На шлюпе «Диана»

25 июля 1807 года военный шлюп «Диана», трёхмачтовый корабль с батареей пушек на борту, снялся с якоря на Кронштадтском рейде. Двухдневный шторм в Финском заливе был первым испытанием. Но уже 7 августа «Диана» — на рейде Копенгагена, осаждённого английскими войсками, а ещё через месяц — в гавани Портсмута. Здесь «Диана» простояла почти два месяца: англичане требовали уплатить пошлину как за купеческое судно, и пришлось вести переговоры. Но всё удалось, и «Диана» оказалась в Атлантическом океане. Октябрь, ноябрь, декабрь прошли. 2 января 1808 года впереди показался остров Санта-Катарина (Святой Екатерины), а за ним — берега Бразилии. Якорь бросили в той же гавани, где пять лет назад корабли Крузенштерна и Лисянского простояли больше месяца. Головнин задержался лишь на десять дней и, в отличие от своих предшественников, избрал более далёкий, но зато спокойный путь. «Диана» пошла не на юг, к штормовому мысу Горн, а на восток — к мысу Доброй Надежды, направляясь в Тихий океан через Индийский.

Прошло два месяца, и «Диана» добралась до южной оконечности Африки. Тут выяснилось, что началась война между Россией, заключившей союз с Наполеоном, и Англией. В гавани Саймонстаун англичане задержали русский корабль в ожидании указаний из Лондона.

Прошёл месяц. Головнин провёл комплекс научных исследований в районе мыса Доброй Надежды, уточнил его координаты. Из Лондона вестей не было. И боевые моряки Головнин и Рикорд приняли смелое решение — бежать из английского плена. Но прежде Головнин исследовал закономерности смены ветров в бухте и открытом море. Это надо было знать, чтобы суметь уйти от преследования. Расчёт блестяще оправдался. При шквалистом ветре, под штормовыми парусами, с которыми работали все матросы и офицеры, шлюп вышел в море. Головнин записал в дневнике: «Сей день по многим обстоятельствам есть один из самых критических и примечательных в моей жизни». Было это 16 мая 1808 года.

Зайдя по пути за водой и провизией на один из островов в Тихом океане, 25 сентября «Диана» уже входила в Авачинскую гавань Петропавловска-Камчатского. Год и два месяца продолжалось плавание. Весь следующий год Головнин посвятил исследованию Камчатского полуострова, а весной 1810-го отплыл к американским островам. Когда «Диана» вышла в плавание, в конце апреля, в гавани Петропавловска ещё держался лёд. Пришлось прорубать канал для судна. Выйдя в море, «Диана» направилась в район Курильских островов, за составление карты которых взялся Головнин. Изучив описания и карты своих предшественников, включая последнего из них, Крузенштерна, Головнин обнаружил множество грубых ошибок. «По сим причинам» решил он, оставив Камчатку, идти прямо к проливу Надежды... «пуститься вдоль южной гряды и продолжить описание каждого острова одного за другим по порядку...»

Несколько месяцев продолжалась работа. «Диана» продвигалась от открытого Крузенштерном пролива Надежды на юг. На карту ложились контуры островов Симушир, Аланд, Кунашир, отделённый от острова Кетой проливом, названным по имени корабля проливом Дианы.

Это было не только картирование, но и подробное географическое исследование. Головнин давал полную характеристику природы каждого острова и жившего на нём населения. Северные острова считались тогда принадлежавшими России, но часть из них, на которых ещё Г.И. Шелихов основал поселения, была захвачена в конце XVIII века японцами. Одно из таких поселений находилось на острове Кунашир, увенчанном тремя дымящимися вулканами, подножия которых тонули в пихтово-еловых лесах с подлеском из бамбука.

И вот «Диана» бросила якорь у берегов Кунашира. Японцы приветливо встретили моряков, пригласили их на берег как гостей. С ними были айны, коренные жители Курил, переводившие, хотя и с большим трудом, беседу. Первый вопрос: с добрыми или худыми намерениями пришли русские? Японцы помнили о нападении на их селение, предпринятое в 1806 году Хвостовым и Давыдовым. Головнин ответил: «Нам нужно только запастись пресной водой и дровами».

Обмен визитами со взаимным угощением и подарками вроде успокоил японцев. «Диана» снялась с якоря и пошла к южному берегу Кунашира, где, по словам айнов, можно было набрать воды, купить продукты и дрова.

5 июля Головнин привёл шлюп в гавань Кэмуроси. Внезапно из укрепления на берегу раздались два пушечных выстрела, ядра упали в воду, не долетев до судна. Вскоре туман скрыл остров и крепость, из которой стреляли.

Наутро Головнин со штурманом Средним, четырьмя гребцами и курильцем Алексеем отправился на шлюпке к берегу. До него оставалось совсем немного, когда по шлюпке начали стрелять пушки. Гребцы повернули назад, а стрельба продолжалась даже тогда, когда все уже поднялись на борт судна.

Японцы вели себя настороженно. Они боялись русских, боялись повторения нападения. И не доверяли Головнину, который убеждал их в своих добрых намерениях. Неоднократно он говорил, что кроме воды, дров и продуктов ему ничего не надо. Возможно, взаимопонимание мешал установить очень плохой перевод курильскими айнами. Японцы разрешили русским набирать в бочки воду из речки. Те уже заканчивали работу, когда японцы дали знать, что хотели бы возобновить переговоры. На сей раз в них принял участие начальник острова Кунашир. Он был вооружён двумя саблями и кинжалом. Окружало его множество вооружённых людей. Но разговаривал он с русскими вежливо, даже ласково, в конце подарил кувшин рисовой водки (саке) и свежую рыбу, а также белый веер — знак дружбы.

Но оказалось, что это был не самый главный начальник. Японцы хотели, чтобы состоялась встреча и с ним, но уже в крепости.