4.1. ЕАК в контексте советской военной пропаганды

Пропаганда и национализм

ЕАК был, с одной стороны, подвержен обычной индоктринации, и высказывания некоторых его членов соответствовали задачам военной пропаганды и централизованно управляемой публицистике сталинистского толка, с другой — он находился в явном противоречии с советской «еврейской политикой». Так как Сталин после краха советской обороны в июне 1941 г. не верил ни армии, ни народу, он приказал, чтобы партия контролировала военных через Главное политическое управление Красной армии и военных комиссаров. Генерал НКВД Лев Мехлис (он имел звание армейского комиссара первого ранга, в 1944 г. стал генерал-полковником, также армейским. — Прим. пер.), бывший бундовец (в действительности член «Поалей Цион» в 1907–1910 гг. — Прим. пер.), после Октябрьского переворота примкнувший к большевикам, после неоднократной критики в свой адрес был заменен на посту начальника Главного политического управления А. С. Щербаковым.

После нападения Германии вся культурная жизнь СССР была поставлена на службу обороне. 943 писателя ушли в армию, 275 из них погибли. Из 100 еврейских писателей 62 ушли на фронт добровольцами¹. Появились бесчисленные стихотворения на героические темы, публиковавшиеся большими тиражами. Литература на военную тему составляла до 40 % книжной продукции.

Военная тема доминировала также в музыке, кино и живописи. При этом создавались работы, по качеству далеко превосходившие их тогдашние пропагандистские цели. Следует особенно отметить плакаты — работы В. Дени, Н. Долгорукова, Б. Ефимова (брата казненного Михаила Кольцова), Кукрыниксов (М. Куприянова, П. Крылова и Н. Соколова, которые всегда работали втроем) стали классикой жанра. Преступления немцев против евреев не находили отражения в работах художников.

Сразу же после нападения Германии на Советский Союз местоблюститель патриаршего престола православной церкви призвал население к защите страны. Власти очень быстро закрыли орган воинствующих атеистов «Безбожник» и прекратили всякую атеистическую пропаганду Они хотели показать миру, что антирелигиозные меры ушли в прошлое. Так как церкви и синагоги больше не закрывались, евреи впервые за многие десятилетия смогли осенью 1941 г. отметить традиционные осенние праздники в освященных помещениях. В сентябре 1943 г. Сталин принял представителей православной церкви и в знак признательности за их поддержку согласился на открытие духовных семинарий. Главный раввин Москвы Ш. Шлиффер стал в 1944 г. членом ЕАК.

Армия и флот выпустили более 3300 пропагандистских материалов тиражом свыше 2 млн экз. К этому добавлялись листовки и газеты политотделов действующей армии. По данным вермахта, до февраля 1944 г. было выпущено в общей сложности 6 тыс. листовок. Советское радио ежедневно транслировало 14 передач для армии. Контроль за содержанием передач возлагался на 7-й отдел Главного политического управления Красной армии. Во время войны Совинформбюро опубликовало 135 тыс. статей, которые должны были служить информационным материалом прежде всего зарубежным журналистам².

Начатое уже в середине 1930-х гг. повышение значимости таких понятий, как «Родина» и «Отечество», последовательно продолжалось после нападения Германии. Всех историков и преподавателей истории Советского Союза призвали участвовать в уничтожении «злейшего врага Советского Союза и всего прогрессивного человечества». Они писали многочисленные брошюры, которые в виде книжечек малого формата распространялись среди красноармейцев. Излюбленными темами таких публикаций были победа над рыцарями Тевтонского ордена в XIII в., победа над татарами в XIV в. и оборона Москвы от поляков в XVII в. Описывалась и гибель наполеоновской армии в России. Лейтмотивом пропаганды была идентификация Советской власти с русской историей. Сталин и его приближенные стали воплощением Александра Невского, Дмитрия Донского или Суворова. Название «Великая Отечественная война», которым ЦК воспользовался впервые вскоре после нападения Германии, напоминало о борьбе против Наполеона. Из этих стереотипов члены ЕАК выводили обоснование собственной идентификации с героическими образами еврейской истории.

Советские агитаторы использовали в борьбе против Гитлера даже немецкие национальные коннотации, обращаясь, например, в призывах к капитуляции и в пору создания Национального комитета «Свободная Германия» и Союза немецких офицеров соответственно в июле и сентябре 1943 г. к арсеналу давних исторических традиций.

Военные традиции оживали не только в обращениях к противнику, которого следовало побудить к переходу на свою сторону и перевоспитать под руководством и контролем коммунистов. В Красной армии были также введены традиционные для армии форма, звания и привилегии военных.

В 1944 г. «Интернационал» в Советском Союзе уступил место новому государственному гимну. Вплоть до краха СССР по тем или иным соответствующим поводам воспевалась «великая Русь» (историческое понятие для обозначения предшественницы России), которая «навеки» создала нерушимый союз республик. После того как Хрущев в 1956 г. начал десталинизацию, текст гимна, прославлявший Сталина, больше не исполнялся, но оркестры продолжали играть мелодию. С 1 сентября 1977 г. новая редакция текста, созданная по инициативе М. А. Суслова, главного идеолога эпохи Брежнева, была подвергнута определенной политической корректировке: имя Сталина заменили именем Ленина. Постоянное подчеркивание ведущей роли русского народа на протяжении сорока лет угрожало в контексте сталинской национальной политики подорвать лояльность восточных народов Советского Союза, поэтому интернационалистская и марксистская пропаганда была снова усилена. Благодаря интенсификации партийной учебы у солдат должен был к тому же выработаться иммунитет против чуждого влияния в завоеванных странах³.

Другие антифашистские комитеты

В «Правде» от 24 апреля 1942 г. Соломон Лозовский сообщал от имени Совинформбюро о деятельности четырех других антифашистских комитетов: Всеславянского комитета, Антифашистского комитета советских женщин, Антифашистского комитета советской молодежи и Антифашистского комитета советских ученых. Всеславянский комитет должен был мобилизовать миллионы американцев польского, русского и украинского происхождения на поддержку Советского Союза, а в СССР способствовать идентификации со славянством и общим прошлым славянских народов. История славян была включена тогда в учебные планы. В августе 1941 г. состоялся первый всеславянский митинг, концепция которого была тождественна концепции еврейского митинга. Среди всех этих комитетов ЕАК был наиболее активен в деле организации международной помощи Советскому Союзу, боровшемуся за выживание.

Второй митинг

24 мая 1942 г. в Москве в зале Радиокомитета состоялся второй митинг представителей еврейского народа, ставший в то же время первым публичным представлением ЕАК. По московскому радио председатель комитета Михоэлс снова обратился к евреям Англии, США, Палестины, Южной Америки, Южной Африки и Австралии с просьбой о помощи Советскому Союзу. Вот отрывок из его вступительной речи:

«Наш антифашистский комитет должен стать составной частью боевых порядков и участвовать в решении широкого круга боевых задач. При этом мы должны бороться не только оружием слова, устного или печатного. Уже сам по себе лозунг второго митинга — собрать деньги на постройку тысячи танков и пятисот бомбардировщиков — представляет собой грандиозную цель борьбы. Несомненно, эта задача в высшей степени важна и почетна, и она требует от нас напряжения всех сил. Но, ограничившись только этими цифрами, мы не в полной мере исполним свой долг. Мы должны показать, как поднялись народы нашей страны, чтобы отстоять советское отечество, как они борются против защитников расовой теории, расовой ненависти, против гитлеровского фашизма и всех тех, кто помогает ему открыто и тайно, против тех, кто не понимает, что с антисемитизмом контрабандой протаскивается опасный яд фашизма. Важнейшая задача комитета заключается в том, чтобы собрать средства на строительство тысячи танков и пятисот бомбардировщиков для Красной армии. А наряду с этой почетной задачей комитет должен собирать материалы, показывающие участие еврейского народа в Великой Отечественной войне и его героизм».

С первых слов своей речи, текст которой был, несомненно, предварительно согласован с Кремлем (через Щербакова и Лозовского), Михоэлс определил границы активности евреев:

«Я представитель той части еврейского народа, которая может так, как больше нигде на свете, столь свободно и убежденно произнести слово, полное чудодейственного значения, слово, близкое и родное, беззаветно любимое и человечески необходимое, слово, исполненное трепетного смысла, слово, идущее в один ряд со словами “отец” и “мать”, слово, таящее в себе источники чудесных подвигов и мужества, это слово — родина. Эта родина — наша советская страна!.. Нас разделяют могучие океаны, но мы объединены океанами крови наших матерей и сестер, наших сыновей и братьев, пролитой фашистами».

Евреи должны были помочь компенсировать пожертвованиями колоссальные потери, понесенные на фронтах, и призвать западные правительства к проведению акций помощи. Бергельсон вновь обратился к картинам еврейской истории:

«Все те бедствия, которые когда-либо обрушивались на наш многострадальный народ, будь то в античные времена, когда Нерон гнал евреев на арены цирков, чтобы отдать их на растерзание львам, или в Средние века, когда евреи, одетые в саваны, восходили на костры или перерезали детям горло, чтобы уберечь их от еще более ужасной судьбы, чем собственная, бледнеют перед жестокостями Гитлера»⁴.

Воззвание от 24 мая 1942 г. нашло широкий отклик в еврейском мире и было опубликовано на многих языках в еврейской печати, часто в виде передовых статей.

Первый пленум ЕАК

На пленарном заседании ЕАК 28 мая 1942 г. выступали, в частности, журналист Давид Заславский и писатель Давид Бергельсон, врач Борис Шимелиович, поэты Лев Квитко, Давид Гофштейн и Арон Кушниров, председатель еврейского колхоза «Ней лебн» Д. Щупак, журналист Г. Рыклин, скульптор П. Сабсай, писатель С. Персов*. Литературный критик Исаак Нусинов заявил, что комитет должен документально засвидетельствовать героическое участие еврейских масс в Отечественной войне и военном строительстве. Уже теперь, по его словам, следует собирать соответствующие материалы, чтобы развеять предрассудки насчет евреев, бежавших в тыл. Его критику вызвал тот факт, что евреев не без проблем принимали в Красную армию, особенно если они происходили из Прибалтики или Польши. Лина Штерн, академик Академии наук и Академии медицинских наук СССР, выступала за контакты комитета с общественными организациями за границей, а также за создание еврейских добровольческих легионов⁵, а Иехезкель Добрушин* остановился на работе комиссий, созданных при комитете. Он предлагал, в частности, провести в крупных городах мероприятия с участием евреев — деятелей культуры и участников войны, чтобы собирать деньги для Красной армии.

^{Официальный бланк ЕАК на английском и русском языках и идиш.}

Поэт Ицик Фефер* призвал «еврейских друзей» за границей как можно скорее «превратить» сочувствие и симпатию в танки и самолеты для Красной армии. Он завершил свое выступление словами: «Сделаем же все, чтобы по достоинству увековечить героических партизан и партизанок, сыновей и дочерей еврейского народа. Мы не имеем права успокаиваться, пока враг не будет стерт с лица земли».

Как и Ш. Эпштейн, он предостерегал от расширения активности за рамки военной пропаганды и мобилизации помощи Красной армии. Позиция Фефера и Эпштейна с самого начала четко отличалась от стремления И. Нусинова включить в задачи комитета борьбу против антисемитизма.

На пленуме ЕАК были созданы комиссии, которые должны были собирать материалы об участии евреев в Великой Отечественной войне и о преступлениях Гитлера против еврейского населения, редакционная комиссия, финансовая комиссия и комиссия по военномедицинской помощи.

Клятва еврейского народа

22 июня 1942 г., в первую годовщину нападения Германии на СССР, первый пленум ЕАК выступил с призывом к евреям всего мира бороться всеми силами и средствами за окончательный разгром фашизма:

«Евреям всех стран!

Существование еврейского народа под угрозой: Lechajim о lema-wet — выжить или погибнуть! “Евреи должны быть стерты с лица земли!” — говорит Гитлер. “Еврейский народ будет жить!” — говорим мы. Гитлер уже убил миллионы наших братьев, его преступная рука поднята против нас всех до последнего еврея, где бы на земном шаре он ни находился. Во времена и меньших бедствий евреи сплоченно вставали против своих губителей. Lo amut ki echje — не погибнем мы и будем жить — таков был боевой клич!

Ответственность за существование еврейского народа лежит на всех евреях и на каждом из нас. Вместе со всеми народами нашей советской страны евреи Советского Союза клянутся пожертвовать своим имуществом, здоровьем и жизнью в битве против преступного фашизма. Своею кровью, кровью наших детей, братьев и сестер подписали мы эту клятву.

Отцы и сыновья, матери и дочери борются на всех фронтах — от Запада до Востока, от Юга до Севера. На самолетах и кораблях, на танках и подводных лодках, у пушек и пулеметов, в кавалерии и партизанских отрядах, на военных заводах и колхозных полях под градом бомб — повсюду они несут в сердце эту клятву и выполняют ее как верные сыны нашего советского отечества, как верные сыны нашего еврейского народа.

К вам, евреям всего мира, мы, ваши советские братья, обращаем этот призыв.

Воплотим в жизнь лозунг II Московского митинга представителей еврейского народа, пожертвуем для Красной армии 1 ООО танков и 500 самолетов. Дадим танковым колоннам и авиационным эскадрильям имена великих борцов еврейского народа, имена гениальных творцов еврейской культуры — Бар-Кохбы и Иегуды Галеви, Баруха Спинозы и Генриха Гейне, Шолом-Алейхема и Ицхака-Лейба Переца, Менделе Мойхер-Сфорима и Мориса Винчевского, Юлиуса Шимелиовича, Ашера Шварцмана и Нафталия Ботвина. Назовем их именами евреев — героев Отечественной войны — Соломона Горелика, Израиля Фисановича, генерала Якова Крейзера и других.

Мы призываем вас:

Объявите 22 июня 1942 года днем, когда сердца евреев всего мира забьются в унисон.

Пусть это будет день мобилизации всех сил и средств на окончательный разгром фашизма в 1942 году!

Пусть это будет день мобилизации всех сил и средств ради спасения человеческой цивилизации.

Пусть это будет день мобилизации всех сил и средств ради сохранения существования еврейского народа!

Пусть это будет день, когда евреи всего мира, где бы и сколько их ни было, встанут, чтобы принять священную клятву, клятву долга, клятву пожертвовать всем в священной борьбе против врага.

Пусть каждый еврей принесет священную клятву:

Я, дитя еврейского народа, клянусь не знать покоя и не бросать на произвол судьбы моих борющихся братьев, пока Гитлер со своими палачами, эти кровавые враги всех народов, эти кровавые враги моего народа не будут стерты с лица земли.

Я клянусь мстить за смерть моих братьев и сестер — замученных, сожженных заживо и заживо погребенных во всех уничтоженных городах и деревнях, до которых только дотянулась рука врага.

За смерть женщин и детей, за мучения и осквернение моего народа я клянусь мстить до последнего вздоха!

Кровь за кровь! Смерть за смерть!

Я клянусь: всеми силами, не щадя имущества и жизни, помогать моим братьям по крови и всем свободолюбивым народам в битве против фашизма. Ничто не будет для меня слишком трудно и слишком дорого, чтобы спасти мой народ от уничтожения.

Да будут прокляты те, кто стоят в стороне от этой борьбы. Пусть их имена на протяжении поколений покроются позором.

Я клянусь быть среди тех, кто выполняет священный долг в борьбе за жизнь и честь еврейского народа.

Я клянусь!

Евреи в Соединенных Штатах Америки, в Англии, Канаде, на Кубе, в Мексике, Палестине, Аргентине, Бразилии, Уругвае, Чили, Южной Африке, Австралии и других странах, подумайте о том, что, принося священную клятву и способствуя сбору средств на постройку танков и самолетов для славной Красной армии, вы обеспечиваете собственное существование, существование своей семьи. Спасая еврейский народ от уничтожения, вы помогаете освободить мир от гитлеровских палачей. Выполните свой священный долг, чтобы совесть ваша была чиста перед детьми и внуками!»

В США, Англии, Палестине и других странах состоялись митинги солидарности, на которых принимались решения об оказании конкретной помощи Советскому Союзу. «Даже враждебно настроенные газеты, например, профашистский “Форвертс” в Нью-Йорке, не могут обойти молчанием роль Красной армии как освободительницы всех народов от фашизма, как спасительницы еврейского народа», — говорится в отчете Лозовского⁶. Выходивший на идиш орган социал-демократических рабочих Америки навлек на себя гнев придворного еврея Кремля своими постоянными напоминаниями о судьбе Эрлиха и Альтера — теме, которая десятилетиями была табу в коммунистическом мире и в кругах, дружественных Советскому Союзу.

ЕАК поддерживал мобилизационные меры советского руководства. Через несколько дней после нападения Германии начался последовательный перевод производства на военные рельсы. Верховный Совет СССР издал постановление, вводившее обязательные сверхурочные и запрещавшее отпуска. Работники стратегически важных предприятий в принудительном порядке прикреплялись к рабочему месту. Поначалу промышленное производство снизилось, но в 1944 г. был несколько превзойден уровень 1940 г. Этот рост достигался прежде всего за счет производства вооружений. Уже в 1942 г. Советский Союз производил больше, чем Германия. Военные расходы Советского Союза составляли более 550 млрд руб. С помощью лотерей, а также военных займов и пожертвований населения были собраны немалые суммы. Во время массовых собраний во многих городах для Красной армии было собрано более 3 млн руб. 19 апреля 1943 г. Сталин прислал ЕАК следующую телеграмму:

«Прошу передать трудящимся евреям Советского Союза, собравшим дополнительно 3 294 823 рубля на постройку авиаэскадрильи “Сталинская дружба народов” и танковой бригады “Советский Биробиджан”, мой братский привет и благодарность Красной армии»⁷.

Второй пленум

С 18 по 20 февраля 1943 г. в Москве состоялся второй пленум ЕАК. Он проходил под знаком великой победы Красной армии под Сталинградом, битва за который завершилась 31 января 1943 г. Многие члены комитета, не входившие в руководящую группу вокруг Лозовского и Эпштейна, только теперь поняли, что власти предержащие отводили комитету всего лишь роль пропагандистского агентства, к услугам которого можно было при необходимости прибегать, а при иных условиях — игнорировать. Лозовскому приходилось согласовывать каждое высказывание с Щербаковым, начальником Главного политического управления Красной армии и Совинформбюро. Так как ряд членов комитета не желали служить тол ько рупором правительственной пропагав ды, а считали себя официальным представительством советских евреев, вокруг целей ЕАК разгорались ожесточенные дискуссии. Некоторые участники пленума высказывались за расширение деятельности комитета, чтобы подтвердить большой вклад евреев в дело защиты страны.

Дискуссии шли и вокруг ставших известными антисемитских эксцессов, участия советских граждан в геноциде евреев, т. е. тем, на которые официально накладывалось табу. Эренбург, Маркиш, Гофштейн и Нусинов поддерживали акции комитета в пользу евреев, например организацию помощи для немногих выживших на освобожденных территориях. Многие члены ЕАК были шокированы силой антисемитизма в широких кругах населения освобожденных территорий, который они истолковывали как пережиток оккупационного времени. Председатель еврейского колхоза «Ней лебн» Д. Щупак потребовал принять план по восстановлению еврейских колхозов на Украине и в Крыму. Михоэлс рекомендовал каждому члену комитета помогать людям в своем ближайшем окружении в качестве лица, пользующегося общественной известностью, но не от имени комитета⁸.

Касательно будущего всего еврейского народа в заключительной резолюции пленума говорится:

«Недалек день, когда Гитлер и его бандиты будут преданы суду народов мира. Свой счет предъявят все народы, но самый большой счет предъявит еврейский народ. Вместе с другими свободолюбивыми народами еврейский народ выступит обвинителем на суде».

Эти понятия и постулаты, до сих пор никогда не употреблявшиеся в советской пропаганде в применении к еврейской нации, вызвали гнев заведующего отделом печати Исполкома Коминтерна Фридриха (Б. Геминдера). В секретном отчете, больше похожем на донос, он бичевал «недопустимое зазнайство и кичливость в отношении роли советских евреев в Отечественной войне» и жаловался на серьезные политические промахи, допущенные во время заседания и в газете «Эйникайт». По его мнению, и Илья Эренбург не имел права публично требовать борьбы против антисемитизма в Советском Союзе⁹.