Редакторы «Черной книги»

Илья Эренбург

Писатель Илья Эренбург на протяжении своей интенсивной литературной и публицистической деятельности в течение всей жизни сталкивался с противоречиями и заблуждениями столетия. Он родился 27 января 1891 г. в Киеве, в семье богатого ассимилированного еврея, директора пивоваренного завода в Москве. Его мать Ханна, урожденная Арнштейн, происходила из уважаемой еврейской семьи. Знакомство с Николаем Бухариным, соучеником по гимназии, и ненависть к антисемитизму российского общества и царского режима привели Эренбурга в революционное движение, а позже в ряды большевиков. 14-летний Илья участвовал в революции 1905 г. В 1908 г. он был арестован, после освобождения покинул Россию и жил до 1917 г. главным образом в Париже. В 1910 г. там вышел первый сборник его лирики. Он чувствовал себя тесно связанным с французским языком, литературой и культурой. Любимым писателем Эренбурга был Франсуа Вийон, либертарные, анархистские взгляды и образ жизни которого он разделял и баллады которого переводил на русский язык.

В 1917 г. Эренбург на несколько лет вернулся в Россию, где подружился с Маяковским и Пастернаком, но следующие двадцать лет, с 1921 по 1941 г., провел главным образом во Франции. Его политический плутовской роман «Необычайные приключения Хулио Хуренито и его учеников», появившийся в 1922 г. (немецкий перевод вышел в 1923 г.), сатира на явления современной цивилизации, принес писателю славу Сатирический роман «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» (1927) читается как насмешка над тяжелой жизнью еврейского Швейка. Эренбург общался с виднейшими интеллектуалами и деятелями искусств Франции в кафе на Монпарнасе. Дружеские отношения с всемирно знаменитыми писателями защищали его от преследований. Он участвовал в съезде советских писателей в Москве в 1934 г. и конгрессах в защиту культуры в Париже (1935 г.) и Мадриде (1937 г.). Эренбург был до 1939 г. известнейшим борцом антифашистского фронта европейской интеллигенции. Незадолго до нападения Германии на Советский Союз он приехал через Берлин в Москву и написал там книгу «Падение Парижа» (немецкий перевод — 1947 г.), которая, как ни странно, получила одобрение Сталина и была опубликована.

^{Илья Эренбург с маршалом К. К. Рокоссовским и другими военачальниками на фронте}

Вскоре после начала войны Илья Эренбург был принят главным редактором газеты Красной армии «Красная звезда» генералом Давидом Ортенбергом-Вадимовым на должность военного корреспондента и снискал славу одного из крупнейших журналистов, писавших о Второй мировой войне. На протяжении четырех лет он написал более двух тысяч статей, которые ежедневно перед сдачей в набор читал Сталин. Его репортажи о борьбе еврейских партизан и смерти евреев — героев войны перепечатывались многими фронтовыми и местными газетами, в антологиях и брошюрах. В тысячах писем солдаты и штатские рассказывали ему о своих переживаниях на фронте и о геноциде советских евреев. Эренбург сортировал и систематизировал письма, создавая тем самым зародыш архива для «Черной книги». Выборка этих писем появилась в 1945 г. в Париже под названием «Cent Lettres» («Сто писем»). После освобождения Польши и обнаружения лагерей уничтожения он написал брошюру «Merder vun velker» («Народоубийцы»), которая никогда не выходила в русском оригинале, а была напечатана только на идиш.

В приказе от 1 января 1945 г. Гитлер назвал самыми опасными врагами Германии Эренбурга, Моргентау и де Голля. Обвинение в том, что Эренбург в одной из листовок призывал насиловать немецких женщин и совершать другие жестокости, является измышлением антисоветской пропаганды. Верно обратное. Когда Эренбург оказался в Восточной Пруссии свидетелем грабежей и изнасилований, совершавшихся красноармейцами, он резко протестовал против этого в штабе армии. Тогдашний начальник контрразведки «Смерш», а впоследствии министр государственной безопасности В. С. Абакумов донес на него в секретном письме Сталину от 29 марта 1945 г., в котором говорилось:

«Я считаю необходимым сообщить Вам, что в последнее время писатель И. Эренбург, выступающий с публичными докладами о своих впечатлениях от поездки в Восточную Пруссию, порочит Красную Армию. 21 марта с. г., выступая перед руководящими кадрами Военной академии им. Фрунзе, в числе которых были около 150 солдат, Эренбург утверждал, что культура наших войск, продвинувшихся в Восточную Пруссию, якобы очень низка и они очень плохо подготовлены в политическом отношении. Они не могут навести порядок, и поэтому военнослужащие чинят произвол».

Эренбург был уволен с должности военного корреспондента и лишен права участвовать в торжествах по поводу капитуляции вермахта в мае 1945 г. в Берлине.

Даже Эренбург позволил ввести себя в заблуждение относительно искренности Сталина в связи с основанием государства Израиль. 19 мая 1948 г. в телеграмме Альберту Эйнштейну он выразил возмущение вооруженной поддержкой, которую Англия оказывала арабам в этой борьбе евреев Израиля за существование:

«Только благодаря советским людям, которые, утопая в крови, покончили с расизмом, после ужасных лет фашизма в Европе еще остались живые евреи. Советское правительство сразу же признало государство Израиль. Этот акт мобилизует героев, которые сегодня защищают Израиль от наемников».

Пять дней спустя, 24 мая 1948 г., Эренбург посвятил часть траурной речи памяти Михоэлса новому государству, Израилю, которому было только девять дней:

«Сегодня, когда мы чтим память великого советского трагика Михоэлса, далеко отсюда взрываются бомбы и гранаты — евреи еще молодого государства защищают свои города и деревни от наемников (имеется в виду основанный англичанами и находившийся под их командованием Арабский легион в Трансиордании. — А. Л.)… Я убежден, что образ Михоэлса, этого великого советского гражданина, великого художника и великого человека, что его образ вдохновляет на подвиги людей в Старом городе Иерусалима, в катакомбах, где сегодня идут бои».

Когда осенью 1948 г. Сталин резко отказался от курса, дружественного Израилю, Эренбургу пришлось 21 сентября 1948 г. написать в «Правде» статью на целую полосу в форме открытого письма, чтобы разъяснить советским евреям, что Израиль не должен быть целью их надежд. Позже он был в числе тех немногих мужественных людей, которые отказались подписать открытое письмо Сталину. Вместо этого он направил Сталину собственное письмо, чтобы осторожно выразить свои сомнения по поводу запланированных антиеврей-ских мероприятий.

В своей книге «Оттепель», вышедшей в 1954 г. (немецкий перевод — 1957 г.), открывшей одноименную эру, Эренбург выразил надежды советских граждан после конца ужасного сталинского времени. До настоящего времени более 40 его произведений переведены на немецкий язык. Мемуары Эренбурга «Люди, годы, жизнь», напечатанные сначала в журнале «Новый мир», были позже опубликованы по всему миру (немецкие переводы вышли в 1962, 1965, 1978 и 1989 гг.). Эта и другие книги Эренбурга не без оснований вызывали гнев литературных догматиков вроде Михаила Шолохова, ибо воспоминания о работе над «Черной книгой» и рассказы о евреях, оставивших заметный след в истории, и друзьях превращали этот текст в важный документ советской эпохи. Многие из размышлений писателя о судьбе евреев и о сталинизме смогли появиться только в посмертных дополнениях к мемуарам, увидевших свет в годы гласности.

В обширном и хорошо систематизированном «еврейском» архиве Эренбурга находятся письма не только фронтовиков, но и многих советских евреев, так как после ликвидации ЕАК он был единственным адресатом жалоб, просьб о помощи и мнений. Еще при жизни, как сообщил «Яд-Вашем» только в декабре 1987 г., писатель распорядился переправить архив в Иерусалим, где его тщательно обработали сотрудники «Яд-Вашем». В 1993 г. там вышла книга «Советские евреи пишут Илье Эренбургу», содержащая подборку писем, которые рассказывают о жизни евреев во время и после войны, о болезненном опыте контактов с советской бюрократией и соседями-неевреями.

Письма таких несомненных нонконформистов, как Анна Ахматова и Надежда Мандельштам, доказывают, что Эренбурга нельзя охарактеризовать просто как оппортуниста. Его критикам достаточно одного лишь указания на то, что он не подвергся репрессиям и пережил тяжелые времена, как свидетельства сталинистской позиции писателя. Защищали его, однако, международная популярность и заслуги военного корреспондента. Эренбург умер 31 августа 1967 г. в Москве. Тысячи людей напрасно пытались принять участие в его похоронах.

Василий Гроссман

Василий Гроссман родился 12 декабря 1905 г. в Бердичеве на Украине, в состоятельной семье. Его отец был инженером-хими-ком, мать — учительницей французского языка. После завершения обучения химии в Москве он с 1929 г. работал в лаборатории одной из шахт Донбасса, а позже в Институте патологии и гигиены труда, где заразился туберкулезом. В 1933 г. Гроссман приехал в Москву и начал писательскую карьеру рассказом о гражданской войне — «В городе Бердичеве», который тридцать лет спустя был экранизирован Александром Аскольдовым под названием «Комиссар». Фильм стал жертвой цензуры и был показан только в 1987 г., еще через двадцать лет после создания. Роман «Глюкауф» (1934) обратил на себя внимание Максима Горького, который стал поддерживать молодого писателя. До 1941 г. вышли его многочисленные рассказы и несколько романов.

С первого до последнего дня войны Гроссман был фронтовым корреспондентом армейской газеты «Красная звезда» в звании подполковника. Он особенно отличился в Сталинградской битве, где пять месяцев разделял на переднем крае борьбу и страдания фронтовиков. Его старший сын погиб во время военного обучения, мать была убита немцами в Бердичеве. В романе «Народ бессмертен» (1942; немецкий перевод — 1946) писатель осмыслил поражения 1941 г., которые он пережил вместе с Красной армией. В 1943 г. вышел его рассказ «Старый учитель» — первое в мировой литературе произведение о Холокосте. В том же году он начал работу над романом о Сталинградской битве «За правое дело» (немецкий перевод — 1960, под названием «Поворот на Волге»), который еще позволяет чувствовать его связь с советским отечеством. В 1944 г. вышла книга «Украина без евреев».

Гроссман был одним из первых, кому довелось посетить лагерь уничтожения Треблинка. Его очерк «Треблинский ад» вышел в 1945 г. в Москве и был перепечатан в «Черной книге». Сотрудничество Гроссмана было большой удачей для проекта «Черной книги». Вместе с Эренбургом он принадлежал к тем немногим компетентным авторам, которые благодаря своему опыту и заслугам во время войны смогли работать в значительной степени без препятствий со стороны органов безопасности. Гроссман сам написал несколько статей и отредактировал большинство рассказов.

Примерно через месяц после раскрытия мнимого заговора кремлевских врачей-евреев, 13 февраля 1953 г., в «Правде» появилась статья с уничтожающей критикой произведений Гроссмана, сходная оценка была повторена в марте 1953 г. в журнале «Коммунист». Смерть Сталина, последовавшая через несколько дней после этого, возможно, спасла Гроссману жизнь. Негативный опыт, приобретенный Гроссманом, в том числе в процессе работы над «Черной книгой», превратил верного режиму коммунистического пролетарского писателя в великолепного эпического критика жестокой советской действительности. Жестокая коллективизация сельского хозяйства и сталинский террор перед войной, опыт войны и геноцид евреев радикальным образом изменили жизнь и творчество Гроссмана. Его повесть «Все течет» — не только история заключенного, вернувшегося из Гулага, но и окончательный расчет с советской системой — от Ленина и Сталина до наших дней. Рукопись «Жизни и судьбы», своего Opus magnum, Гроссман завершил в 1960 г., но лишь через два года передал ее в журнал «Знамя» для публикации. Его главный редактор сразу же донес на автора в органы госбезопасности. Все копии и даже машинописные ленты были конфискованы. Панический страх перед романом Гроссмана открыл страшную правду о советском обществе — несмотря на «оттепель» и секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС. Один из работников ЦК предсказал Гроссману, что его роман сможет выйти не ранее чем через двести лет. В феврале 1962 г., через два года после конфискации рукописи, Гроссман пытался в личном письме Хрущеву добиться снятия запрета. Вслед за этим в июне 1962 г. состоялся трехчасовой разговор Гроссмана с главным идеологом Сусловым, закончившийся безрезультатно. 14 сентября 1964 г. Василий Гроссман умер от рака легких.

Благодаря счастливым случайностям рукопись уцелела. Андрей Сахаров по настоянию своего ближайшего друга Семена Липкина попросил в своем институте микрофильмировать рукопись при условии сохранения строжайшей тайны. Только в 1980 г., через двадцать лет, книга вышла в Лозанне, затем последовали другие издания (в Париже в 1983 г. и в Берлине в 1987 г., под редакцией Симона Маркиша и Ефима Эткинда). И лишь в 1988 г. последовало издание романа в Советском Союзе — не без цензурного вмешательства: отсутствовала небольшая глава с теоретическими размышлениями об антисемитизме.

Абрам Суцкевер

Абрам Суцкевер родился в 1913 г. в Сморгони под Вильно. С 1922 г. его семья жила в Вильно, гдеон изучал литературу и литературную критику и основал еврейскую литературную группу «Юн г вил ьне». В1933 г. вышли его первые стихи, а в 1937 г. — первый сборник стихотворений. Йозеф Рот, с которым Суцкевер встретился до начала войны, хвалил его поэтический талант. В 24 года Суцкевер превратился в ведущую фигуру еврейской литературы. С июня 1941 по сентябрь 1943 г. он жил в вильнюсском гетто и спас от уничтожения и конфискации нацистами много неоценимых книг и рукописей из Института еврейских исследований (YIVO). О жизни в гетто Суцкевер написал более 80 стихотворений, некоторые из них были положены на музыку и стали самыми знаменитыми песнями гетто и партизан. В 1945–1946 гг. вышли его книги «Крепость», «Песни гетто» и «Из вильнюсского гетто».

После побега из гетто поэт воевал в партизанском отряде и писал хронику партизанского движения, будучи активным членом ФПО, Объединенной партизанской организации. Илья Эренбург дал задание доставить Суцкевера в марте 1944 г. курьерским самолетом в Москву, где они вместе работали над главой о Литве для «Черной книги». Суцкевер выступал на пленарном заседании ЕАК и участвовал в 1946 г. в Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля советского обвинения. Выезд в 1947 г. в Палестину, вероятно, спас ему жизнь. Там Суцкевер основал самый значительный литературный журнал на идиш «Die goldene kejt» («Золотая цепь»), главным редактором которого до сих пор и остается. Его творчество — уникальный вклад в литературу на идиш. Библиография произведений Суцкевера и трудов о нем включает 2 496 названий. В Германии вышел сборник его стихотворений «Griner akwarium» («Зеленый аквариум»). Год спустя после выезда в Израиль Суцкевер написал элегическое стихотворение «Идиш» — гневное объяснение в любви к своему языку.

Идиш

Начать ли с самого начала?

И надо ли мне, чье имя не Авраам,

Кумиров всех разбить лишь братства ради?

Перевести ли мне себя, живого?

Укоренить ли нам все наши языки,

А после ждать, пока они не превратятся,

Согласно праотеческим рецептам,

В изюма ягоды и ядра миндаля?

И что за неудачные остроты:

Мой брат-поэт — да, тот, что в бакенбардах, —

Все проповедует, что скоро

Язык, что мне родной, навек исчезнет?

Мы и лет через сто, наверно, будем

Сидеть и торговаться об Иордане,

И есть вопрос, что не дает покоя:

Не знает ли он точно, где

Бердичевца молитва,

Песнь Иехоаша

И слово Кульбака

Пойдут навстречу гибели своей?

А кстати, есть еще одна проблема:

Где будет похоронен мой язык,

Не у стены ли плача в Иерусалиме?

Коль будет так, коль будет он готов умолкнуть,

Приду, как лев с разинутою пастью,

Огнем дыша,

Чтоб поглотить его,

Впитать в себя и мощным рыком

Все, что ни есть, народы разбудить[13].