Ещё три плавания во льдах
После небольшого ремонта 21 июня 1822 года бриг «Новая Земля» вышел из Архангельска. На борту находилось 48 человек. Гордостью капитана была кожаная алеутская байдара, лично переданная ему Г.А. Сарычевым. Как обычно, лоцманы проводили бриг до выхода из устья реки. Белое море встретило жестоким штормом, преодолевая который парусник двинулся к мысу Канин Нос, где надо было провести первые наблюдения. Но ветер заставил повернуть к другому мысу — Святому Носу и лежащим за ним Иоканьгским островам. Решили бросить якорь и высадиться на одном из них — низменном острове Сальном. Этот зелёный остров весь был усыпан цветущей морошкой и диким луком. Морошка ещё не созрела, луком же можно было запастись на всё лето (кольская морошка была хорошо известна в столице, её каждый год отправляют в «высочайший адрес» к царскому столу).
Литке со своими помощниками сразу же приступил к астрономическим и магнитным наблюдениям. Регулярно измерялись высоты прилива и время его наступления. Между сроками наблюдений учёные на шлюпках отправлялись к другим островам Кольского залива, контуры их наносились на карту. Безымянным островам были даны названия. Литке спешил, пока сохранялась безоблачная погода и круглосуточное полярное солнце не пряталось за облаками. Солнце было нужно для астрономических измерений.
Лопари (саами), жившие на островах, заметили «пришельцев» и проявили большой интерес к тому, чем они занимались. Моряки, в свою очередь, обратили внимание на необычные приёмы рыбной ловли и охоты. Например, сёмгу лопари ловили на приманку, в качестве которой использовали мелкую рыбку песчанку. Русские моряки участвовали в лопарской охоте на зайцев, собирали с ними грибы...
Остров за островом, берег за берегом — так обследован был весь Кольский полуостров. Дошли даже до Екатерининской гавани, в которой сохранились постройки середины XVIII века, когда в гавань заходила русская эскадра. Здесь бывали и англичане, и не один раз. В будущем на берегу самой удобной незамерзающей бухты Кольского полуострова возникнет посёлок Кола, а затем и заполярный город-порт Мурманск. Был описан большой остров Кильдин, а вот остров Витзен, который значился в инструкции морского министра, обнаружить не удалось. Литке решил, что он не существует, хотя на древней голландской карте 1688 года остров изображён, рядом с ним — корабль и шлюпки в погоне за китом. Литке записал в своём отчёте: «Вероятно, какой-то китолов, приняв туман за землю, что, как известно, в возвышенных широтах случается весьма часто, по возвращению в Голландию сообщил мнимое открытие соотечественникам своим».
Русские промышленники, часто ходившие на своих судах в этих местах, никакой земли тут не приметили.
В августе 1822 года Литке повёл бриг к Новой Земле. Льдов было меньше, чем в прошлом году, и на пятые сутки показалась на горизонте куполообразная гора Первоусмотренная, покрытая снегом, её видели в прошлом году сквозь туман. Матрос Смиренников на сей раз опознал видимый им прежде новоземельский берег, вспомнил и бухту Безымянную, и островок в ней.
Теперь уже Литке верил, что удастся найти и Маточкин Шар. Но прошло ещё часов восемь, прежде чем Смиренников узнал островок Паньков, на котором он провёл когда-то лето. Дальше показался мыс Столбовой, островок Матюшев. А вот и пролив, плохо заметный с моря, потому что его закрывают с обеих сторон два мыса — Чёрный и Бараний.
Измерив координаты входа в Маточкин Шар, Литке убедился, что Розмыслов точно нанёс его на карту. Входить в пролив не стали, потому что погода портилась, а нужно было успеть как можно больше заснять западный берег Северного острова.
Бриг пошёл на север вдоль ещё не нанесённого на карту берега. Впервые на карте появились названия мысов, бухт, островов. Некоторые из них давались по именам участников плавания: залив Софронова (Штурман брига), мыс Прокофьева (второй штурман).
Литке вспомнил и своих коллег, и друзей, никогда не видевших Новой Земли. Так появились гора Крузенштерна, остров Сульменова, остров Врангеля. (В эти самые дни Фердинанд Врангель, с которым Литке сдружился во время кругосветного плавания на шлюпе «Камчатка», пробирался на собачьих упряжках вместе с Фёдором Матюшкиным, тоже с «Камчатки», через ледяные торосы Чукотского моря. Между друзьями лежали тысячи вёрст Ледовитого океана).
Литке стремился к северной оконечности Новой Земли. Льдов становилось всё больше, барометр падал. Того и гляди, могла вернуться прошлогодняя погода, помешавшая исследованиям. Судя по карте, мыс Желания был достигнут, и судно повернуло было на восток, чтобы пройти в Карское море. Но утром моряки увидели перед собой ледяной щит, покрывающий север архипелага Новая Земля. Над белой пустыней вздымались остроконечные пики гор, погребённых подо льдом. Карта оказалась неверной, но это был чертёж Баренца, который почти 230 лет назад обогнул мыс Желания.
Литке практически первым открыл ледниковый покров Новой Земли, первым описал её безжизненный облик. Два года назад такое же обилие льда, но ещё более грандиозное, увидели на далёком юге планеты русские мореплаватели Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев, подошедшие на шлюпах «Восток» и «Мирный» к шестому материку Земли — Антарктиде.
В дневнике Литке появилась запись: «Пустота, нас окружающая, превосходит всякое описание. Ни один зверь, ни одна птица не нарушает кладбищенской тишины. К сему месту можно по всей справедливости отнести слово стихотворца:
И мнится, жизни в той стране
От века не бывало...
Чрезвычайная сырость и холод вполне соответствуют такой мертвенности природы... Мы начинаем воображать, что навсегда отделены от всего обитаемого мира...»
Моряки повернули на юг, к Маточкину Шару, но в пролив решили не заходить, опасаясь оказаться в плену льдов на пороге зимы. Литке с группой офицеров сошли на берег пролива у старинного Староверского, давно заброшенного становища, где в пролив впадала крохотная речка Маточка. Когда-то здесь жили поморы. Несколько крестов, полуразвалившаяся изба, опрокинутые карбасы, невода, растянутые на кольях, кресты на могилах... «Маточкой» поморы называли маленький деревянный компас. Этим словом и был назван пролив, разделяющий два острова Новой Земли. Оставшееся время Литке намеревался посвятить осмотру южной оконечности архипелага, но поднявшаяся внезапно буря не позволила продолжить работу. Надежды на улучшение погоды не было, решено было возвращаться в Архангельск.
«Чрезвычайно прискорбно было мне... видеть себя в необходимости оставить недовершённым начатое нами дело... Но нас успокаивала мысль, что причиной тому препятствия физические столько же, как и льды непобедимые...» Эта запись относится к началу сентября 1822 года.
Как и раньше, Литке провёл зиму в Петербурге, отчитываясь за проведённые работы. Их результаты были высоко оценены, и он получил досрочное повышение в звании — стал капитан-лейтенантом, а его спутники были награждены орденами. С твёрдой уверенностью в том, что третья экспедиция завершит обследование берегов Новой Земли, в июне 1823 года Литке вышел на парусном бриге «Новая Земля» из Архангельска. Сильный шторм изрядно потрепал корабль, несколько раз он садился на мель, а потом попал в полосу штиля.
Но состояние неподвижности мало свойственно Белому морю. Северо-западный ветер не заставил себя долго ждать. Бриг снова оказался у Кольского побережья, у Иоканьгских островов. Подробно была описана Териберская бухта, Мотовской залив, полуостров Рыбачий, — он на старых картах изображался как остров, но Литке решил, что перешеек образовался в результате поднятия, и был совершенно прав. Впоследствии было установлено, что вся Скандинавия медленно всплывает, освободившись от придавливавшего её ледяного покрова.
«Новая Земля» дошла до Печенги, до Варангер-фиорда и пограничного с шведско-норвежским королевством мыса Киберг. В конце июля бриг подошёл к Новой Земле, но к мысу Желания его опять не пустили тяжёлые льды и густые туманы. Зато удалось войти в Маточкин Шар. Поручив бриг лейтенанту Лаврову, сам Литке высадился на берег, чтобы провести астрономические наблюдения. Лавров благополучно прошёл пролив, замерил его длину, которая оказалась на три мили больше, чем у Розмыслова. Выход из пролива в Карское море был заблокирован льдами, и Литке направил бриг к проливу Карские Ворота (между Новой Землёй и островом Вайгач). Удивительно, но Карское море оказалось совершенно безлёдным. Можно было выйти к восточному берегу Новой Земли и наконец нанести его на карту. Но опять не повезло: коварная, не обозначенная на карте мель («банка»). Нос судна врезался в высокое поднятие дна, удар был настолько сильным, что вышибло руль. За первым последовали ещё несколько ударов, совершенно разрушивших корму; её обломки разлетелись вокруг. Но, к счастью, корпус судна выдержал, пробоины вроде не было. Следовало быстрее, пока следующие друг за другом удары не развалили судно, сниматься с мели.
«Рубить канаты!» — скомандовал Литке. Тут рванул ветер, сдвинул судно, оно снова оказалось в воде и, послушное ветру, но лишённое руля, понеслось вперёд. Управлять бригом было невозможно. Починить руль и поставить его на место — вот главная задача. Её решили за полтора часа, но всё же состояние судна было таким, что о продолжении работ не могло быть и речи.
На пути к Архангельску находился остров Колгуев, нельзя было не воспользоваться возможностью сделать его описание, для этого пришлось задержаться. Тем временем ветер опять развёл волну. Одна из них ударила в только что поставленный на место руль и снова вышибла его. Матросы подняли его на палубу, и тут стало ясно: крюки, державшие руль, съела ржавчина. Пришлось на палубе устроить кузницу и ковать новые крюки. Благодаря самоотверженной работе матросов, руль был восстановлен и судно обрело управление. 31 августа оно вернулось в Архангельск.
Моряки осмотрели бриг, перевернув его вверх килем в доках Соломбалы, и ужаснулись. Живого места не было на корпусе: все металлические части искорёжены, а деревянные — расщеплены. По словам Литке, «ещё два-три удара кормою... и до сей минуты не знали бы, где и какая постигла нас участь».
Фёдору Петровичу стало ясно: парусный бриг «Новая Земля» уже не годится для плавания в ледовитом море. Но начальник Морского штаба Моллер решил, что, пока не достигнут мыс Желания и не описано восточное побережье Новой Земли, работу, порученную Литке, нельзя считать завершённой. Ему приказали в четвёртый раз идти в Ледовитый океан всё на той же многострадальной «Новой Земле».
«С меня довольно и первых трёх экспедиций, — возражал Литке. — По моему разумению, всё, что для указанной цели возможно было совершить на парусном судне, не приспособленном к борьбе со льдами, совершено было...»
Но морской чиновник настаивал на том, что необходима четвёртая экспедиция «для довершения начатого обозрения той страны». В подчинение Литке передали ещё два судна, занимавшихся промерами в Белом море и в устье Печоры. Он был назначен начальником гидрографических экспедиций трёх морей — Белого, Баренцева и Карского.
Фёдор Петрович снова выехал в Архангельск. Несчастье случилось уже в начале пути из Петербурга. Лошади сошли в пургу с дороги, сани свалились в овраг и опрокинулись, придавив Литке, его младшего брата, матроса и возчика. С трудом они выбрались, кроме матроса, который был задавлен насмерть. Положив труп на сани, поехали дальше в Архангельск.
В середине июля 1824 года Литке подготовил три судна, в том числе и подремонтированную «Новую Землю». В четвёртый раз пошла она к берегу двойного острова, лавируя между льдами. У самого берега льды сомкнулись сплошным полем. Для того чтобы его обойти, пришлось заметно отклониться к западу. Литке намеревался пройти к северу от Новой Земли по проливу, отделяющему её от Шпицбергена. Он помнил о том, что Виллем Баренц 228 лет назад от открытого им Шпицбергена вышел прямо к мысу Желания. У Литке был шанс открыть в этом водном пространстве неизвестную тогда Землю Франца Иосифа.
Пройдёт почти полвека (Фёдор Петрович ещё будет жив и узнает об этом из газет), и корабль австро-венгерской экспедиции, зажатый дрейфующим льдом, совершенно случайно встретит эту неведомую землю.
Литке же ничего, кроме льдов и тумана, найти не удалось. Он повернул бриг к острову Вайгач, так как не был уверен в том, что плавание в такой тяжёлой ледовой обстановке окончится благополучно. На всякий случай он бросил в море бутылку с запиской, в которой указывались координаты места и содержалась просьба сообщить их правительству России. Записка была написана на четырёх языках: русском, французском, английском и немецком...
В сплошном тумане судно подошло к Вайгачу, за ним открылось свободное ото льда Карское море. Но это было недолго: снова пришли льды. Сделав астрономические наблюдения у острова Колгуев, Литке привёл бриг в, как обычно, встречающее штормом горло Белого моря. У закрывающего вход в устье Северной Двины острова Мудьюг встретились все три судна, покинувшие полтора месяца назад Архангельск. Их приветствовало удивительное небесное явление: из-за облаков выглянуло солнце и вокруг него возник разорванный круг радуги. Около часа держалось это редкое (цветное) в бело-чёрном арктическом мире зрелище. «Мы ныне столько же счастливы, как и в прежние экспедиции», — записал Фёдор Петрович.
Он решил теперь заняться обработкой полученных в четырёх экспедициях материалов и попросил причислить его к Адмиралтейскому департаменту. Для продолжения работ в северных морях Литке рекомендовал гидрографа М.Ф. Рейнеке. Сам же засел за монографию.
Однажды в Адмиралтействе он встретил старого друга — Фердинанда Врангеля, только что возвратившегося из экспедиции на северо-восток Сибири. Удивительное совпадение — путешественники вернулись в одно время. Они решили поселиться вместе, подыскав квартиру неподалёку от нужной обоим библиотеки Адмиралтейства — на Васильевском острове. К ним присоединился младший брат Литке, Александр, участвовавший в его полярных плаваниях, назначенный в Морской гвардейский экипаж.
Стали работать вместе. В свободное время ходили в гости к общим друзьям — братьям Бестужевым. Там собирались свободомыслящие офицеры: обсуждали положение в России, строили планы преобразований. Литке вспоминал: «...из всех бывавших у них только мы не попали в декабристы... никогда с их стороны не было попытки вовлечь нас в Тайное общество, ниже намёка. Видно, не доверяли нам...». Неожиданная смерть 19 ноября 1825 года в Таганроге Александра I привела к активизации тайных обществ. Поводом для восстания послужило отречение от престола брата царя, Константина, которому все уже присягнули. Литке видел войска, построенные на Исаакиевской площади, слышал пушечные выстрелы, потом узнал о расправе с теми, кого позже стали называть «декабристами». Несколько близких друзей Литке и Врангеля сосланы были на каторгу в Сибирь.
Он в то время работал в Петербурге над книгой, которой дал название «Четырёхкратное путешествие в Северный Ледовитый океан, совершенное по повелению императора Александра I на военном бриге «Новая Земля» в 1821, 1822, 1823 и 1824 годах флота капитан-лейтенанта Фёдором Литке».
Мореплаватель сделал в своих путешествиях много. Он подсчитал, что за четыре экспедиции составил описи 370 миль Мурманского побережья, 650 — Новоземельского, 60 — островов. Им было составлено 18 карт, в которых использовались наблюдения на 28-ми астрономических пунктах. До экспедиций Литке было всего два астропункта на Кольском берегу, а на Новой Земле — их не было вовсе. Кроме того, определено было магнитное склонение в 46-ти пунктах, открыто постоянное течение северного направления вдоль западного берега Новой Земли. Его потом назвали течением Литке.