвират поэтов, писавших на идиш. Поэмы «Шаг» и «Красный штурм», первое произведение на идиш об Октябрьской революции, полны пафоса. Квитко был сотрудником «Культур-лиги» и работал в детском доме. Он писал также детские стихи. Его лирика печаталась в журналах «Эйгнс», «Багинен» и «Комунистише фон». Позже Квитко переселился в Берлин, где участвовал в работе журналов «Мильгройм» и «Цукунфт». Там в 1922 г. вышли циклы его стихотворений «Зеленая трава» и «1919», плач по жертвам погромов на Украине.

Из Берлина Квитко уехал в Гамбург, где работал служащим советской торговой миссии в порту. Дер Нистер и он участвовали в тайной отгрузке советского оружия в Китай. Квитко вступил в КПГ. Рассказ «Водопад Рио-Гранде» основан на гамбургских впечатлениях. В 1925 г. поэт был выслан из Германии и до 1936 г. жил в Харькове. Квитко был членом еврейской секции Объединения пролетарских писателей Украины и возглавлял редакцию журнала «Ройте велт», в котором были опубликованы многие его стихи, а также детскую газету «Зай грайт». В 1929 г. Квитко, выступив в «Ройте велт» с критикой в адрес официальной «евсековской» еврейской печати во главе с грозным Моисеем Литваковым, вызвал дискуссию, потрясшую самые основы его жизни. «Официальные» евреи-партийцы объявили его позицию атакой на партию справа. Из-за «дела Квитко» некоторым еврейским писателям пришлось писать покаянные письма. Сам он был смещен с поста редактора и вынужден работать на Харьковском тракторном заводе. В 1933 г. вышел первый том собрания его сочинений, включавший произведения 1916–1927 гг., а в 1935 г. писатель стал редактором журнала «Киндершафунг» («Детское творчество»).

Квитко был руководителем секции детской и юношеской литературы Союза советских писателей. Его стихи, басни, проза печатались на идиш и русском, а также включались в школьные учебники для других национальностей. Тираж одних лишь стихотворений для детей составил 11 млн экз. Многие из них были положены на музыку. В 1939 г. Квитко был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Тюремная фотография

Перед началом войны Квитко вступил в партию. С. Лозовский и Ш. Эпштейн телеграммой пригласили его приехать из Алма-Аты, куда писатель был эвакуирован, в Куйбышев, чтобы участвовать в работе ЕАК. Он был членом редколлегии «Эйникайт», для которой написал много статей и за ежемесячную детскую страничку которой отвечал. Кроме того, поэт опубликовал несколько брошюр, том прозы «Кровь зовет к отмщению», сборник стихотворений для детей «Детские сердца» (1943) и сборник лирических стихотворений «Огонь по врагам». В 1947 г. в Москве вышел цикл «Песнь моего сердца», включавший стихи, написанные в 1941–1946 гг. В этих статьях и стихах Квитко выражал свою солидарность с преследовавшимися евреями и гордость еврейскими героями войны. Поэтому в ходе процесса против ЕАК ему были вменены в вину националистические настроения. После войны Квитко работал секретарем Московского бюро Союза еврейских писателей и планировал создать дом для писателей, лишившихся жилища в родных местах. Он был арестован 29 января 1949 г. и расстрелян 12 августа 1952 г.

Перец Маркиш был одним из наиболее оригинальных и плодовитых представителей еврейской литературы на идиш. В его патетическом стиле впечатляющим образом отразилась трагедия еврейского народа.

Его монументальный эпос в стихах «Война» возник под впечатлением катастрофы и ввиду обилия стилистических вариаций с большим трудом поддается переводу. Другие его произведения также большей частью переводились только на русский язык. Над вышедшим в 1957 г. в Советском Союзе томом избранных стихотворений работали не менее 42 переводчиков. Некоторые его произведения были переведены на французский язык Шарлем Добжински.

Маркиш родился 7 декабря 1895 г. в бедной семье, в местечке Полонное на Волыни. Его отец был портным и домашним учителем, мать продавала сельдь на рынках. В хедере он изучал древнееврейский язык и читал Библию. Рано оставив семью, Маркиш уже в тринадцать лет был помощником кантора в Бердичеве. В пятнадцать лет он начал писать стихи по-русски. Добывая пропитание поденной работой, частными уроками, а позже став банковским служащим, он сумел экстерном сдать экзамены на аттестат зрелости.

В 1914 г. девятнадцатилетний Маркиш был призван в царскую армию и служил до февраля 1917 г. Затем он уехал в Екатеринослав. Его первое стихотворение «Дер кемпфер» («Борец») было опубликовано в газете того же названия на идиш. В 1918 г. было опубликовано его стихотворение «Волынь», позже в Киеве в альманахе на идиш «Эйгнс» («Собственное») вышли другие стихи. Уже в 1920 г. упрочилась репутация Маркиша как авангардистского поэта. Он был самым молодым членом еврейского поэтического триумвирата в Киеве, в который входили также Давид Гофштейн и Лев Квитко. Когда во время погромов на Украине появились слухи об убийстве Маркиша, в еврейской печати можно было прочитать некрологи, посвященные ему. По поручению еврейской секции при ЦК компартии Украины он в 1921 г. переселился в Польшу, чтобы вести пропагандистскую работу среди еврейских писателей. Там вышло и его знаменитое стихотворение «Куча», название которого намекает на сваленные кучей трупы жертв погромов. Вместе с другими поэтами он основал литературный журнал «Халиастре» («Банда»), который иллюстрировался Марком Шагалом. С 1922 по 1923 г. Маркиш посещал центры еврейской литературы в Париже, Лондоне и Берлине, ездил также в Палестину. Там он сказал, что два события оправдывают сотворение мира: коммунистическая революция в России и воссоздание Палестины сионистами. В 1924 г. Маркиш основал в Варшаве журнал «Литерарише блетер», в котором опубликовал многочисленные рецензии, стихотворения и эссе филологического характера. В это время поэт писал, экспериментируя, стихотворения, навеянные образами большого города и совершенные по форме сонеты, посвященные его родине. Его неоднократно приглашали на чтения и доклады в Польше, в Берлине и Париже. В Париже красивый, темпераментный мужчина стал принцем богемы Монпарнаса, другом всех знаменитых художников, еврейских и французских поэтов. Он часто сиживал в знаменитых кафе «Дом» или «Ротонда», дискутируя, например, с Ильей Оренбургом о политике и литературе. С Шагалом, с которым Маркиш познакомился еще в России, его связывала крепкая дружба, так как тот тоже был еврейским поэтом.

Возвращение в Советский Союз в 1926 г. вызвало у поэта творческий и личностный кризис. Какой тесной, мелочной и бюрократической должна была казаться ему Россия после Берлина, Варшавы и Парижа, сколь малыми представлялись возможности и шансы развития современного еврейского центра культуры и языка! Литваков, «царь» еврейского языка и культуры, произвел на Маркиша тяжкое впечатление. Когда в 1928 г. «Литерарише блетер» в Варшаве опубликовал его стихотворение, ему пришлось выступить с публичной самокритикой, так как советскому поэту не позволялось печататься за границей. Впоследствии официальные критики не раз клеймили его произведения как проникнутые националистической ограниченностью. Несмотря на свой революционный энтузиазм, Маркиш не мог отрицать корней своего творчества, уходивших в еврейскую традицию, в том числе светскую. Глубокие раны, нанесенные и ему лично, и евреям России, он не забыл, и свойственная его натуре пылкость противилась заурядности и догматизму литературных чиновников-бюрократов, обвинявших его в слишком большой терпимости при изображении еврейской жизни до революции, а также по отношению к традиционным евреям. В поэтическом произведении «Нит гедайгет» («Не унывайте», 1931), которое Маркиш позже переработал в пьесу, он описывает жизнь еврейских колонистов в Крыму, в Джан-кое. Еврейских крестьян всегда окрыляли надежды на нормализацию жизни евреев в России. Пьесу «Пятый горизонт», посвященную жизни шахтеров Донбасса, инсценировал театр им. Вахтангова.

Вместе с женой Эстер и сыном Симоном (второй сын Давид родился в 1938 г.) Маркиш получил квартиру в писательском доме-но-востройке в Москве. Соседями этой семьи были, в частности, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Михаил Булгаков, Илья Ильф, Виктор Шкловский, поэт Самуил Галкин и профессор еврейской литературы Исаак Нусинов. Вскоре Маркиш подружился с Борисом Пастернаком и Осипом Мандельштамом. На первом съезде советских писателей в 1934 г. Маркиш был избран председателем еврейской секции Союза советских писателей. Председательствовал на съезде Максим Горький, в числе гостей были Андре Мальро и Рафаэль Альберти. С теоретическими докладами выступили Николай Бухарин и Карл Радек.

Маркиша не затронули чистки 1937 г., жертвами которых пали многие поэты и писатели, в том числе фанатичный коммунист Лит-ваков. В 1939 г. он единственный среди еврейских писателей был удостоен ордена Ленина. Вслед за этим ему пришлось вступить в партию. После вступления Красной армии в Польшу в сентябре 1939 г. Маркиш ездил на аннексированные польские территории, в Вильно и Белосток, где смог помочь Альтеру Казысне, Рахили Корн, Хаиму Граде и другим еврейским писателям.

Вместе с Михоэлсом Маркиш входил в число основателей ЕАК. Поэта мало заботили организационные дела, но его престиж и слава шли на пользу общему делу. Его противником в комитете был Ицик Фефер, завидовавший гениальному коллеге и критиковавший его при каждом удобном случае. Репутация Маркиша была запятнана позорным эпизодом пребывания на Западе, среди классовых врагов, поэтому он довольно скоро потерял пост руководителя передач Московского радио на идиш.

По поручению ЕАК Маркиш направил в США несколько стихотворений и статей, в частности «Зеленая папка Геринга», «Полвека» и «На пороге 1948 года». Они были опубликованы в просоветских газетах и журналах на идиш «Моргн фрайхайт», «Дер тог», «Идише культур» и «Найлебн». Ведущие еврейские литераторы США И. Опа-тошу, Н. Майзель и Я. Глатгштейн чествовали его как одного из величайших поэтов современности.

Главным трудом Маркиша была поэма «Война». Четыре раздела: «В начале», «Москва», «Сталинград» и «На Западе» — включают 1 276 стихотворений по шестнадцать строк каждое. Главные персонажи — молодой еврей Гур-Арье (на древнееврейском языке «молодой лев») и его русский товарищ офицер Алексей Садовский. Оба посещают Бабий Яр. Осмысление преступлений, совершенных на этом месте, заставляет их задуматься о своей идентичности. Если Алексей излучает оптимизм и уверенность в себе, то Гур-Арье мучают самообвинения и сомнения относительно своего существования как гражданина и еврея. Маркиш применяет многочисленные поэтические и библейские метафоры, например видение иссохших костей перед Иезекиилем и образ Даниила в львиной пещере. Но это произведение славит также Сталина и советский народ, его солдат и его руководство. В нем содержится и критика терпимого отношения Запада к Гитлеру.

Во время войны в еврейских и других театрах ставились некоторые пьесы Маркиша, например «Кол нидре» (название молитвы в праздник Йом-кипур, Судный день в иудаизме. — Прим. пер.), «Восстание в гетто» и «Лесные братья». Одно из самых знаменитых его стихотворений названо «Танцор из гетто». В 1948 г. Маркиш закончил свое последнее произведение «Марш поколений», в котором обрисовал страдания евреев от начала войны до восстания в варшавском гетто, в особенности борьбу своих пишущих на идиш коллег. Роман должен был выйти в издательстве «Эмес», которое, однако, тем временем было ликвидировано. Только в 1956 г. рукопись обнаружилась снова. Ее фрагменты напечатали еврейские журналы «Шрифтн» и «Фольке — штиме» в Варшаве, «Советиш геймланд» в Москве, «Паризер цайт-шрифт» в Париже и «Идише культур» в Нью-Йорке.

Тюремная фотография

После ареста Маркиша 28 января 1949 г. его семья осталась без каких бы то ни было средств к существованию и жила продажей мебели. В декабре 1952 г. родные поэта как изменники родины были приговорены к десяти годам ссылки в Казахстан. Давид, тогда тринадцатилетний, позже описал это время в автобиографическом романе «Присказка». Жена Маркиша Эстер так никогда и не получила ответа на вопросы о судьбе мужа. В августе 1954 г. семье было разрешено покинуть Казахстан, но она ничего не знала о судьбе Переца Маркиша. Много лет семья боролась за разрешение на выезд в Израиль. В августе 1971 г., в 19-ю годовщину убийства, семья Маркиша устроила на улице демонстрацию с требованием права на выезд. Только 3 ноября 1972 г. им сообщили, что они в течение 72 часов должны покинуть страну. Двумя годами позже во Франции вышли мемуары филолога Эстер Маркиш «Le long retour» («Долгое возвращение»), изданные затем на многих других языках. Симон Маркиш — профессор в Женеве (Симон Маркиш умер в 1999 г. — Прим. пер.), Давид Маркиш, публицист и писатель, пользующийся большой популярностью, живет в Тель-Авиве.

Стихотворение об убийстве Михоэлса, разоблачавшее как ложь официально распространявшуюся версию, согласно которой он стал жертвой автомобильной катастрофы, было предметом тайного судебного разбирательства. За эти мужественные стихи Маркиш заплатил жизнью.

Борис Шимелиович родился 3 декабря 1902 г. в Риге, в семье шаме-са — синагогального служки. Уже семилетним он по поручению своего старшего брата Юлиуса распространял революционные воззвания в синагоге отца, где хранились также оружие и нелегальная литература. Брата неоднократно арестовывали, и Бориса еще ребенком тоже допрашивала полиция. В 1934 г. ГОСЕТ поставил пьесу, посвященную последним месяцам жизни Юлиуса, убитого в 1919 г. белогвардейцами. Борис, занимаясь самообразованием, сдал экстерном экзамен на аттестат зрелости. После пятимесячного пребывания в Бунде он вступил в 1920 г. в большевистскую партию. Его сразу же послали на работу по помощи голодающим, которая поддерживалась и «Джойнтом». Позже Шимелиович изучал медицину в Воронеже, стал врачом и возглавлял городское ведомство здравоохранения, где имел большие заслуги в борьбе против эпидемии тифа.

1 марта 1931 г. он был назначен главным врачом самого крупного медицинского центра Советского Союза — больницы им. Боткина, которая, как лучшая больница, удостоилась в том же году ордена Трудового Красного Знамени. Под руководством Шимелиовича работали более 700 врачей. Он основывал послевузовские курсы повышения квалификации врачей и другие центры подготовки врачей, которые окончили более 8 тыс. медиков. За свою самоотверженную деятельность в советском здравоохранении на протяжении десятилетий он был награжден многими орденами и удостоен звания Заслуженного врача Советского Союза.

Шимелиович был арестован 13 января 1949 г. и, несмотря на самые жестокие пытки, не дал требуемых показаний. Он был расстрелян 12 августа 1952 г.

Лина Штерн родилась в 1878 г. в Либаве (Лиепае), в состоятельной семье коммерсанта. Родители ее жили в Кёнигсберге. Отец экспортировал русское зерно в Германию. Лина провела несколько детских лет у набожных дедушки и бабушки, прежде чем снова вернулась в ассимилированную родительскую семью. Получив аттестат зрелости, она начала в 1898 г. изучать в Женеве медицину и химию. В это время состоялось ее знакомство с Хаимом Вейцманом, будущим президентом Всемирной сионистской организации и государства Израиль, и семьей Г. В. Плеханова. Защитив в 1903 г. докторскую диссертацию, Штерн работала в Женеве на кафедре физиологической химии.

В 1917 г. она первой среди женщин стала ординарным профессором Женевского университета. С 1923 г. Штерн, как видный ученый, неоднократно получала от Советского правительства приглашения в Москву — в том числе и из-за ее симпатии и близости к коммунизму. В начале 1925 г. она переселилась в Москву, чтобы участвовать в созидательной работе в Советском Союзе. На случай возвращения в Женеву за ней несколько лет сохранялась кафедра в Женевском университете.

С 1929 по 1948 г. Штерн заведовала кафедрой во 2-м Московском медицинском институте и была директором Института физиологии Академии наук СССР в Москве, где занимались исследовательской работой около 60 сотрудников. Она руководила также Институтом возрастной физиологии и педиатрии. В 1926 г. Штерн основала отделение биохимии в Институте инфекционных болезней. С 1935 г. до ареста она была главным редактором «Бюллетеня экспериментальной и биологической медицины».

Только через тринадцать лет после приезда в Советский Союз, в 1938 г., Штерн стала членом партии. Она была единственной женщиной — академиком как Академии наук, так и Академии медицинских наук СССР и опубликовала более 400 научных работ по физиологии и биохимии. В шутку ее называли «советским Эйнштейном в юбке». Ее наградили орденами Красной Звезды и Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». За работу «Гематоэнцефалический барьер» академику Штерн в 1943 г. была присуждена Сталинская премия.

Лина Штерн никогда не была замужем. Свою жизнь и всю свою энергию она посвятила преподаванию и исследовательской работе на своей социалистической родине. Штерн подготовила два поколения советских ученых и никогда не думала о том, чтобы покинуть Советский Союз.

Она была членом ЕАК с момента основания комитета, который хотел извлечь политическую выгоду из престижа известной и популярной женщины, еврейского ученого. Весной 1944 г. ее ввели в Президиум комитета. Штерн активно работала также в трех других комитетах — Антифашистском комитете советских женщин, Антифашистском комитете советской молодежи и Антифашистском комитете советских ученых. После войны она вступила в Международный комитет борьбы за мир и свободу и участвовала во многих мероприятиях, на которые приглашались зарубежные гости. Будучи членом правления Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, она выступала с речами на английском, французском и немецком языках.

Уже в 1943 г. Штерн выступала с протестами против увольнения евреев. Сама она стала жертвой разнузданных антисемитских нападок во время допросов у В. С. Абакумова. В ходе судебного разбирательства в 1952 г. Лина Штерн настаивала на том, чтобы ей позволили самой обстоятельно рассказать о своей жизни и деятельности в Советском Союзе. Суд удовлетворил эту просьбу только 2 июля 1952 г. Полуторачасовая речь, в которой Штерн бескомпромиссно излагала правду, заняла все утреннее заседание суда.

Единственная среди главных обвиняемых, Штерн была приговорена не к смертной казни, а к трем годам Гулага с последующей пятилетней ссылкой. Так как пребывание под следствием было зачтено в срок наказания, ее сразу же отправили в ссылку в Джамбул в Казахстане. Через три месяца после смерти Сталина Штерн была освобождена из ссылки и восстановлена в Академии наук. По слухам, ее не расстреляли потому, что она, помимо своих прочих научных занятий, была специалистом по продлению жизни, а Сталин постоянно интересовался этой темой.

С 1953 по 1968 г. Штерн руководила отделением физиологии Института биофизики Академии наук СССР. 22 ноября 1955 г. приговор против нее был отменен Военной коллегией Верховного суда Советского Союза, а вскоре после этого решением Комитета партийного контроля при ЦК КПСС она была восстановлена в партии. В 1960 г. ее альма-матер, Женевский университет, присвоил Штерн степень почетного доктора. Гранд-дама советской науки умерла в Москве 7 марта 1968 г. в возрасте 90 лет.

Вениамин Зускин родился в 1899 г. в городе Паневежис, месте пребывания династии хасидских раввинов и высшей талмудической школы, в семье портного. Когда родители как-то раз взяли маленького Вениамина на представление еврейского бродячего театра, он заучил наизусть все песни из пьесы Аврома Гольдфадена «Ведьма» и показывал некоторые сцены из нее друзьям и домашним. Многие годы спустя ему, прославленной звезде еврейского театра в Москве, было суждено играть эту роль в зале, ломившемся от зрителей. Уже в юности он был бадхеном, остряком на свадьбах и других веселых семейных празднествах. Хотя семья была очень бедной, она сумела дать сыну возможность получить среднее образование. Вскоре после начала Первой мировой войны она переселилась в Пензу. После окончания военного реального училища в 1915 г. Зускин начал учебу в Горной академии в Екатеринбурге, впоследствии Свердловске, а в 1920 г. перевелся в Московский горный институт.

В марте 1921 г. Александр Грановский пригласил Зускина в труппу ГОСЕТа. Так началась его артистическая карьера, продолжавшаяся почти три десятилетия. За это время Зускин воплотил в бесчисленных ролях многие образы еврейского театра и мировой драматургии. Незабываемыми и недосягаемыми остаются его интерпретации шута в «Короле Лире» Шекспира (1935 г.), ведьмы в пьесе Гольдфадена и слуги Сендерла в «Путешествии Вениамина Третьего» Менделе Мойхер-Сфорима. Кроме того, Зускин в качестве режиссера поставил десять пьес, сыграл несколько ролей в фильмах и преподавал в театральной школе при ГОСЕТе, а также в Московском институте театрального искусства. Не будучи членом партии, он после 1932 г. дважды избирался депутатом одного из московских районных советов.

Когда началась война, он в октябре 1941 г. вместе с труппой театра, с женой и дочерьми Тамарой и Аллой был эвакуирован в Ташкент, где жил и работал до октября 1943 г. Со времени третьего митинга ЕАК в апреле 1944 г. Зускин начал активно участвовать в деятельности комитета. В 1946 г. он был удостоен Сталинской премии, награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Зускину были также присвоены звания народного артиста РСФСР и народного артиста Узбекской ССР. На протяжении многих лет его связывала с С. Михоэлсом крепкая личная и творческая дружба. После убийства Михоэлса Зускин был назначен художественным руководителем театра. Его поддерживал Моисей Беленький, директор ГИТИСа и заведующий литературной частью театра.

Летом 1948 г. Зускин перенес операцию аппендицита. Постоянная слежка со стороны тайных агентов привела к стрессу и хронической бессоннице. Во время лечения сном в больнице им. Боткина, главным врачом которой был его коллега по ЕАК Б. Шимелиович, Зускин был арестован 24 декабря 1948 г. и на носилках доставлен в тюрьму. Еще в сумеречном состоянии ему пришлось подвергнуться первому допросу. При некоторых допросах аполитичного артиста присутствовал даже министр государственной безопасности В. С. Абакумов. Охваченный безумным страхом за свою жизнь, Зускин оговорил нескольких людей, которых уже не было в живых, и оклеветал даже своего друга Михоэлса. В конце процесса он, как и другие обвиняемые, отказался от своих показаний и отрицал какую бы то ни было вину.

Жена и дочери Зускина были сосланы. Осенью 1953 г., после смерти Сталина, семью перевели в Караганду и лишь много позже освободили. Долгие годы от родных скрывали информацию об аресте, процессе и казни Вениамина Зускина. В 1975 г. семье Зускина разрешили выехать в Израиль.

Леон Тальми (Лейзер Тальминовицкий) родился в 1893 г. в еврейском местечке Ляховичи под Барановичами в Восточной Польше. Его отец умер очень рано, и молодая вдова, имевшая небольшую скобяную торговлю, должна была одна растить двух сыновей, Исаака и Леона. В 1912 г. братья эмигрировали в США. В июле 1917 г. Тальми приехал в Петроград, чтобы участвовать в революционных событиях. Он вступил в партию сионистов-социалистов, которая объединилась с Еврейской социалистической партией. Новая партия, названная «Фарей-никте» (Объединенная социалистическая еврейская рабочая партия), вскоре после этого послала его в Киев, где Тальми редактировал выходившую на идиш партийную газету «Найе цайт» («Новое время») и написал много статей и очерков. Когда Бунд раскололся под давлением коммунистов, Тальми вступил в коммунистически ориентированный Комбунд. После польско-советской войны Тальми сначала вернулся в Киев, а затем уехал в Москву. В 1921 г. Коминтерн послал его в США, где он должен был вести коммунистическую пропаганду среди еврейских рабочих и интеллигенции и редактировать газету «Ойфбой». В Нью-Йорке Тальми сотрудничал в коммунистической газете на русском языке «Искра» и в англоязычной «Нейшн». Он создал в Нью-Йорке бюро ЙИДГЕЗКОМа, организовывал помощь голодающим евреям России, поддерживал советские организации — ОЗЕТ и КомЗЕТ и стал генеральным секретарем организации помощи СССР И КОР, основанной коммунистами и другими сторонниками Советского Союза. В 1929 г. Тальми сопровождал вместе с Ильей Ватенбергом делегацию американских сельскохозяйственных экспертов в Советский Союз, в том числе в Еврейскую автономную область. Позже делегация опубликовала подробный отчет о поездке и поселениях автономной области. Тальми написал книгу о еврейских колонистах, которая вышла в Нью-Йорке в 1931 г. и печаталась в газете на идиш «Моргн фрай-хайт», издававшейся компартией США.

В 1934 г. Тальми вернулся в Советский Союз. Он стал главным редактором Государственного издательства иностранной литературы, в котором до 1939 г. вышли на английском языке произведения Маркса, Энгельса, двенадцать томов Ленина, произведения Сталина и многое другое. Будучи неутомимым борцом на пропагандистском фронте, он сам перевел много книг.

С началом войны Тальми, которому было уже 48 лет, добровольно вступил в армию, но его откомандировали в Совинформбюро, где он получил от С. Лозовского поручение организовать бюро переводов для военной пропаганды на английском языке. Тальми и после войны переводил на английский многие важные политические тексты и заявления, публиковавшиеся в официальных органах.

С 1942 г. он работал для ЕАК. До тех пор Тальми не интересовался ни литературой на идиш, ни еврейскими делами. Работу в ЕАК он рассматривал как временную командировку. Его арест, как и других обвиняемых, временно живших в США, был использован для того, чтобы представить ЕАК антисоветским центром американского шпионажа. Сына Тальми, офицера, служившего в Советской военной администрации в Германии, арестовали в 1947 г. за то, что у него обнаружили книгу перебежчика В. Кравченко. Под угрозой пыток он дал показания на отца и оговорил его как сиониста и бундовца. 3 июля 1949 г. Тальми был арестован, последним среди всех обвиняемых, и убит вместе с остальными 12 августа 1952 г.

Эмилия Теумин родилась в 1905 г. в Берне, в семье еврейских революционеров, эмигрантов из России. Мать была арестована за участие в первомайской демонстрации и заболела в царской тюрьме туберкулезом. Во время лечения на курорте она познакомилась с отцом Эмилии, членом ЦК Бунда, которому из-за угрозы ареста пришлось покинуть Россию. После рождения Эмилии Теумины вернулись в Россию. Отец вступил в 1920 г. в РКП(б). Все члены семьи были верными режиму советскими гражданами, мало интересовавшимися еврейскими делами.

Благодаря своему знанию языков Эмилия Теумин стала сотрудницей международного отдела Совинформбюро, образованного после начала войны. Заместитель начальника бюро Соломон Лозовский был ее шефом, она же сама практически не имела отношения к ЕАК. В качестве переводчицы и машинистки Теумин не вникала в концептуальные задачи и не несла политической ответственности за содержание текстов, которые перепечатывала или переводила. Ее арестовали вместе с активными членами ЕАК для того, чтобы подкрепить обвинение в шпионаже. Во время одного из визитов Бенциона Гольдберга, активнейшего сторонника Советского Союза в США, была достигнута договоренность о его пропагандистской поездке в Прибалтийские республики. Гольдберг должен был написать важную для Советского Союза публикацию о Прибалтике. Эмилия Теумин, с давних пор интересовавшаяся Прибалтикой, получила поручение собрать для Гольдберга соответствующие документы. При этом речь шла исключительно о материале, уже известном за границей, — статьях из официозных партийных газет трех советских Прибалтийских республик, а также отчетах чрезвычайных государственных комиссий по расследованию злодеяний нацистов в Советском Союзе. Все документы и источники уже прошли цензуру и, как любая печатная продукция в Советском Союзе, были снабжены подробным цензурным сертификатом. В число других задач Теумин в Совинформбюро входило обслуживание всех антифашистских комитетов — Всеславянского комитета, Антифашистского комитета советских женщин, Антифашистского комитета советской молодежи и Антифашистского комитета советских ученых и ЕАК, бронирование гостиничных номеров для членов и гостей различных комитетов и подобные организационные задачи. После войны она стала редактором «Дипломатического словаря», автором и издателем которого был Лозовский.

С помощью трехлетнего заключения и пыток следователи заставили Эмилию Теумин дать показания о работе над «Черной книгой» и о других делах ЕАК, к которым она никогда не была причастна. Эмилия Теумин, самая невиновная среди невиновных жертв дела ЕАК, была арестована 28 января 1949 г. и казнена 12 августа 1952 г. в возрасте 47 лет.

Чайка (Хайка, Хая) Ватенберг-Островская, супруга Ильи Ватенберга, родилась в 1901 г. в местечке Звенигородка под Киевом. Ее отец, еврей-резник, умер незадолго до рождения дочери. С оставшейся семьей она эмигрировала в 1914 г. в Америку, окончила в Нью-Йорке среднюю школу, начала учиться в университете и работала в еврейском социалистическом профсоюзе «Еврейский рабочий союз». Она печатала также рукописи для еврейского рабочего театра и работала в редакции Еврейского телеграфного агентства, готовившей материалы на идиш.

Под влиянием Ильи Ватенберга, за которого Чайка вышла замуж в 1922 г., она стала убежденной коммунисткой, организовывала партийные собрания, распространяла листовки и вербовала подписчиков партийной печати. В 1926 г. она сопровождала мужа в поездке в Советский Союз и в 1933 г. вместе с ним переселилась туда. Благодаря знанию английского и русского языков сразу же получила работу в ВАРНИТСО — Всесоюзной ассоциации работников науки и техники для содействия социалистическому строительству. Позже работала, как и ее муж, в Государственном издательстве иностранной литературы, а после создания ЕАК — машинисткой и переводчицей с английского, идиш и русского. Она сопровождала американских друзей Советского Союза и ЕАК, например П. Новика и Б. Гольдберга, во время их официальных визитов в Советский Союз и переводила беседы с ними. Следствие и суд точно знали, что Чайка Ватенберг как простая сотрудница не имела политических полномочий и поэтому не несла никакой ответственности за деятельность ЕАК. Ее арест и вынужденные пытками признания должны были компенсировать отсутствие всяких документальных доказательств измены и шпионажа и таким образом превратить «амальгаму» из ложных обвинений и домыслов в сколько-нибудь приемлемое обвинение. Ее многолетнее пребывание в Америке пригодилось для того, чтобы подкрепить теорию американско-сионистского заговора и шпионажа против Советского Союза. Вместе с Эмилией Теумин она принадлежала к числу наиболее произвольных жертв сталинских палачей. Обе женщины были убиты 12 августа 1952 г.

Илья Ватенберг родился в 1887 г. в Станиславе (Польша), в семье бедного еврейского лесоруба. Он окончил гимназию в родном городе, учился во Львове и Вене и получил диплом доктора экономических и юридических наук. До 1914 г. Ватенберг занимался адвокатской практикой в Станиславе, затем до 1920 г. жил в Вене.

С молодости Ватенберг был активистом рабочего движения в Польше и Австрии, особенно в качестве члена социалистической сионистской партии «Поалей Цион». После раскола партии он присоединился к коммунистически ориентированному крылу, «Левой Поалей Цион». В 1920 г. Ватенберг эмигрировал в Америку, где уже жила вся его семья — отец, работавший в пошивочной мастерской, брат, позже тоже ставший адвокатом, и сестра. Он продолжал свою политическую деятельность в США. В 1921 г. Ватенберг написал книгу на идиш «История социалистической идеи». В США он стал членом ЦК «Левой Поалей Цион», которая приняла 21 ограничительное условие приема в Коминтерн, сформулированные Лениным на II конгрессе Коминтерна в 1920 г. в Москве. В ходе нескольких поездок по США Ватенберг агитировал за свою партию. Он писал для коммунистических газет и пытался привести возможно больше членов «Левой Поалей Цион» в компартию США, что ему в 1924 г. и удалось. С этих пор Ватенберг официально считался верным коммунистом. Он предложил, следуя примеру Евсекции в Советском Союзе, организовать еврейские секции в коммунистических партиях Запада, в которых было много членов еврейского происхождения, — в США, Англии и Польше. В то же время он переводил на идиш с английского, немецкого и других языков левую политическую литературу и писал многочисленные статьи для коммунистической печати. В 1925 г. Ватенберг написал школьный учебник об Октябрьской революции для многочисленных еврейских социалистических школ.

В 1924 г. он был среди основателей Американской ассоциации еврейской колонизации в Советском Союзе (ИКОР), которая вела пропаганду в пользу Советского Союза и собирала в США средства для Биробиджана. В 1929 г. Ватенберг организовал поездку делегации американских экспертов по сельскому хозяйству и поселенческим вопросам в Еврейскую автономную область. Разумеется, вся эта деятельность осуществлялась по указанию Советского Союза и при постоянном согласовании с советскими государственными органами. Как функционер И КОР, Ватенберг по поручению Москвы посетил Советский Союз в 1926 г., но окончательно переселился туда только после того, как с помощью собственных пропагандистских брошюр сумел оказать противодействие негативной кампании вокруг Биробиджана, достигшей тогда кульминации в США. После приезда в СССР в 1933 г. Ватенберг стал старшим контрольным редактором, своего рода предварительным цензором, в Государственном издательстве иностранной литературы в Москве. Благодаря своим политическим заслугам, контактам за границей, особенно в Америке, и знанию языков Ватенберг оказался идеальным функционером ЕАК. Он писал многочисленные статьи, публиковавшиеся в «Эйникайт».

За многие десятилетия Ватенберг опубликовал бесчисленные статьи на политические, литературные и экономические темы. «Эйникайт» от 21 декабря 1944 г. поместила его статью «Кто будет судить нацистских военных преступников?». Ватенберг всегда был верным солдатом партии и пропагандистом ее идей, но, несмотря на это, 24 января 1949 г. был арестован и 12 августа 1952 г. убит.