XVI

Гонка морских вооружений оказалась настоящей пороховой бочкой, чреватой взрывом. Граф Бернсторф, который был послом в Лондоне с 1902 по 1906 год, писал по этому поводу: «Если морская программа будет продолжаться, никто не сможет отрицать перспективы того, что рано или поздно дело кончится войной». Англичане не преминули заметить враждебную реакцию в Германии на инцидент у Доггер-банки. Вильгельм, как уже отмечалось, увидел во всем английскую интригу. Он не выразил сочувствия погибшим рыбакам, никак не прокомментировал претензий британцев на компенсацию ущерба. Вильгельм инструктировал Тирпица перед его беседой с британским послом: «Сделай самую устрашающую мину, какую только сможешь, пусть он затрепещет, а потом можно поговорить и по делу ему, видно, не терпится!» В 1905 году Тирпиц добился резкого увеличения темпов строительства флота — в 1906 году были заложены шесть крейсеров.

Масла в огонь подлили неумеренные высказывания второго лорда адмиралтейства и бывшего преподавателя военной академии в Вулвиче — Артура Ли. В речи, произнесенной 4 февраля, он, в сущности, повторил содержание статьи в «Вэнити фэйр» — королевскому флоту следует повторить копенгагенский подвиг Нельсона, бомбардировать немецкие корабли в их собственных портах и отправить их все на дно, пока не поздно. Посол Ласкелль был срочно вызван для объяснений. Вильгельм был «вне себя от этого английского шантажа». Результатом стала еще большая решимость претворить в жизнь запланированную программу увеличения флота.

Повсюду кайзер сталкивался с одной и той же проблемой: какие бы аргументы он ни приводил в доказательство искренности и легитимности своих надежд на заключение союзов ради поддержания мира, никто не хотел иметь с ним дела. В мае он наметил встретиться в Риме с президентом Франции Лубе, но тот не явился. Баронесса фон Шпитцемберг, всегда готовая подпустить шпильку в адрес того, кто в свое время бесцеремонно отправил в отставку ее кумира Бисмарка, сочла, что всему виной его вопиющая бестактность, коренящаяся в «безмерно преувеличенном представлении о собственной персоне, несмотря на все пощечины, которые он получает, он никак не может понять того факта, что „пришел, увидел, победил“ — это неподходящий афоризм для современного политика».

Вильгельма все больше раздражали те, кто решил сделать ставку на кронпринца как его конкурента. Речь шла прежде всего о пангерманцах, которые требовали более активной, нацеленной на экспансию восточной политики. Свое недовольство юнкерская оппозиция выражала через «Союз сельских хозяев» — предмет тайных симпатий покойного Вальдерзее. Одним из самых рьяных критиков кайзера был приятель Бисмарка, националист крайнего толка, выступавший под псевдонимом Пауль Лиман (его настоящее имя было Саул Литтман не единственный случай, когда идею немецкого национализма наиболее ярко воплощали представители еврейской диаспоры). В марте 1904 года Лиман опубликовал эссе о личности германского монарха под лаконичным названием «Кайзер». Автор обрушивался на «византийские нравы» при дворе, но больше всего его тревожило отсутствие жесткого военного настроя в верхах. Лиман подчеркивал, что его книга коренным образом отличается от апологетических сочинений, появлявшихся до сих пор. В ней говорилось, в частности: «Кайзер пришел к власти в слишком юном возрасте, когда в нем, как в молодом вине, еще не осела пена». Показателен комментарий к этим словам со стороны Хильдегард фон Шпитцемберг: «Печально, но это именно так». Книга неоднократно была переиздана.

Другим критиком «византизма» Вильгельма стал граф Эрнст цу Ревентлов — бывший морской офицер, теперь политик и публицист, а позже сторонник нацизма. В 1906 году он опубликовал книгу «Кайзер Вильгельм II и византийцы». Как и Лиман, он нападал на кайзера справа, используя Бисмарка в качестве дубинки. Он отмечал, что кайзер крайне податлив на лесть, а это коренным образом отличает его от деда, Вильгельма I. На этом он не остановился: беспощадной критике были подвергнуты попытки Вильгельма обосновать божественное происхождение своей власти, его ханжество, лицемерие, отсутствие такта. Правда, автор признает за Вильгельмом дар «прирожденного оратора», умение разбираться в сложных технических проблемах и его «модернизм». Однако все это обесценивается тем, что ему чужд культ войны и военных подвигов. Кроме того, он склонен к транжирству. Ревентлов приводит анекдотическую историю о том, как к визиту итальянского короля поступило распоряжение позолотить колонны Бранденбургских ворот. После того как Умберто отправился обратно в Италию, пришло новое указание — соскоблить позолоту.